Хроники уходящего поколения - Валерий Николаевич Стовба

военного городка. Куда? Одному ему известной дорогой.

В течение нескольких следующих лет через Ворошилов Уссурийский прошли сотни, а может и тысячи бывших заключенных, освобожденных из дальневосточных лагерей в результате амнистий, начавшихся после смерти И. В. Сталина. Жители, чем могли, помогали им: кормили, делились деньгами.

Но не все освобожденные платили местному населению благодарностью. Среди них были не только политические, но и воры, бандиты, убийцы. Не часто, но время от времени появлялись слухи об убийствах, кражах, изнасилованиях со стороны освобожденных.

Цена рельса

Дальний Восток, 1955 год. Я учился во втором классе Гродековской школы. Учительница задержала нас после занятий и поведала о той важной роли, которую играет в жизни страны сбор металлического лома. Здесь же нам было предложено в свободное от учебы время заняться этим важным делом и сдавать металлолом организации, занимающейся его сбором и переработкой. Было организовано социалистическое соревнование между классами.

На следующий день, после занятий, я и два моих хороших товарища вышли на поиск важного для страны сырья. Поиск не затянулся: в районе железнодорожной станции нашли кусок забытой кем-то рельсы. Привязав к ней за отверстие захваченную из дома веревку, потянули очень тяжелый для нас кусок металла в сторону принимающей организации.

В течение часа, с остановками на отдых, мы-таки дотянули железяку по адресу. Долго искали, кто бы мог принять у нас «бесценный» груз. Видимо, надоели всем работникам до того, что заведующий пунктом наконец-то вышел к нам. В ответ на просьбы принять металл, показывал рукой на входные ворота, мол, убирайтесь со своей железякой. Пришлось сказать, что мы пожалуемся в школе. Такой выход, видимо, его не устраивал. Рабочие бросили наш рельс в общую кучу металла.

— Все, ребята, до свидания, — попытался отделаться от нас заведующий.

Не тут- то было. В школе нас научили требовать квитанции за сданное сырье. Дальнейшие переговоры заняли еще с полчаса. Закончились тем, что начальник со злобой бросил нам три рубля: «катитесь, разговор окончен».

Для нас трешка была большими деньгами. Мы уже знали, что бутылка водки стоила два восемьдесят семь.

На следующий день заработанную с таким трудом трешку мы передали учительнице. Та широко раскрыла глаза и спросила: «А где же квитанция?» Рассказ в ролях о наших приключениях занял длительное время. Она пыталась отправить нас назад в приемный пункт за квитанцией. Мы категорически отказались. Не хотели подвергать себя повторным унижениям.

Наш опыт стал известен всей школе. И как не убеждали нас преподаватели, больше металлолом никто не собирал. Так провалилось мое первое в жизни соцсоревнование.

Шахматная школа

В 1954–1956 годах мы жили по месту службы отца в небольшом дальневосточном поселке Гродеково. Офицеры с семьями занимали несколько двухэтажных домов возле железнодорожной станции. Остальной поселок — частный сектор.

Рядом с вокзалом тянулась улочка, на которой были сконцентрированы торговые точки. В начале ее располагалась парикмахерская. Это рабочий зал, хозяином которого был старый еврей, и комната для ожидающих. Еврей был не просто хорошим мастером прически, но и страстным любителем шахмат. Поэтому в комнате для отдыхающих на отдельном столике располагалась расставленная для игры партия шахмат. Играл ли в них хозяин парикмахерской и его клиенты, я не знаю. Не видел. А вот мы с Егором частенько просиживали здесь часами. Сначала просто трогали фигуры руками, беспорядочно переставляли их, придумывали свои правила игры. С неделю парикмахер наблюдал за нами и, видимо, понял, что наш интерес к шахматам не угасает. А потому начал постепенно обучать ходам различных фигур, их возможностям, простейшим дебютным построениям. Короче, в течение лета мы с Егоркой научились играть в шахматы, доводя каждую партию до конца без нарушения

Порой, когда не было клиентов, к нам присоединялся сам парикмахер. Правда, он не играл с нами, а просто сидел рядом и по очереди подсказывал наиболее эффективные ходы.

В конце лета отца перевели на Чукотку. Так прекратилась для меня шахматная практика на целых два года. И только в 1959 году, на Украине, я оказался в крепкой шахматной секции местного Дома пионеров. Изучил «Дебюты» Панова, лучшие партии прошлых чемпионов мира, покупал шахматную периодику. Все это позволило мне войти в сборную школы и завоевать командное первенство района в Кривом Роге.

За мои шахматные успехи и вообще за глубокий интерес к этой игре я с благодарностью вспоминаю еврея-парикмахера из Гродеково. К моему стыду, даже не знаю, как его звали.

Люля

Жили мы тогда в Северном городке воинской части моего отца, а мамина подруга Люля — в общежитии, в Уссурийске.

Тетя Люля (это я прозвал ее Люлей в малолетстве — так и повелось) страшно завидовала моей маме. Мол, подруга не так уж красива, а замужем. А у нее семейные дела не заладились, никак не получалось выйти замуж, хотя окружающие считали ее первой красавицей. От тети Люли исходила такая энергия, что невозможно было не обратить на нее внимание. Но не везло.

И вот однажды она привела в гости к нам очень интересного старлея, по которому сохли все девки Уссурийска. Дело у них уже шло к свадьбе. Любое застолье, особенно со спиртом на лимоннике, как и в тот раз, быстро заканчивалось.

— Нам пора, — поднялся из-за стола старлей.

— Поздно уже, автобусы не ходят, — возразил отец. — Оставайтесь.

— Разве что… — старлей вопросительно посмотрел на Люлю.

— Да мне и на работу от вас ближе, — поддержала отца Люля.

И тут, поддавшись общему настрою, не по делу вступил я (тогда первоклассник):

— Оставайтесь, тетя Люля, будет так же весело, как тогда, когда вы ночевали у нас с дядей Мишей.

В воздухе повисла зловещая тишина. Герои застыли в немой сцене из гоголевского «Ревизора».

«««

Вспомнилась мне эта история через много лет, когда уезжая от родителей из Кривого Рога мы с женой никак не могли отказаться взять посылку (ящик помидоров) и передать ее в Калинине тете Люле. Да, была перестройка — конец советской власти, когда в России с помидорами было туго.

В Калинине поезд стоял двадцать минут. Люля пришла за посылкой с тем старлеем. Уже майором. Были рады встрече. Многое вспомнили.

Северное сияние

Зимой, то ли в конце 1957, то ли в начале 1958 года, все немногочисленное население нашей воинской части, расположенной рядом с бухтой Провидения, среди ночи высыпало на улицу. И было отчего.

Вместо полярной ночи вокруг было необычно светло от света, льющегося с неба и отражающегося от чистого до голубизны