Ветер с севера - Анна Аникина

прочность? А вдруг она будет орать? А вдруг папа не станет её защищать?

Тогда у Катерины был "план Б". Она уедет к бабушке с дедушкой. Но для начала попробует быть самостоятельной. Не нужна ей никакая нянька. Понятно ведь, что отец работает много. Про его "треклятую работу" всё время говорила мама. Как о самой злостной своей конкурентке.

Но одно дело, обдумывать свои планы, а совсем другое — осуществлять. Москва оказалась гораздо больше Стокгольма. В метро в два с лишним раза больше станций. И ещё та загадочная кольцевая линия. Непонятно зачем две Арбатские и две Смоленские. И станция Аэропорт там, где нет аэропорта.

Катя стояла перед школьным зданием в центре Москвы. Ладонь аж зачесалась, так хотелось папу за руку взять. Это было странное чувство. Вообще-то она не любила держаться за руки. А тут… Протянула ладонь. И папа взял её в свою крепкую мужскую лапищу. У папы руки красивые. И сам папа тоже. Все оборачиваются.

В канцелярии секретарь принимала их документы. Предложила Катерине, пока папа заявления пишет, сходить посмотреть на класс, это в двести четвёртый кабинет, и книги в библиотеке получить, она на первом этаже.

"Трусишка зайка серенький" из детской песенки про ёлочку внутри Кати Кузьминой толкал в сторону библиотеки. Мол, потом в класс. Там же эта. Ольга Владимировна. С папой не так страшно будет. Но беспокойная натура Катерины тянула и подпихивала к лестнице на второй этаж.

По этажу Кузьмина практически кралась. Задерживаясь у каждого окна и кабинета.

И вдруг… Вот уж, чего она не ожидала, так что эта Ольга Владимировна будет так похожа на Снежную королеву.

Льдисто-голубые глаза. Пепельный светлый холодный блонд. Стильная стрижка. И высоченные шпильки. Вот это да!

Её мама, считавшая себя красоткой, просто неуклюжий гренадер рядом с этой хрупкой утонченной женщиной. Вот бы так научиться одеваться и выглядеть! Шик! От восхищения у Кати аж рот приоткрылся.

— Катя? Кузьмина? — неожиданно выдала Снежная королева. Значит точно. Это она. — Ольга Владимировна, — одними губами прошептала Катя. И вздернула подбородок на всякий случай. Но её будто и не услышали.

— Ну, привет, Катя Кузьмина. Меня зовут Кира Витальевна. Я твой учитель немецкого языка. Или английского. Или немецкого? Сейчас, погоди, — и полезла в блокнот, — всё-таки немецкого.

Катя опешила. Как немецкого? — А математика? — только и нашла, что сказать. — А математику, — Кира Витальевна мягко взяла её за локоть, — Пойдём покажу, кто будет вести. И подтолкнула её в тот самый двести четвёртый кабинет.

Делать было нечего. Надо входить. Катя набрала воздуху в грудь.

В кабинете спиной к ним на стуле стояла девушка в лёгком платье и белых кедах и поправляла огромные объёмные картонные звезды на шкафу. Рыжая. Кудрявая.

— Ольга Владимировна, смотрите, кто пришёл! — позвала её Кира Витальевна.

И девушка обернулась. Лицо тоже было совсем молодое. С веснушками и красивыми яркими серыми глазами. И широко улыбнулась, осматривая Катю.

Тут вдруг оступилась, раздался грохот. Стул упал набок. Вместе с ним полетела вниз и рыжая девушка.

Катя сначала растерялась. А потом кинулась за помощью. Так быстро она давно не бегала. Притащила отца. Слава богу, обошлось без серьёзных травм. А Ольга Владимировна вдруг её поблагодарила. За что? И так искренне. Удивительное создание!

То, что встреча с этой женщиной изменит её жизнь навсегда, Катя знала. Но не могла знать, насколько.

С самого первого зрительного контакта Катя поняла, что врага у неё нет. Ещё через день стало ясно, что у неё есть союзник. Спустя неделю дошло, что Лёля, как ей было разрешено дома называть невесту отца, ей самый настоящий друг. Стоило пойти в школу и оказаться на уроках Ольги Владимировны Склодовской, как Катя обрела учителя и наставника. И не одного. В московской школе работали совершенно потрясающие педагоги.

Глава 8

8.

Их бурный роман по всем законам жанра должен был закончиться или свадьбой, или скандалом.

Сначала казалось, что первый исход ближе к правде. И является естественным продолжением их долгих отношений. Вадим в целом и не возражал.

Татьяна день ото дня чаще намекала, что неплохо было бы пожениться до того, как он получит лейтенантские погоны. Там, глядишь, папа смог бы повлиять на распределение. И оставить Ветрова в училище. Тем более, что красный диплом был у него гарантированно. А может быть она уже была бы беременна.

Дальше шли пространные фантазии, какая у них должна быть свадьба. Чтобы попасть в вожделенный ЗАГС на Английской набережной, потом фотосессия у Исаакиевского и на Марсовом поле. Платье, которое она уже, оказывается, присмотрела в свадебном салоне.

Ветров решил поговорить с Татьяной о своих планах относительно службы. Как краснодипломник, он имел право выбрать флот. И уже выбрал. Северный. Это значит, что местом его дальнейшей службы будет Североморск. А совсем не культурная столица. Хотя его звали и в адъюнктуру, и в преподавание. Прочили блестящую академическую карьеру. Продвижение по штабной линии.

— Вадюш, как Североморск? Что я там буду делать? У меня диплом переводчика! С тюленьего переводить? — Ты же знала, что я морской офицер. Что у меня брат там служит. Что отец там погиб. Для меня это важно, Тань. Очень. — А я? А мы? Тебе не важно, где будет жить твоя семья? — У меня пока нет семьи, — наверное это прозвучало жестоко, — И ты, если хочешь за меня замуж, должна понимать, за кого. За боевого офицера Северного флота. А не за преподавателя училища. Не за штабиста.

Вадим позвонил брату посоветоваться. — Вадька, я тебе так скажу, — сходу откликнулся Виктор, — Если бы ты действительно её любил и хотел на ней жениться, то не звонил бы мне сейчас и не советовался. Вот увидишь, когда ты на сто процентов будешь знать, что это твой человек, нафиг тебе не будут нужны мои советы. Ты просто женишься. Я об этом последний узнАю. И она, брат, прости за прямоту, если бы любила именно тебя, а не твои блестящие преподавательские и научные перспективы, не сомневалась бы, ехать или нет. Тем более, она дочь военного моряка.

Распределение пришло уже в конце апреля, до государственных экзаменов. Но за день до него Ветрова поймал в учебном корпусе Юрка. Он последние курсы жил дома.

Это Вадим из принципа постоянно жил в общежитии, не соглашаясь снять им с Татьяной квартиру. Татьяна считала это жадностью. А Вадим понимал, что содержать семью на денежное довольствие курсанта, хоть и повышенное, он не в состоянии. Потому и такую ответственность