Первый раз - Анна Ольховская

– То есть как?

– А вот так. Первые две недели после нашего с Викой отъезда Андрей звонил мне, исключительно с угрозами, продолжал прессовать и шантажировать меня детьми. Иногда звонила его фифа. Потом вдруг звонки прекратились. Я сама звонила иногда домой, когда Андрей был на работе, разговаривала с сыном. И Слава сказал мне, что фифа перестала появляться, папа последнее время по вечерам все время сидит дома, играет в компьютерные игры. И однажды Славка, мой молчаливый угрюмый Славка, повизгивая от счастья, словно щенок, сообщил, что папа собирается просить у меня прощения и очень хочет, чтобы мы с Викой вернулись домой! Я спросила сына – а чего хочет он? А он расплакался, как маленький, и бросил трубку! – Саша захлюпала носом.

– Ох, Сашка, Сашка, – покачала головой я. – Раба материнской любви. Неужели ты опять его простишь? Знаешь, мне что-то слабо верится, что Андрей внезапно все осознал и решил покаяться. Даже если он и разругался со своей, как ты говоришь, фифой. Или его жаба душит, квартиру не хочется делить? Не получилось угрозами – сменил тактику! Возвращаться не боишься?

– Анета, не нагнетай обстановку! – строго приказала мне Сашка. – Я все прекрасно понимаю, я достаточно адекватна и вменяема.

– Рассказывай! – съехидничала я.

– Рассказываю. Три дня тому назад, в воскресенье, Андрей вместе со Славкой пожаловали к нам в гости. Вручив маме огромный торт и цветы, они уговорили нас с Викой поехать за город на пикник. Мне, разумеется, ехать никуда не хотелось. Но Славка смотрел на меня с такой мольбой, да и Вика в силу своего юного возраста еще очень романтична и верит красивым жестам. Я видела, что ей очень хочется поехать. Пришлось согласиться.

– Кто бы сомневался! – фыркнула я.

– Не вредничай. В лесу было чудесно, на поляне, которую Андрей выбрал для пикника, лежал нетронутый снег. Правда, мои детки моментально истоптали его, словно выводок диких хрюшек. Андрей и Слава хлопотали над мангалом, Вика накрывала складной столик, а меня торжественно усадили на стульчик, укутали пледом и не позволяли ничего делать. Знаешь, Анетка, я смотрела на счастливые лица детей, на смеющегося Андрея, и мне казалось, что последних кошмарных лет просто не было, что это всего лишь страшный сон. А потом, когда все приготовления закончились, Андрей вытащил из багажника корзину цветов, бухнулся передо мной на колени и попросил прощения.

– И ты поверила?

– Анетка, ты бы видела его! Губы дрожат, голос срывается – он так же, на коленях, когда-то мне предложение делал. И дети застыли, словно в игре «замри-отомри». И смотрят на меня с надеждой. А у меня в душе пусто, выгорело все. Не впечатляют меня больше Андрюхины красивые жесты. На первом году семейной жизни он частенько к ним прибегал. И я таяла, все ему прощала. Умеет он, когда захочет, женщину впечатлить. Но я-то знаю, что он еще умеет! – в запале повысила голос Саша. – Не нужен он мне больше, вместе с его цветами, шашлыками и прочими уловками, совсем не нужен! Мне столько сил понадобилось, чтобы решиться на развод, и что, все насмарку? Но Андрей с колен не вставал, дети затаили дыхание и ждали, и я…

– И ты его простила!

– Я сказала, что подумаю. Но им и этого было достаточно. Андрей подхватил меня на руки и закружил, дети радостно завопили и стали бросать в нас снежками. В общем, пикник прошел весело. Естественно, потом Андрей привез нас всех домой. Я обрадовалась, что у него хватило ума не форсировать события и не явиться ночью в мою комнату. Иначе даже ради детей я не осталась бы дома.

– Значит, ты теперь снова у себя, потому и прозвонилась мне наконец? – констатировала я.

– Не только поэтому. Вчера Андрей, придя вечером с работы, сообщил, что на время весенних каникул в школе мы все вместе едем в Чехию, в замок, представляешь?

– В какой еще замок?

– Понятия не имею. У его чешского партнера по бизнесу есть собственный замок в горах, и он пригласил Андрея погостить. Господин Голубовский и решил для закрепления результата своей «акции» отвезти нас в весеннюю Чехию. Надеется заставить меня окончательно забыть о разводе.

– Ну что же, – протянула я. – Очень мило!

– Вот по этому поводу я хочу поговорить с тобой подробнее, – деловито сообщила Саша. – Но по телефону не буду, и так уже наболтала на дикую сумму. Вот приеду в понедельник, тогда и продолжим. Договорились?

– Не наговорились.

– Не язви. До встречи. Пока!

– Пока.

Телефонная трубка истерически захлебывалась короткими гудками. Эти гудки были полностью созвучны элегантным словесным оборотам, которыми я вполголоса обрисовывала моральный облик и физиологические особенности Андрея Валентиновича Голубовского. Сплошное «запикивание» текста, как и положено в результате тщательной цензуры. Озвучить можно лишь предлоги, союзы и междометия, да и то не все.

– А-а-апчхи!!!

Мне стало чуточку легче. Но моя речь по-прежнему напоминала скорее язык гуигнгнмов из «Путешествий Гулливера».

– Анна, – осуждающе протрубила вошедшая Катерина, – я на вас удивляюсь! Вот уже десять минут из вашей комнаты доносятся совершенно аморальные речи! Если так пойдет и дальше, ваш духовный мир сузится до микроскопических размеров! Это минус в вашу пользу! – И, укоризненно качая головой, она приступила к операции «Кормление на убой».

– Извините, Катя, слабость тела провоцирует слабость духа, – попыталась ответить я в похожем стиле, но мне заткнули (скорее залили) рот куриным бульоном.

Не стоило и пытаться. Чтобы воспроизвести речевые обороты нашей Катерины, необходимо внимательно просматривать все ток-шоу, сериалы, а также аналитические телевизионные программы и запоминать наиболее впечатляющие фразы, осмысливать их, а затем выдавать на-гора перлы типа: «Ваше творчество, Алексей, – это тот же самый лебедь. Вылупившись из яйца, он гадкий и страшный. Потом к нему привыкаешь. А теперь если задуматься об услышанном, то можно вкушать все те изюминки, которые вы даете людям». Лешке тогда едва хватило сил с серьезным видом продолжить беседу со своей домоправительницей, хвалившей его творчество. Хохотальное извержение случилось в нашей спальне.

Я послушно давилась бульоном с пирожками. Из-за происков этой вредительской и талантливой кулинарки я никак не могу похудеть, все силы уходят на то, чтобы не расплыться бесформенным куском теста. В другое время я бы слопала позорное количество таких румяных, вкуснейших, рассыпчатых слоеных пирожков с мясом. Но сейчас мое самочувствие оказалось… совершенно бесчувственным, вкусовые рецепторы лежали с температурой, аппетит ушел в аптеку. За всех них отдувалась сила воли, угрюмо дожевывающая второй пирожок.

– Все, Катя, я больше не могу, – просипела сила воли моим голосом. – Очень вкусно, спасибо.

– Что же это, Анна? – всплеснула могучими руками фрекен Катя. – Так вы никогда не поправитесь, Алексей будет потом меня укорять! А вы же знаете, он умеет так говорить, что слова его пронизывают изнутри, доходя до каждого уголка тела.