Так становятся звёздами. Часть 1 - Екатерина Оленева

— Сядь. И выслушай, прежде чем со мной пререкаться.

Гаитэ села.

— Я отдаю себе отчёт в том, что Фальконэ не святые и что они узурпировали власть. Но я также не могу не отдать им должное — собирая земли Саркасора под одни знамёна, они способствуют централизации государства, укрепляют его. Бесконечные войны из-за вечно враждующей между собой знати разорили людей, обескровили земли. Твёрдая централизованная власть может дать передышку всем!

Гэитэ молчала. Сказать ей было нечего. В политике она разбиралась гораздо хуже, чем в хворях и лекарствах.

— У Фальконэ есть реальная власть, но у них нет на неё древнего права рождения. Они — чужаки. И это даёт возможность таким, как отец Ксантий, постоянно раскачивать лодку, размахивая перед их носом генеалогическим древом со священным правом престолонаследования.

Гаитэ сокрушённо вздохнула. Она начала понимать, куда клонит её суровая, но мудрая наставница.

— У тебя это право есть. Ты — законнорождённая и, как единственная наследница Рэйвов можешь передать право на престол и корону своим детям. Твой сын сможет легитимно носить корону Саркасора. Вот тот козырь, на которой Фальконэ вполне могут повестись. Ты выступишь в роли наживки и подцепишь их на крючок.

— Чем жениться на мне, не проще ли меня убить? — со злым сарказмом поинтересовалась Гаитэ.

— Зачем убивать, если можно использовать? У Алансона, как известно, два незаконнорожденных сына.

— Сезар, как я слышала, недавно женился? А про Торна — вы ведь это не серьёзно? — с тихим стоном проговорила Гаитэ. — Мерзкий, трусливый развратник, алкоголик и сифилитик? Вы не имеете морального права требовать от меня согласиться на брак с ним.

— Дорогая моя, если кто-то и способен справиться с последствиями избыточной любви — это ты. Учти, я в курсе, что ты лечила парней от подобных хворей. И знаю, что, в отличие от жертв докторов, твои пациенты не только выживали, но даже имели наследников.

— Можно лечить болезнь, как следствие. Но причину, сидящую в голове, а не в чреслах, вылечить никому не под силу. Я не стану даже думать о браке с этим гнилым, в прямом и переносном смысле, человеке.

— Жертва лёгкой не бывает, — отрезала мать-настоятельница.

— А с какой радости я должна жертвовать собой ради матери, которая меня бросила?!

— Много ли ты знаешь о своей матери, дитя, чтобы судить её? — непривычно рыкнула в ответ мать-настоятельница. — Ты можешь мне сейчас не поверить, но Стелла многое делала лишь для того, чтобы защитить свою семью. Ноша её была тяжела. С такой не каждый мужчина-то справится.

— Какое мне до этого дело? Я не могла ей помочь. Да она и не желала моей помощи!

— Она заботилась о тебе, как умела! У женщины в мире мужчин связаны руки. Привести тебя сюда, к нам, уже было благом. Думаешь, останься ты с твоим даром рядом с дядьями да дедом, прожила бы долго? А здесь мы сделали всё возможное, чтобы научить тебя управлять им. Здесь ты была в безопасности от посягательств мужчин, жадных до всего необычного. Здесь ты могла бы прожить всю жизнь, не зная страстей… если бы не последние события.

— Моя мать пыталась меня защитить? Хотите сказать, она не отрекалась от меня?

— Нет!

— И я должна в это поверить?

— Правда не перестаёт быть правдой оттого, что ты в неё не веришь. Она существует сама по себе, вне зависимости от наших убеждений.

— Вы просто хотите заставить меня поступить по— вашему, — насупилась Гаитэ.

— Я слишком хорошо знаю тебя, дорогое моё дитя, чтобы сомневаться в том, что ты поступишь правильно, так, как должна и так, как будет лучше для всех, включая тебя саму.

— Ну, конечно! Что же может быть на свете лучше, чем стать женой Торна Фальконэ?! — истерично засмеялась Гаитэ, стряхивая с ресниц наворачивающиеся на глаза слёзы. — Одно утешает, что даже если я на такое и пойду, он сам ни за что не согласится. Этот высокомерный, заносчивый индюк не женится на монастырской простушке, будь она хоть трижды королевский кровей. А во мне-то и осьмушки не насчитывается.

— К одной цели можно прийти разными путями. Да, в последнее время Торн Фальконэ совсем слетел с катушек, потому что знает — дни его сочтены. И он и в курсе, сколь неприятным способом ему придётся их закончить. Последствия лечения ртутью ведь приятными не назовёшь? А ты предложишь ему альтернативное лечение с гарантированным результатом. Возможно, что и сумеешь надеть поводок на это чудовище?

— А возможно, что и нет!

Мать-настоятельница тяжело вздохнула:

— Если Торн не захочет спасения, ты не сможешь его спасти. Но муки сократить можно разными способами, облегчив их. Или сократив время, на них отпущенное.

Гаитэ ушам своим не поверила:

— Вы предлагаете мне отравить моего возможного будущего мужа? Я не ослышалась?

— О! Надеюсь, на такие меры идти всё же не придётся. Я верю, ты найдёшь способ мирно сосуществовать с Фальконэ. Ну а пока не стоит так далеко заглядывать вперёд. Сейчас твоя главная забота — встретиться в Алонсо, предложить ему сделку: свадьбу в обмен на жизнь твоей матери. Если повезёт, сможем одним выстрелом убить двух зайцев. И, как по мне, куда лучше быть снохой Алонсо II, чем отца Ксантия.

Гаитэ откинула голову, устало прикрывая глаза:

— Итак, подытожим наш разговор? Вы предлагаете мне добровольно отдаться заносчивому сифилитику, помешенному на поединках и шлюхах? Человеку, не погнушавшемуся, если верить слухам, обесчестить невесту своего кузена прямо на его свадьбе, пока та из-за ширмы вела разговоры с готовящемся к брачной ночи, супругом. Вы полагаете, мой долг воспользоваться шансом и породниться с человеком, пытавшим и, вероятнее всего, убившим моего брата на глазах у моей матери? Стать женой насильника, распутника и бритёра? Даже его родные предпочитают держаться от Торна подальше, опасаясь его диких выходок. А я, в здравом уме и трезвой памяти, поступлю прямо противоположно?

— Можно надеяться, что слухи, как обычно, преувеличивают недостатки молодого человека.

Судя по тону, мать-настоятельница и сама-то не слишком верила в такой благополучный исход.

Любая сказка заканчивается свадьбой. И на свадьбе невеста всегда в белом. Но белый — это цвет смерти и добавить к вышесказанному нечего.

Торн?

Закрыв глаза, Гиэтэ попробовала вызвать в памяти его образ. Вспомнить братьев Фальконэ оказалось делом несложным. Яркие личности западают в память.

Братья не желали являться по одиночке. Они и в памяти возникли будто в связке: Торн в алом дуплете, Сезар — в чёрном. Оба темноволосые, ясноглазые. Только у Торна глаза жёлтые как у тигра, словно янтарные, а у Сезара — чёрные.

Они были разными и в то же время похожими. Торн — выше и плечистей, Сезар чуть ниже ростом и изящней. Старший брат взрывной и вспыльчивый, младший — остроумный и коварный. Торн мог потягаться силой и мощью со львом, в то время как Сезар напоминал серебристую кобру. Но оба брата были в равной степени порочны и смертоносны; хитры, как лисы и жестоки, как кровожадные гиены.