Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

Она невольно загородилась рукой, однако Вадька в это время был занят: повесив сумку Лидии себе на плечо, он расстегнул молнию, достал кошелек, сунул в карман и принялся разглядывать прочее содержимое.

«Сейчас найдет банковскую карту, потом мобильник…» – обреченно подумала Лидия.

– Вадька! – воскликнул вдруг Колян. – Да ты только посмотри!

Он таращился куда-то в сторону, и вид у него при этом был совершенно ошалелый. Точно такой же вид немедленно сделался и у Вадьки.

Лидия осторожно, медленно перевела туда взгляд – да так и ахнула.

Вообще-то было отчего…

Из-за угла дома медленно, неторопливо вышла девушка в длинном распахнутом плаще. Ветер развевал его полы, и видно было, что, кроме этого плаща, на девушке ничего нет – ну, еще туфли, высокая платформа которых громко стучала по асфальту. Похоже, туфли эти были не слишком удобными, потому что девица шла, несколько ковыляя и косолапя, что, впрочем, ничуть не ослабляло общего впечатления.

Проходя под фонарем, она слегка повернула голову и пристально взглянула на парней. Потом приостановилась, как бы давая хорошенько себя рассмотреть.

Лицо ее казалось невероятно красивым, хоть и слишком бледным. Глаза – очень темные, без блеска, – были еще темнее из-за теней, которые залегли под ними, а губы, чуть приоткрывшиеся в улыбке, – красны, как кровь. Такими же красными были необычайно длинные ногти. Темная волна кудрей реяла за спиной, и манящая тьма клубилась в межножье.

У Лидии спина словно бы оледенела. Что-то ужасное промелькнуло перед глазами, заклубилось, издало вкрадчивый рык… Но тотчас мгла рассеялась. И она снова увидела полуголую девицу.

– Вот это стиль… – простонал Колян, а Вадька страстно вопросил:

– Это ты звонила, сладкая? Скажи «да», я тебя умоляю!

Девушка не ответила, только узкой рукой поманила за собой парней и, даже не обратив внимания, заметили они этот знак или нет, пошла своей дорогой.

Еще бы они не заметили! Оба потянулись вслед за ней, как прикованные!

Вадька даже не почувствовал, как сумка Лидии соскользнула с его плеча и упала на тротуар. Впрочем, кошелек-то он все равно положил в карман!

Они дошли за девушкой до угла, повернули и скрылись из виду.

Лидия неподвижными глазами смотрела им вслед, зажав себе рот, из которого так и рвался крик: «Не ходите туда!»

Глупость какая. Что это на нее вдруг нашло, что привиделось?! Да пусть идут! Во всяком случае, от нее отстанут. И она больше никакой аварийки ждать не будет, она помчится домой со всех ног, плюнув на чувство долга!

Нет, надо немедленно позвонить в полицию, вот что надо сделать. Набрать 020 – да, она запомнила, что после главных цифр нужно набрать 0! – и сообщить, что у нее отняли кошелек. Как они выглядели, эти парни?

Один высокий, другой пониже, один Вадька, другой Коля, а больше она ничего не может вспомнить с перепугу! Проститутку, за которой они потащились, эту колоритную, мягко говоря, особу, Лидия запросто опишет, а парней даже не разглядела толком.

Ничего-ничего, их найдут, если найдут проститутку! В полиции наверняка держат на учете подобных красоток. Сейчас парни, наверное, уже у нее. Она небось живет тут в двух шагах, иначе вряд ли шлялась бы в таком виде. Вадьку с Колей можно взять, так сказать, тепленькими. И, пожалуй, голенькими. Скорей звонить в полицию!

Лидия метнулась к валявшейся на газоне сумке, подхватила ее, вдруг вспомнив, как пригрозила Вадьке, что сама сумку заберет. Так и вышло.

Смешно…

Нет, почему-то было не смешно, а жутко!

Она расстегнула боковой карманчик, в котором лежал телефон, но вдруг позади раздался крик – такой громкий, отчаянный, полный такой боли и ужаса, что Лидия согнулась в три погибели и замерла.

Какое-то время она так и стояла. Вокруг царила тишина. Больше криков не было слышно. Но она видела лежащие на газоне за домом окровавленные тела и волка, который стоял над ними, низко опустив голову, словно всматривался в лица жертв.

При этом Лидия знала, что волк был железный! Кровь стекала с его металлических зубов…

Именно этот железный волк внезапно мелькнул перед глазами, когда Лидия пыталась крикнуть грабителям: «Не ходите туда!»

Ее так трясло, что она не чувствовала внезапно окоченевших рук и ног.

– Я ничего не могу видеть! – сказала она себе, с трудом шевеля губами. – Каким образом? Девушка и парни ушли вон туда, за дом. Я же не могу видеть через дом! И я туда даже не оглянулась, я спиной к нему смотрю! Это мне чудится с перепугу! Парни просто ломанулись за проституткой. Откуда тут взяться какому-то железному волку?! И крик мне почудился! Да и мало ли кто мог кричать?!

Но сколько Лидия ни убеждала себя, успокоиться она не могла, и ноги дрожали так, что она боялась упасть.

Наконец она кое-как разогнулась, перевела дух… и вдруг почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной.

Из писем В. Маршевой в редакцию журнала «Непознанное»

Красный жар

В старые времена чего только не бывало! Так любила говорить моя бабушка Катерина, баба Катя, знахарка деревенская, совсем необразованная, лечившая людей теми же быльями, то есть травами, какими пользовали их ее мать, бабка, прабабка, – и добивавшаяся удивительных успехов. Правда, она часто говорила, что не в былье сила, а в вере. Я теперь понимаю, что тут играл свою необыкновенную роль эффект плацебо, однако и в самом деле ей случалось вылечивать иногда совершенно невероятные случаи, от которых отказывались все врачи.

Один раз, вспоминала баба Катя, привезли ей из соседней деревни мальчика. А у него на лице красное пятно – не то ожог, не то родимое пятно. Сверху короста, а под ней сукровица так и ходит.

– Обжегся ребенок, что ли? – спрашивает баба Катя.

– Нет, – отвечает, плача, мать. – Просто на пожар смотрел. Митрофановы в нашей деревне погорели, на отшибе жили, никого больше огонь не тронул, а у них и дом, и подворье – все погорело. Мы далеко от пламени стояли, даже жару не чувствовали, сыночек так смеялся… А среди ночи начал кричать, мол, его подожгли, горит он. Утром – пятно… Тронуть не дает, плачет.

– Плакать нельзя, – говорит баба Катя. – От слез еще пуще жжет да болит. Надо его успокоить.

Дала она мальчику понюхать валерианы, он притих, а потом она его молоком напоила, в которое чуть-чуть макового отвара подлила. Мальчик задремал. И спит, и не спит, но кричать и трогать свое лицо перестал.

Я уж не помню, как того мальчика звали… ну, может, Ваня, а может, Вася. Или Коля. Да не важно! Пусть будет Вася, что ли.

Вот он лежит в полузабытьи, а баба Катя смотрит на него и тихонько шепчет:

– Вась, а Вась, слышишь ли меня?