Берегись, Ангел! - Иоланта Палла

из-за меня, а ведь у Круглова итак предупреждение с прошлого года…

Плечи сами опускаются от осознания того, что по моей вине будет наказан Макс. Он замечает мое волнение и толкает плечом, выжимая улыбку.

— Все норм, слышишь? — Шепчет на ухо, потому что знает, как я переживаю. — Если надо будет, то еще раз вломлю.

— Как смело. — Протягивает Дан и с усмешкой проходит вперед нас.

Мне же хочется дать ему пинка, чтобы не скалился.

Глубоко вдыхаю и уже на пороге слышу гадкий смех Пашки Лунева.

— А трусы у тебя зачет, Цветкова!

Глава 4

Уже через пять минут мы втроем сидим в кабинете у Валерия Иннокентьевича. Я и Макс слева, а напротив развалился Аристов. Директор за своим столом отчитывает нас за произошедшее, припоминая прошлогодние стычки, и у меня создается такое впечатление, что виноватыми чувствуем себя только мы с Максом.

Друг нервно стучит носком ботинка по полу, а я сижу красная словно рак. Только Дан делает вид, что ему наплевать на слова взрослого человека. Хотя…

Может, ему и правда наплевать, ведь ничего не останавливает от драк, в которые он ввязывается снова и снова.

Сама не замечаю, что пристально смотрю на одноклассника. За лето он подтянулся и стал еще шире в плечах. Кожа покрыта ровным загаром. Наверняка, ездил заграницу, ведь у нас такого бронзового оттенка не получишь, даже если сутками будешь на солнце. Максимум, что доступно мне — грязный цвет, полученный благодаря нахождению в парке с Олежкой.

Русые волосы в полном беспорядке после валяний на полу. Дан всегда ходит с неряшливой прической. Этакий творческий хаос на его голове присутствует с моего первого дня в школе и сразу выдает задиру и хамло.

Аристов с показным зевком проводит по волосам рукой, взъерошивая их еще больше. Челка падает на лоб, прикрывая наполовину один глаз. На висках волосы стрижены коротко, а остальные на сантиметров пять длиннее, если не больше. У Макса примерно такая же, но выглядят они по-разному. Друзья, хм…

Хмурюсь и злюсь не Дана за его спокойствие. Только что подрался, а вел себя словно его персона случайно оказалась на ковре у директора. Парень поджимает губы, и сейчас заметно, что нижняя полнее, чем верхняя, а я перевожу взгляд выше на четко очерченные скулы и прямой нос. Когда достигаю глаз, обрамленных длинными ресницами, скриплю зубами, потому что Аристов вопросительно изгибает правую бровь и усмехается, заставляя отвернуться.

Еще больше краснею, а Макс тяжело вздыхает рядом. Хорошо, что в кабинете нет Елены Владимировны, а то я бы точно ушла под землю с головой, чтобы не видеть ее осуждающего взгляда.

Лекция о хорошем поведении, плохом воспитании, а также разнице между ними, продолжается уже полчаса, и это я понимаю, когда смотрю на часы, которые мирно висят на стене.

— А теперь поговорим о наказании. — Продолжает Валерий Иннокентьевич, выходя из-за стола, а Дан закатывает глаза, устало проводя рукой по лицу, и я замечаю ссадину на щеке.

Снова скриплю зубами.

У Макса нос разбит, а этому только царапина досталась. Сама не замечаю, как сжимаю кулаки. Круглов тихо помещает руку на мою и рисует на лице заинтересованность, глядя только на директора. Зато Дан замечает это движение и надменно фыркает, расслабляя галстук и расстегивая пару пуговиц на рубашке. Что ты! Устал бедненький…

— Для начала будете помогать Софье Павловне.

— Да, вы издеваетесь. — Вылетает у Аристова.

Конечно, Софья Павловна, наша техничка, и наказание — мытье полов в школе. Я расслабляюсь, потому что это меньшее из зол. Валерий Иннокентьевич уже обещал, что отчислит прямо перед экзаменами, если вдруг что-то опять произойдет. Наверное, сегодня и правда день случайно доброты, только не в Новой Зеландии…

И откуда он вообще столько знает?

— Нет, Данияр, я не издеваюсь. — Валерий Иннокентьевич говорит сдержанно, но на его бледной коже появляются небольшие красные пятна, и так происходит всегда, стоит только Аристову открыть свой рот. — Если тебя не устраивает такой вариант, то я позвоню Александру Алексеевичу.

Парень прищуривается и снова разваливается на стуле, смотря на директора как на жалкого таракана. Хотя таким Валерия Иннокентьевича вряд ли назовешь. Небольшой живот, коротко стриженные светлые волосы, идеально сидящий костюм, и все признаки старости на чуть округлившемся за лето лице. Директор напоминал мне тех полицаев и ДПСников, которых нам усердно показывают в фильмах. Этакие Мухычи из "Полицейского на Рублевке" наяву.

Дан прищуривается и бросает мне ненавидящий взгляд. Я уже привыкла, что он так смотрит на меня, когда звучит имя его отца.

— Хорошо. — Аристов поднимает руки вверх и строит из себя сущего ангелочка, после чего порывается уйти. — Это все?

— Данияр, — Валерий Иннокентьевич останавливается рядом с мажором, перекрывая ему путь к выходу, — я сам лично прослежу, чтобы ты не пропускал. Будешь работать наравне с остальными.

— Конечно-конечно, Велерий Иннокентьевич. — Приторным голоском произносит Дан и бросает мне напоследок насмешливый взгляд.

Мы порываемся уйти следом, но выпускают из кабинета только меня, а Макс задерживается там еще на десять минут и выходит совсем хмурый.

— Что он тебе сказал? — Спрашиваю, нервно одергивая блузку, которая выбилась из под юбки. — Только не говори…

— Нет, — Макс усмехается, — просто предупредил, что такими темпами меня не допустят до соревнований.

Круглова отправляли от школы на городские соревнования по боксу. Тренер, наш физрук, Роман Васильевич, был строгим. Если раньше два друга защищали честь школы, то после конфликта между ними Аристов ушел, показав всем свой противный характер.

Даже если Максим и огорчился, то упорно не показывал это. Мы вместе вернулись в класс, взяли расписание и направились в парк неподалеку. К счастью, Алина Мартыновна промолчала. Только взгляд выдавал ее недовольство.

Домой мне идти не хотелось, а забирать Олежу еще рано.

— Что с твоим телефоном? Так и не отдал? — Спрашивает Макс, откусывая кусок от гамбургера, которые взял нам на входе в парк.

— Нет. Про него можно забыть, Макс. — Я тяжело вздыхаю и тянусь к стаканчику с чаем, который стоит рядом на лавочке.

За такое времяпровождение можно многое отдать. Хмурое небо просветлело, и теперь солнце слепило глаза и припекало, как летом.

— Я придумаю что-нибудь. — Говорит друг, но я отрицательно качаю головой, потому что принимать от него такую помощь не намерена.

— Не надо. Возьму себе старый смартфон с зарплаты.

Вру, конечно. Олежку сначала прилично одену в сад, а то подрос за лето.

— Та-а-ак, Цветкова, — Макс кривится и смотрит на меня с подозрением, — опять лапшу мне на уши вешаешь?