Михаил Орлов - Александр Бондаренко

Эти награды были для него последними — 24 декабря 1807 года граф Алексей Григорьевич скончался в Москве.

Четвёртым и наиболее интересующим нас из братьев Орловых был Фёдор Григорьевич, родившийся в 1741 году. С восьми лет он воспитывался в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, по окончании которого офицером участвовал в Семилетней войне и отличился в ряде сражений. После переворота Екатерина привлекла 22-летнего молодого человека, который был произведён ею в чин капитана лейб-гвардии Семёновского полка, к государственной деятельности:

«В 1763 году Орлову было высочайше поведено находиться в Правительствующем Сенате за генерал-прокурорским столом, а затем он был назначен обер-прокурором Сената и, оставаясь капитаном гвардии, пожалован орденом Св. Александра Невского. В 1767 году Орлов, в качестве депутата Орловской губернии, принимал деятельное участие в трудах Комиссии по составлению нового уложения».

Граф Фёдор Григорьевич был обер-прокурором — то есть начальником — IV департамента Сената, «ведавшего делами военными и морскими».

Понятно, что все эти высокие назначения были совсем не по его уровню, а потому с началом турецкой войны Орлов с удовольствием оставил партикулярную службу и поступил на эскадру адмирала Спиридова[19], бывшую, как мы помним, под началом его брата Алексея Григорьевича. Естественно, поступил он туда на командные должности.

«Прибывши в Архипелаг, он успел произвести восстание греков, но затем, занявшись осадой мелких прибрежных крепостей, упустил момент, дал туркам возможность укрепиться на суше, и вынужден был оставить греков на произвол судьбы. Взяв крепость Корону, Орлов участвовал в морском сражении близ Чесмы на корабле св. “Евстафий”[20], с которого спас часть экипажа до взрыва; затем принимал участие в сражении при острове Гидре с восемнадцатью турецкими кораблями, которые он частью разбил, частью обратил в бегство и, наконец, получил назначение командовать частью флота, отряжённою для разорения турецких поселений и крепостей, начиная с Родоса и вдоль короманского побережья».

После того граф Фёдор Орлов возвратился в Петербург — по состоянию здоровья, не позволившего ему продолжать морские кампании. Императрица произвела его в генерал-поручики, наградила орденом Святого Георгия 2-го класса и шпагой, осыпанной бриллиантами, а в честь него в Царском Селе была поставлена колонна, украшенная рострами — корабельными носами. Когда же 10 июля 1774 года был заключён Кючук-Кайнарджийский мир, завершивший турецкую войну, Фёдор Григорьевич получил чин генерал-аншефа и, по собственному прошению, был отставлен от службы. Вскоре он уехал в Москву и жил там, лишь изредка наведываясь в столицу. Как сказано в «Биографическом словаре»: «В Москве он занялся воспитанием своих детей (женат он не был, но имел от г-жи Поповой и г-жи Гусятниковой пять сыновей и двух дочерей), литературой и наукой».

Как представляется, список «госпож», от которых имел детей граф Фёдор Орлов, неполон. Ведь в том же издании, но уже в биографии князя Алексея Фёдоровича Орлова, указано: «…родился в Москве 8 октября 1786 года и был сыном генерал-поручика[21] графа Фёдора Григорьевича Орлова и Ярославовой». Та же фамилия названа и в книге Лии Яковлевны Павловой, биографа М.Ф. Орлова: Татьяна Фёдоровна Ярославова.

Такое вот легкомыслие «большого барина» (считается, что он владел тридцатью тысячами крепостных душ): семеро детей от трёх мам (хотя есть версия, что Гусятникова — девичья фамилия Поповой), и все они дружно живут в его доме под названием «воспитанников». Лишь перед самым концом своей жизни граф Фёдор Григорьевич не то сумел упросить, не то решился попросить императрицу «узаконить» его детей, и указом от 27 апреля 1796 года за всеми «воспитанниками» были признаны дворянские права, фамилия и герб Орловых, но… без графского титула.

Фёдор Григорьевич завещал своим теперь уже законным детям: «Живите дружно, мы дружно жили с братьями, и нас сам Потёмкин не сломал», — и скончался 17 мая 1796 года.

И, наконец, пятый из братьев — Владимир Григорьевич, судьба которого была весьма отличной от всех других Орловых. Он родился в июле 1743 года, детские годы свои провёл в деревне, на момент переворота ему не было ещё и девятнадцати лет, никакого деятельного участия в подготовке «революции» он принимать не мог. Но всё равно, так же как и четверо его старших братьев, он был возведён в графское достоинство.

Вообще, с братьями Владимиру повезло во всех отношениях: «на 20-м году жизни, по совету братьев, он отправился в Лейпциг, где провёл три года в усердных занятиях в тамошнем университете, в особенности интересуясь науками естественными и астрономией. По возвращении в России гр. Орлов был пожалован в камер-юнкеры и вскоре, рескриптом от 6-го октября 1766 года, был назначен директором Академии наук… Назначая 24-летнего гр. Орлова на пост директора Академии, императрица признавала в нём “довольное в науках сведение, охоту и наклонность к оным”, чтобы с успехом осуществлять её предначертания, касающиеся Академии, которую сама императрица решила взять “в собственное своё ведомство для учинения в ней реформы к лучшему и полезнейшему её поправлению”; императрица убедилась, что академия “в великом нестроении и почти в совершенном упадке”, и в целях исследования вкравшихся беспорядков и устранения их избрала гр. Вл. Гр. Орлова, который по своему времени считался “учёным” и которого сама императрица называла “философом”».

Извечная беда российских правителей состоит в их твёрдой уверенности в том, что они во всём разбираются лучше всех, а потому ничтоже сумняшеся стремятся всё реформировать по собственному разумению — порой весьма скудному. Причём в реформах этих они опираются не на профессионалов, а на людей, душевно им преданных и всецело обязанных. Стоит ли удивляться, что у 24-летнего «философа» директорство академии не задалось? Не его это была роль, и даже не его уровень! В очередной раз стало ясно, что личная преданность профессионализма не заменит. К тому же государыня то брала его с собой в путешествие по Волге, то он болел и на два года отправлялся лечиться за границу… Потом Екатерина Алексеевна к Орловым охладела, так что на исходе 1774 года Владимир Григорьевич был как бы по собственному прошению уволен от тяготившей его директорской должности, получив при этом чин генерал-поручика. (Отметим для сравнения, что Александр Васильевич Суворов в том возрасте — 31 год — не дослужился даже ещё и до полковника.) Как видим, «к своим» Екатерина II благодарной быть умела.

Получив «свободу», Владимир Григорьевич навсегда уехал в Первопрестольную. «Остаток своих дней гр. Орлов провёл без службы, живя в Москве и главным образом в своей подмосковной “Отраде”, окружив себя всеми удобствами городской жизни, каких требовали привычки просвещённого вельможи того времени. В “Отраде” гр. Орлов занимался воспитанием своих детей, племянников и внуков, ведал своим обширным хозяйством и многочисленными крестьянами, к которым относился весьма гуманно; много читал и внимательно следил за политическими и общественными событиями сменявшихся при его жизни царствований».