Марионетка для вампира - Ольга Горышина

С одним лишь рюкзаком я поднялась на обледенелое крыльцо и дернула за кованую ручку. Тяжелая дверь нехотя подчинилась, и из дома на меня пахнуло жаром. Справа виднелась зеленая изразцовая печь и столы, но я все же пошла вперед. Именно там, как мне казалось, должна была находиться стойка регистрации. Так и есть, но за ней никого. Только с окошка смотрит на меня чучело зайца — точно живое. Я улыбнулась ему и заодно появившемуся из ниоткуда мальчику лет десяти. Не поздоровавшись, он тут же убежал и через пару секунд привел мать.

Я поздоровалась по-чешски, но тут же получила ответ по-русски, пусть и с ярким акцентом. Когда она, протянув для приветствия руку, обратилась ко мне по имени, я поняла, что парковка не обманула — я действительно буду у них единственным постояльцем, а старый Пассат, наверное, находится в их личном пользовании.

Следом за женой явился хозяин. Средней весовой категории, но из-за распахнутой фуфайки кажущийся довольно грузным, он живенько поднял мои вещи в номер. Лестница скрипела, но гостевой дом, пусть и старый, оказался довольно добротным. Комната небольшая, но протопленная. На окнах белые занавесочки, как на даче, и плотные в сине-рыжую клетку портьеры, сейчас отдернутые. Деревянная кровать, стол, стул. Ванная комната в номере — не обдурили на сайте, и это хорошо.

Мне предложили спуститься вниз пообедать. Еще на лестнице я уловила запах супа, и сейчас мой живот в тандеме с мозгом очень обрадовался приглашению. Домик выглядел охотничьим — весь в чучелах. Мне накрыли подле лисицы в полутемном закутке. В просьбе перейти на светлую веранду мне отказали — та половина не отапливалась, а я после душа не до конца просушила волосы. Так что усадить меня поближе к печке было со стороны хозяев однозначно проявлением заботы. Еще мне сообщили, что пан Ондржей будет здесь в течении часа. Лучше б он поторопился. Солнце село, и от тусклого света, помноженного на дорожную усталость, клонило ко сну.

Я кое-как привела себя в порядок, но сейчас с трудом сдерживалась, чтобы не потереть кулаком накрашенный глаз. Впрочем, я зря прихорашивалась. Такой тип, как этот пан Ондржей на такую как я, даже в полной темноте, без слез не взглянет. Невыговариваемость его имени компенсировалась невозможностью отвести от него глаз. За ним еще не закрылась дверь, а я уже слизала с губ остатки недоеденной в ужин-обед помады.

Высокий, достаточно плотный, чтобы не выглядеть жердью. Волосы цвета корочки от пшеничного хлеба великолепно контрастировали с огромными карими глазами. На губы я запретила себе смотреть, потому что с ужасом поняла, что мое нынешнее нежелание заводить новый роман подпитывалось исключительно отсутствием субъектов, достойных обожания.

Кажется, я не только лишилась дара речи, но даже оглохла, не сразу сообразив, что вошедший заговорил со мной по-английски. Почти без акцента, а если тот и присутствовал, то перекрывался глубоким бархатным баритоном.

Я настолько затянула с ответом, что красавец-пан решил даже поинтересоваться, говорю ли я по-английски.

— Йес, Ай ду, сер! — отчеканила я голосом новобранца и только тогда обнаружила, что не просто вскочила с места, а стою по стойке смирно.

— Добже, — улыбнулся пан Ондржей и нахлобучил на чучело лисицы свою лисью шапку с хвостом.

Хозяйка все это видела, но не сделала гостю замечания. Кто здесь настоящий пан, понятно и без шапки. Хорошо еще дверь открыл не ногой. Пожалел, видать, дорогой ботинок, и я безотчетно взглянула ему на ноги — божечки, почти что наши валенки! Ну да ладно, зима… Но даже если летом он будет рассекать в шлепках, он останется паном с большой буквы.

— Ты закончила ужинать? — спросил он зачем-то по-чешски.

Я кивнула, хотя еще даже не притронулась к чаю и пирогу. А был ли у меня выбор? Я подавлюсь под его то ли оценивающим, то ли презрительным взглядом первым же куском.

— Тогда давай поднимемся к тебе.

Карие глаза держали меня под прицелом, и только потому я, наверное, не захлебнулась слюной от двусмысленности фразы.

— У нас будет серьезный разговор, — продолжал пан Ондржей ровным голосом, вгоняя меня в состояние транса. — Я не хотел бы обсуждать это здесь даже по- английски.

Он поднялся и направился к лестнице. Я чуть ли не побежала за ним, мысленно благодаря хозяев за место у печки — мне надо было обежать всего три столика, не посадив синяка. Пан Ондржей знал номер моей комнаты. К счастью, у него хотя бы не было от нее ключа, и я вошла первой, имитируя хозяйку, но тут же покорно отдала ключи, и он повернул ключ два раза и оставил в замочной скважине.

Я снова промокла насквозь, но гнала прочь все плохие мысли. Зачем я ему сдалась, честное слово! Он сделал шаг к кровати. Я — от нее.

— Могу ли я взглянуть на марионетку? — спросил он, присаживаясь на кровать рядом с чемоданчиком.

Я кивнула. От сердца отлегло, но язык пока ворочался с большим трудом. Все правильно, все правильно. Ян Яном, фотографии фотографиями, а директор должен понимать, кого нанимает.

Я открыла чемоданчик, осторожно извлекла из него летучую мышь, на которую пан Ондржей даже не взглянул, и аккуратно приподняла голову куклы, чтобы снять защитную маску.

— Не вынимай! — пан Ондржей прикоснулся к моим пальцам, и я отдернула руку, точно меня шибануло током. — Я только хотел убедиться, что они действительно похожи. Хорошая работа, Верка. Спасибо.

Он взглянул на меня даже с какой-то теплотой, и глупая часть мозга поспешила списать исковерканное имя на различия в языках. У чехов это уменьшительно-ласкательный, а не уничижительный вариант. Но его умная половина уверяла меня, что для этого пана я действительно Верка. Обыкновенная девка, потому не стоит выставлять на показ свою эффекшн.

Я вернула маску на лицо куклы и закрыла чемодан. Настоящий заказчик тотчас отодвинул его в изголовье и указал мне на продавленное покрывало, приглашая присесть рядом. Сложив на коленях руки, как примерная школьница, я потупила взгляд и стала ждать начала беседы. Но минут пять слушала тишину и бешено ухающее сердце. Или секунда рядом с паном-директором растянулась у меня в вечность.

— Тебя не удивило, что тебе не прислали контракт?

В этот момент палка, которую я проглотила, пригвоздила меня к кровати.

— Это показалось мне немного странным, — мне хотелось ответить ровно, но получилось только шепотом, потому что я набралась смелости взглянуть в карие глаза. — Но я доверилась Яну.

По пухлым губам скользнула злая усмешка.

— Вот уж никогда не думал, что пан Кржижановский внушает девушкам доверие. А я знаю Яна не первый год. Скорее всего, Верка, ты просто абсолютно не разбираешься в мужчинах.

Я сумела не осыпаться пеплом от искр, посыпавшихся из темных глаз пана Ондржея, когда тот расхохотался в голос от собственной безвкусной шутки. У меня даже отлегло от сердца — не все в этом чехе идеально, чтобы захлебываться слюнями от одного единственного взгляда и трястись точно на электрическом стуле от первого же прикосновения. А вообще он прав. Эта Верка абсолютная профанка в мужиках. Толик тому подтверждение.