Царица Шаммурамат. Полёт голубки - Юлия Львофф

Снова увидев Баштум на пороге хижины, Деркето раскрыла рот, будто хотела что-то сказать, но ни единый звук не слетел с её уст. Она лишь хватала ртом воздух, точно выброшенная волною на берег рыба. Она то сжималась, то выпрямлялась, а в её огромных глазах блестели слёзы.

Баштум, взглянув на неё, почувствовала неизъяснимую тревогу. Едва ли не кожей она ощутила, как пронёсся мимо неё к постели Деркето смертельный холод Намтара. Однажды ей уже довелось пережить подобное: мрачное предчувствие беды не обмануло её — безжалостный всесильный Иркалл, повелитель мёртвых, отнял у неё мать и сестёр, а затем (ещё в чреве!) убил её единственного долгожданного ребёнка.

Вспоминая тот день, когда она произвела на свет мертворождённое дитя, Баштум с ужасом смотрела в искажённое болью лицо девочки-женщины и едва сдерживала рвущийся из груди крик протеста.

А Деркето неожиданно закатила глаза; рот её перекосился; лицо стало красным. Началась новая мука, страшнее всех прежних.

Баштум заволновалась: когда же вернётся её муж, Сим, которого она послала в алу за хазанну Техибом, главой общины, чьё присутствие при родах освящало появление новорождённого. И как только до её слуха донеслись шаркающие шаги и старческое покашливание, она тут же выбежала из хижины.

Фигура старика выделялась на фоне тёмного, усыпанного звёздами неба белым вытянутым кверху пятном. Баштум повалилась перед ним на колени и вцепилась в его костлявые руки.

— О мудрейший, именами бессмертных богов заклинаю тебя: спаси эту несчастную женщину! — заговорила она плачущим голосом, не выпуская рук Техиба из своих. — Боги, я знаю, прислушаются к твоим молитвам!

Баштум, сама того не замечая, снова и снова повторяла свои слова словно в бреду.

— У тебя доброе сердце, Баштум, — отозвался наконец Техиб. — Но ты пойми: ведь я не всесилен…

Он умолк, прислушиваясь к чему-то, и тут только Баштум расслышала доносившийся из хижины слабый, но требовательный крик. Этим особенным криком новый человек — крошечный беспомощный и голый — возвещал мир о своём появлении. Неведомая сила подхватила Баштум; вскочив, она за обе руки потянула Техиба за собой.

Деркето, обессиленная родами, лежала, раскинув руки по сторонам, и тихо стонала. Возле неё на коленях стоял Сим, склонившийся над маленьким розовым тельцем.

— В Аккаде стало одной женщиной больше, — умилённо улыбаясь, произнёс пастух-сириец и передал младенца Баштум.

Та, будто в оцепенении, глядела в мутные подслеповатые глазёнки новорождённой, ничем не схожие с прекрасными удивительного разреза глазами своей матери, и лишь спустя какое-то время приняла её в свои руки.

— О боги всемогущие, что же с ней такое? — в тревоге прошептал Сим, поднимаясь с колен.

Казалось, Деркето никогда не было так худо, как теперь. В лице — ни кровинки, дыхание — хриплое и жаркое, точно воздух пустыни. Во взгляде, устремлённом на Баштум, прижимавшую к груди плачущего младенца, было столько горести и мольбы, что ими можно было замолить перед богами все грехи человеческие.

— У неё родильная горячка, — сказал Техиб, коснувшись ладонью лица Деркето. И затем, склонив седовласую голову, прибавил: — Иштар-Инанна — покровительница женщин сотворила чудо, но она не в силах бороться за жизнь этой молодой матери с неумолимым Иркаллом.

Какое-то время все трое смотрели на нежное, как у маленькой девочки, лицо молодой матери, принадлежавшее, увы, уже иному миру. Лишь неестественный румянец, окрасивший её щёки, и глухие вздохи указывали, что слабый огонёк жизни ещё теплился в её груди. Но вот боги вдохнули в неё силы — и она, приподнявшись на постели, тихим голосом попросила дать ей младенца.

После того, как её просьба была исполнена, Деркето поцеловала и благословила дочь:

— Да пребудет с тобой, плод моего лона, благословение Иштар, несущей любовь! Сила дочери бога луны Сина да пребудет твоей силой, сияние сестры бога солнца Шамаша — твоей путеводной звездой! Да будет жизнь твоя долгой и безмятежной, судьба твоя — счастливой и радостной! Это всё, что я, подарив тебе жизнь, о единственное возлюбленное дитя моё, могу завещать тебе…

Едва Баштум успела подхватить малютку, как её мать рухнула на постель.

— Милая, добрая женщина… Прошу, наклонись ко мне, — тяжело дыша, проговорила Деркето.

Баштум склонилась над умирающей.

— Я знаю, мне не суждено лелеять моё дитя, чудо, что я ещё жива… Боги подарили мне это чудо, чтобы я успела проститься с моей девочкой и просить тебя позаботиться о ней. — Деркето говорила торопливо, задыхаясь. Её дыхание жаром обдавало лицо Баштум. — Поклянись, что не оставишь мою малютку в беде…

Она умолкла, облизывая шершавые губы, и тогда Баштум решилась снова вызвать её на откровение.

— Скажи же мне, откуда ты и где отец ребёнка? — с надеждой в голосе спросила она. — Я могла бы разыскать его.

На мгновение Деркето переменилась в лице — по нему скользнула слабая вымученная улыбка. Затем она едва слышно произнесла:

— Никто из вас никогда не сможет увидеть его так близко, как видела его я…

Баштум напряжённо вслушивалась в её речь, опасаясь, как бы Иркалл не увлёк её дух в свою Страну без возврата прежде, чем она поведает о своей тайне. Техиб и Сим стояли в стороне, не смея даже пошевельнуться.

— Прости, я не могу… — Деркето покачала головой. — Ведь я поклялась… Прости… Береги малютку и…

Она не договорила. Тело её содрогнулось в последний раз, и она сомкнула свои уста навсегда, унеся с собой свою тайну.

Ощущая неимоверную усталость во всём теле, Баштум медленно выпрямилась и крепче прижала к груди плачущего младенца. Плача он вошёл в этот мир и теперь будто оплакивал ту, что, подарив ему жизнь в обмен на свою, ушла в мир иной.

— Судьба девочки — в ваших руках, Баштум и Сим, — раздался голос Техиба. — Вы вправе как удочерить, так и умертвить её.

Вздрогнув, маленькая женщина с испугом взглянула на старика.

— Что же ты молчишь, Баштум? — Первым опомнился Сим. — Стони, кричи! Разве эта малютка — не наша дочь?!

Баштум, растерянная, посмотрела сначала на него, потом перевела взгляд на безжизненное тело Деркето.

— Никто не посмеет упрекнуть вас, если вы откажетесь от этого ребёнка, — таковы древние законы, — вставил Техиб, по-своему истолковав её молчание.

По-прежнему не понимая слов хазанну, Баштум смотрела на него застывшим взглядом.

Сим крепко взял её за плечи, встряхнул и, заглядывая ей в глаза, громко сказал:

— Теперь это наша дочь, понимаешь?!

Когда после увещеваний Сима Баштум решилась, следуя обычаям предков, воспроизвести роды (это была подражательная магия), противоречивые чувства — скорбь об умершей и радость обретения ребёнка — захлестнули её и затем вырвались наружу громкими безудержными рыданиями. Баштум, как недавно Деркето, корчилась от якобы завладевшей её телом боли, каталась по полу и уже не сдерживала отчаянного, полного мучительных переживаний крика.