«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин

здравствуй, поэт! Вот ты значится, какой… Самогонки тебе налить?

— Огромное спасибо, конечно, но лучше не надо — ибо, во хмелю я зело буен.

Папа будущего маршала обрадовался ещё больше:

— Ну, как хочешь.

Но особенно была рада встрече Вера Ивановна:

— Серафим! Вы куда пропали? Я уж ждала-ждала, а потом думаю: дай стихи его в редакцию пошлю — вдруг объявится.

Развожу руками:

— Расчёт оказался верен!

То, да сё и протягивает мне деньги:

— Это ваш гонорар за стихи, Серафим.

Довольно приличная сумма, однако! Прижав руку к сердцу:

— Это не мои стихи, Вера Ивановна! Повторяю: это стихи моего погибшего друга Марка Бернеса…

Искренне огорчается:

— А я думала — Вы скромничаете, взяв такой псевдоним.

Вынужден был признаться:

— Этого у меня не отнять — довольно скромный я парняга…

— Хахаха! Признайтесь всё же, что это Вы написали!

— Если бы! Но, увы — я напрочь обделён стихотворческим талантом. Поэтому прошу переслать гонорар на счёт «Ульяновской Воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних, имени Кулибина».

Та, с видимым удовольствием согласилась и после непродолжительного обсуждения некоторых малоинтересных деталей, застыла в нетерпеливом ожидании:

— А кроме уже опубликованных, имеются ещё стихи Марка Бернеса в «заветной фронтовой тетрадочке»?

Вздохнув, типа, «куда от Вас денешься?», я продекламировал:

— 'Синенький скромный платочек

Падал с опущенных плеч.

Ты говорила, что не забудешь

Ласковых, радостных встреч.

Порой ночной

Мы распрощались с тобой…

Нет прежних ночек.

Где ты платочек,

Милый, желанный, родной?

Помню, как в памятный вечер

Падал платочек твой с плеч,

Как провожала и обещала

Синий платочек сберечь…[2] '.

Вдруг она опомнившись:

— Серафим, подождите я буду записывать!

— Не утруждайте себя, — протягиваю тоненькую тетрадочку из сшитых листов, — здесь у меня для Вас всё записано…

Вера Ивановна у нас не только домохозяйка, но и учитель пения с музыкальным образованием. Я лишь чуть-чуть подсказал мелодию песни и она буквально при мне переложила её на ноты. Села за пианино, спели дуэтом и она воскликнула в восхищении:

— Это произведёт фурор!

Осталось только согласиться с ней:

— Без всякого сомнения, это будет так.

Нехорошо воровать чужие стихи, да?

Согласен — ой, как не хорошо… Даже противно!

А день-через день выслушивать от Макаренко жалобы на задержку финансирования «ВТК» от НКВД — это хорошо?

А каждый раз приезжая в Нижний, наблюдать беспризорных детей на улицах — это хорошо?

А слушать везде и всюду всевозможную цыганщину и блатняк — всех этих «Мурок», «Гопов со смыком», «Цыплят жареных» — хорошо? Или, вот ещё «народное творчество»:

' — Я гимназистка седьмого классу,

Пью самогонку заместо квасу,

Ай, шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка.

Порвались струны моей гитары,

Когда бежала из-под Самары.

Ай, шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка[3] …'.

Других то песен простой народ и не знал в эпоху НЭПа!

Поэтому едва успели стихнуть восторги по поводу «Синего платочка», я архи-скромненько потупив бесстыжие плагиаторские глазоньки, протягиваю ещё одну «заветную» тетрадочку:

— Вера Ивановна! У нас в Ульяновске проживает молодой, но весьма перспективный поэт-песенник — Юра Шатунов. Сам он публиковаться стесняется — но попросил меня… А я в свою очередь — хочу попросить Вас!

Та, с подозрением глянув:

— Давайте я посмотрю.

Не успев прочесть даже пару строк, фыркает:

— Это не поэзия!

— А никто и не называет это поэзией. Это попса.

— «Попса»?

— Да, именно так: ПОПСА!!! От слова «популярный».

Та в ужасе:

— Как «это» может быть популярным, Серафим⁈

— Очень обыкновенно! Давайте попробуем подобрать мелодию и спеть — у нас с вами, это здорово получается. А там — сами увидите.

После недолгих но изнурительных мытарств, мы с ней запели:

' — Мальчик хочет в Тамбов

Ты знаешь чики-чики-чики-чикита,

Мальчик хочет в Тамбов

Ты знаешь чики-чики-чики-чикита,

Но не летят туда сегодня дирижабли

И не едут даже поезда,

Но не летят туда сегодня дирижабли

И не едут даже поезда

Ты стояла у берега моря

И смотрела на старый причал,

И с причала какой-то мальчишка

О беде вдруг своей прокричал[4] :

— ААА!!!'.

На издаваемые нами звуки подошёл, как был (в одной руке наполовину стакан «мутняка» в другой надкушенный солёный бочковый огурец на вилке), Евгений Александрович:

— Это что было?

— Это был клип, — отвечаю, — музыкальный клип.

— «Клип»? — подумав, он попросил, — а ещё раз споёте? Уж больно у вас задорно получается.

Исполнили с Верой Ивановной «на бис» и, он ушёл снова на кухню уже с пустым стаканом и без огурца, но вскоре оттуда послышалось:

' — Мальчик хочет в Тамбов

Ты знаешь чики-чики-чики-чикита,

Мальчик хочет в Тамбов

Ты знаешь чики-чики-чики-чикита…

ААА!!!'.

Я торжествующе посмотрев:

— Вот, видите!

— Вот теперь вижу…

Пипл хавает и, пусть он лучше попсу хавает — чем блатняк: Уголовному розыску будет легче!

— «Юра Шатунов», говорите? — Вера Ивановна уж очень подозрительно на меня смотрит, — а может Вам лучше признаться в своём авторстве, Серафим?

Молитвенно сложив руки, как можно более честно отвечаю:

— Не могу признаться в том, что мне не принадлежит. Поэтому — именно Юра Шатунов и никто больше! И он тоже настоятельно просит перечислять свой гонорар в колонию для беспризорников — ибо сам сирота и воспитанник детского приюта.

Где я соврал?

Иронически хмыкает:

— Ну а Вы уж и впрямь — лишены всяческих талантов.

— Почему же «лишён»? Очень даже не лишён — я пытаюсь писать прозу.

— «Прозу»⁈ Ну и как?

Протягиваю ей уже не «тетрадочку» — а целый том и становлюсь на одно колено:

— Вера Ивановна! Официально предлагаю Вам стать нашим: Марка Бернеса, Юрия Шатунова — а также вашего покорного слуги под псевдонимом «Артур Сталк», общим литературным агентом!

Та, в ужасе сперва отшатывается:

— Ой, Серафим Фёдорович!

Приходится ползти за ней на коленях с протянутой книгой:

— Не корысти ради — токмо светлой памяти погибшего в польских застенках друга-поэта и бездомных беспризорных деток!

Косится в сторону «поющей» кухни:

— Ой, Вы такой затейник…!

Взяв наконец рукопись, читает название на обложке:

— «МАРС НАШ!!! Элита Красной Армии Всемирной Республики Советов в боях за красную планету». Ох, Серафим…

Это вам не «Аэлита», мать вашу!

С самим Александром Головановым