Одержимая тобой. Часть 2 - Татьяна Адриевская

- Ты даже не потрудился меня предупредить! – повышаю голос я и моментально застываю, стараясь сдержать гримасу от нового острого приступа боли.

Получается у меня явно плохо, потому что Дмитрий подрывается ко мне и застывает в нерешительности. Он закрывает с болью глаза и примирительно выставляет перед собой руки:

- Хорошо, Катя. Извини, я должен был об этом подумать… Впредь постараюсь ставить тебя в известность наших общих проблем, - обещает он.

Мне до смешного обидна его фраза.

- Мне не десять лет, Дима. Я гораздо сильнее, чем тебе кажется.

- Я знаю, моя красавица, - мягко улыбается он, гладя мне щеку большим пальцем.

- Дима, пожалуйста, сделай что-нибудь. Пусть со Светы снимут все обвинения.

Его палец замирает.

- Нет. Это не обсуждается. Если Гордеев сможет кого-то купить, пусть покупает. Но пусть он это делает, не переваливая вину на тебя! Я этого не позволю…

Я шумно вздыхаю, вздрагивая, и Дмитрий тут же продолжает:

- Катя, пойми, тебя привезли сюда всю переломанную с многочисленными внешними и внутренними травмами из-за меня. Из-за моего жуткого эгоизма. А ты хочешь, чтобы я помогал своей бывшей девушке, которая намеренно тебя поколечила? Я достаточно поплатился за то, что так жестоко разбил Свете сердце. Если с твоей головы упадёт хоть ещё один волос по моей вине, я не вынесу этого.

- Но это не твоя вина...

- Моя! - твёрдо перебивает он. - Я должен был уйти от Светы сразу, как только стал засыпать с мыслями о тебе. Но я морочил голову вам обеим и результат моих деяний сидит сейчас передо мной и вздрагивает даже от своего дыхания. Меня убивает одна только мысль, что ты могла умереть!

Я подаюсь ближе к нему, сквозь боль прижимая к себе. Мне хочется забрать все его переживания. Неужели совсем недавно у меня кровь кипела от злости на него? Я чувствую, как он расслабляется и обнимает меня в ответ. Мне больше не хочется спорить, хотя я прекрасно понимаю, что виновата ничуть не меньше. Если ему настолько важна моя опека, что ж, пусть будет так. Поворачиваю к нему голову и целую в губы. Он отвечает нежно и бережно, настолько сладко, что голова начинает идти кругом. Воздуха катастрофически не хватает, и я вынуждена прервать поцелуй, прижимаясь к нему лбом.

- Я так соскучилась по тебе... - шепчу ему в губы.

- Не больше чем я по тебе, - он пальцами гладит мне спину.

Я выгибаюсь непроизвольно, и боль снова простреливает каждую клеточку моего тела. Дмитрий тут же отстраняется:

- Всё, Катя. Ужин.

- Ты гораздо лучше ужина.

Дмитрий не поддаётся и ускользает из моего однорукого объятия. Я с досадой наблюдаю, как легки и свободны его движения, пока он направляется к двери и зовёт сиделку. Всё, что мне остаётся, это довольствоваться запечённой рыбой и рисом с овощами, вместо искусных поцелуев моего любимого.

В ожидании выписки дни проходят мучительно долго. За время, проведённое в больнице, я совсем истосковалась по внешнему миру и по работе, к которой так и не успела приступить. С Дмитрием мы больше не ссорились, но его напускная отстранённость раздражала безмерно. Я чувствовала, что воздух искрится стоит лишь ему приблизиться ко мне, но он вёл себя так, будто ничего не замечает. Его поцелуи были слишком лёгкие и быстрые, тем временем, как мои взгляды становились всё более томными. Из новостей, за которыми я теперь постоянно следила, мне стало известно, что невменяемость Светы так и не подтвердили. А когда мне стало гораздо легче и ко мне допустили следователя, я не стала выдумывать небылицы, а рассказала во всех подробностях о произошедшем. К удивлению следователя заявила, что к Свете претензий не имею, и писать заявления не намерена. Насколько мне известно, Сергей Олегович нанял для своей дочери лучших адвокатов и мне хотелось бы верить, что я не испортила жизнь своей бывшей подруге окончательно. Света действительно лечилась от наркотической зависимости, у меня в голове не укладывалось, что всё так серьёзно.

- Ты должна была сказать мне сразу, как только узнала. Не покрывать! - Сказал мне тогда Дмитрий. - Ты даже не представляешь, как далеко всё зашло.

На свой выпускной я конечно так и не попала. Всё, что я видела в ближайшие полтора месяца это бесконечные процедуры, зарядки, массажи и больничную койку. А за окном стояло знойное жаркое лето. Настолько это угнетало не передать словами. Моя безутешная тоска только усугубилась, когда я узнала о срочном отъезде Дмитрия из города. Он пришёл ко мне вечером слишком усталый и раздражённый. Его телефон разрывался от бесконечных звонков и мы не смогли даже толком поговорить. Всё, что я смогла уловить из его телефонного разговора, что сразу на нескольких стройках возникли серьёзные проблемы. Это и оказалось причиной его отъезда. Я старалась не докучать ему звонками, но даже в те редкие моменты, когда я набирала его номер, то чаще общалась с автоответчиком.

И вот, в один из самых жарких летних дней, после массажа, я читаю новую книгу Дэна Брауна в беседке на свежем воздухе и стараюсь отвлечься от угрюмых мыслей. Сиделка сцепилась языком на лавочке с коллегой и изредка поглядывала на меня, проверяя нуждаюсь я в её помощи или нет.

Я не замечаю, как к беседке направляются двое мужчин, но слышу, как властный жёсткий голос произносит:

- Это она?

Я в замешательстве отрываю взгляд от книги и встречаюсь с темными, до боли знакомыми глазами. Они смотрят на меня холодно, изучающе и враждебно. Моё тело коченеет моментально. Сначала я не понимаю, почему красивое утонченное лицо мужчины на одном уровне со мной. Бросаю взгляд ниже и вижу худощавые, неестественно уложенные в инвалидном кресле ноги, и некоторое время не могу отвести от них взгляда. Внешнее сходство с Дмитрием подсказывает мне, что передо мной находится сам Александр Савицкий. И его настрой не слишком уж дружелюбен.

Паралитик! Теперь мне было понятно, почему Дмитрий руководит империей своего отца в таком молодом возрасте, и насколько жёстким ему приходится быть, чтобы делать это успешно. Спустя бесконечность, я наконец поднимаю глаза и вижу позади мужчины Алексея. Он едва заметно кивнул мне в знак приветствия, спокойно встречая мой ошеломлённый взгляд.

- Здравствуйте, - тихо произношу я.

Мужчина молчит, чуть склонив голову на бок. Его густые иссиня-черные волосы обильно разбавленные сединой, чуть колыхнулись, а чёткие глубокие морщины на лбу проявились сильнее от нескрываемого брезгливого выражения.

Нажав кнопку на подлокотнике кресла, он проехал глубже в беседку. Алексей остался на месте и отвернулся к нам спиной.

- Значит, вы и есть Екатерина Власова. – Сказал он прохладно, растягивая слова. – Нам с вами нужно поговорить.

- Вы кто? - решила я немного осадить невежество мужчины.

Его губы едва заметно дрогнули в презрительной усмешке. Тогда я увидела неярко-выраженную, но всё же заметную левостороннюю асимметрию лица мужчины.