Пленники летней ночи - Леа Дуэ

— В основном, порезы. Рука болит хуже всего. Что случилось?

— Нам нужно остановить кровотечение и идти дальше.

— Не так быстро, — она отодвинулась еще на пару дюймов. Он был, конечно, прав, но ей нужно было знать, с кем она имеет дело. Оставался шанс, что он был магом, просто похожим на принца, или он был под влиянием мага. — Я никуда не пойду с тобой, пока ты не скажешь, кто ты. И зачем ты ходишь в повязке посреди леса.

Он отклонился, словно удивленный, его уши порозовели.

— Не переживай. Я просто пытаюсь помочь.

— Но, мистер Пытаюсь помочь, мне нужно имя, — ее страх сделал ее смелой.

Тишина.

А потом тихо, что она едва услышала его, он сказал:

— Меня зовут Эдди.

Эдди. Эдрик. Принц.

Слезы жалили ее глаза, мурашки побежали по рукам, что было неприятно из-за порезов. Ее теория была верной.

Если он не врал. Она смотрела на его лицо, пыталась найти знакомые черты за грязными волосами и бородой. Он всегда был мускулистым, но не крупным, как Тео. Больше похож на Голика, хотя она никогда не видела их без рубах. Ему было за двадцать, как и должно быть принцу Эдрику.

Он мог быть принцем Эдриком.

Даже не видя его глаза, она была в этом уверена.

Он опустил голову.

Да. Она не назвала свое имя. Вокруг были сотни Гвен, разве навредит ее настоящее имя? Разве мог он вспомнить юную принцессу, что ходила за ним много лет назад? Она надеялась и боялась, хотя он не мог ее видеть. Пока она не узнает больше о маге, влияет ли он — или она — на Эдди, она не будет выдавать свою истинную личность. Только имя.

— Рада знакомству, Эдди, — она хотела вести себя вежливо, хоть и была грязной и потрепанной. — Я Гвен.

Его кустистые брови поднялись над повязкой, улыбка медленно расплылась на лице, раскрывая правду сильнее, чем остальные черты, что она видела. У нее было достаточно сестер, чтобы знать, что некоторые сестры были схожи чертами, и этот мужчина улыбался как Голик. Она помнила эту улыбку.

— Здравствуй, Гвен, — пауза. — Что на тебе?

Глава третья

Гвен снова отпрянула.

— На мне одежды больше, чем на тебе, — выпалила она.

Эдди кашлянул и потер рукой рот и подбородок, скрывая неловко смех.

— Я о том, что на тебе нет юбки, которую можно порвать на бинты. Нужно обработать твою руку и, может, голову.

— О, — точно, бинты. — Под моей туникой блузка с длинными рукавами. Она порвалась на боку, но остальное можно использовать.

— Это сработает. Я могу отрезать полоски ножом.

Она не собиралась снимать блузку с себя, с повязкой он был или нет.

Он выжидал.

— Что-то не так? Ты можешь двигать рукой?

— Не в том дело. Тебе нужно отвернуться.

Он вскинул голову.

— Как хочешь, но я ничего не вижу.

— Порадуй меня, прошу.

Он развернулся, сел на земле, скрестив ноги, уперев локти в колени. Кровь была на его спине, но, наверное, ее. На нем были старые шрамы.

Гвен расстегнула кожаный пояс и отложила в сторону, а потом осторожно сняла тунику, стиснув зубы, когда освобождала руку. Развязав шнурок на воротнике блузки, она сняла ее через голову, используя плохую руку как можно меньше, следя за Эдди. Он не двигался. Ее нижняя блузка почти не испачкалась. Гвен застегнула пояс и заправила в него тунику для безопасности.

— Готово.

Эдди развернулся.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится, — она глубоко вдохнула. — И хочется пить, — она бы сейчас выпила хоть немного воды.

Он забрал блузку, словно знал, где она лежит, отрезал разорванный рукав и превратил оставшуюся ткань в широкие полоски.

Гвен взяла одну. Длины, казалось, хватало на ее руку, но она не могла завязать концы.

Он поднял полоску ткани.

— Придется направлять мои руки.

Гвен придвинулась к нему, прижала ткань к порезу. Ее не нужно было удерживать, ткань прилипла к ране. Она притянула ладонь Эдди к своей руке.

— Здесь.

Он возился с тканью, пока не нашел оба конца, а потом обмотал ее руку несколько раз и завязал.

— Глубокая?

— Не очень, — Гвен дала ему другую полоску ткани. — Бывало и хуже.

— Да? — он добавил еще три полоски. — Вот так. Позже прочистим. Как твоя голова?

— Неплохо, но у тебя идет кровь.

Он коснулся пореза на лбу и скривился.

— Думаю, я переживу.

Оставшихся кусочков блузки было слишком мало, чтобы обмотать его голову. Гвен не была целителем, как ее сестра Джуния, не была садовницей, как Нейлан, но немного знаний у них получила. Она быстро осмотрела кусты и папоротники и нашла то, что искала.

Паутину.

Она подползла, прижимая к себе раненую руку.

Эдди быстро встал и шагнул к ней.

— Гвен?

— Минутку, — она забыла, что он не мог ее видеть. Он был встревожен, словно думал, что она пытается сбежать.

Он ждал, руки прижимая к себе.

Она убрала с паутины муху, а потом собрала нити пальцами. Мало, но подойдет. Она не могла дождаться, когда скажет Тео и Голику, что их брат жив.

Он встала, покачнувшись, и пошла к нему. Порез был маленьким, но глубоким. Если бы паутина дракона-ткача не была такой толстой, ею можно было бы зашить рану. Этой паутины кругом было полно. Она никогда не видела столько в одном месте, они тянулись на кронах деревьев, сколько ей было видно.

— Не двигайся, пожалуйста. Я закрою порез паутиной, чтобы замедлить кровотечение. Может немного щипать, — она прижала паутину к его коже, его щеки чуть напряглись, словно он зажмурился. Она взялась за край повязки, чтобы поднять ее немного и прикрыть рану, чтобы паутина держалась на месте, но он отдернул голову и отошел. — Тише. Я не снимаю ее, ты испортил мои старания, — Лили часто говорила ей, что она звучала грозно, когда пыталась успокоить, и она смягчила голос. — Можно попробовать еще раз?

Он выдохнул и кивнул. Она приклеила паутину к месту, прилепила сверху край повязки, чтобы держалось, а потом вытерла руки о тунику. Ей очень хотелось помыться.

— Ты расскажешь, как получил это? — спросила она.

— Ветка ударила, — сказал он. — Мы можем многое друг другу рассказать, но сначала доберемся домой.

— Домой?

— Это место я зову домом уже четыре года.

Это тоже подходило. Но что он тут делал четыре года? И он все еще не сказал, почему в повязке.