Лгунья - Валери Виндзор

— В Тулузу, значит, — сказала она, отпуская сцепление.

— Да, — сказала я. — С сестрой повидаться. — Я подумала, что сестра должна её успокоить. Как меня. Я всегда мечтала о сестре. И мне часто казалось, что она у меня есть. В детстве она занимала достойное место среди моих фантазий. Я даже рассказывала о ней, но знакомые или смеялись, или терялись, и я перестала делиться ею. Иногда я слышала, как говорю малознакомым людям: «Неужели? Моя сестра согласилась бы с вами». Или: «Забавно, моей сестре это тоже нравится». Но это не имело отношения к той сестре, которая поселилась в моих мечтах. Скорее, мне просто нужно был кого-то подставлять вместо себя в трудных ситуациях. Если я не знала, какого от меня ждут ответа, я предварительно толкала в воду воображаемую сестру — посмотреть, утонет или выплывет. На самом деле, больше всего я хотела бы иметь сразу двух сестер. Я хотела быть третьей, младшей, той, которая всегда делает правильный выбор и которой в результате достаются все улыбки фортуны.

Кудрявая блондинка кивнула и вывела машину на дорогу.

Я откинулась на сиденье и позволила себя везти. Мы проезжали индустриальные районы — многоквартирные дома, типовые супермаркеты, Интермаше, Леклерк, Магазин Бат.

— Вы картой умеете пользоваться? — спросила она. — Я хочу сойти с этого шоссе, как только мы выберемся за пределы Парижа.

На заднем сиденье валялся атлас Мишелин.

— Через какой город вы хотите ехать? — спросила я.

— Через Орлеан.

Я нашла на карте Орлеан и поискала Фижеак. Я надеялась, что до него многие мили пути, целая вечность, и я смогу сидеть в безопасном тепле этой машины ещё очень и очень долго.

— А сколько по времени до Фижеака? — спросила я.

— Зависит от обстоятельств, — ответила девушка. — А вы спешите?

Она сосредоточилась, обгоняя грузовик. Вела она на большой скорости, слишком близко от машин, которые обходила, но я не боялась. Мы с ревом пронеслись мимо грузовика. Впереди дорога была свободна, открывался вид на загородные поля и пастбища.

— Совершенно не спешу, — ответила я.

— Меня зовут Крис, — сказала она, когда мы свернули с основной дороги на шоссе потише. — Крис Масбу.

— Масбу? Что это за фамилия? Французская?

Она кивнула. Она была старше, чем мне сначала показалось. Сперва я подумала, что ей лет девятнадцать-двадцать, но теперь заметила, что волосы у неё крашеные, лицо изможденное, а вид немного помятый. Кожа сухая, туго натянутая.

— Отец был французом, — сказала она. — Я — нет.

— А меня зовут Марина, — промямлила я в свою очередь. Конечно, никто меня так не называл. Это имя пришло из моих детских фантазий. — Джеймс, добавила я. — Марина Джеймс. — Джеймс я тоже выдумала. Псевдоним казался мне чистым, прочным, пустым. С ним ничего не связано. У меня, конечно, было нормальное имя. У всех оно есть. Но оно никогда не было мне по-настоящему впору. — Марина Джеймс, — представлялась я незнакомым людям в поездах, зная, что никогда их больше не увижу. Это не слишком хорошо удавалось. На меня смотрели с недоверием. Была у меня и фамилия. Если, конечно, не считать, что это фамилия моего отца. Так что вряд ли её можно воспринимать как нечто принадлежащее лично мне. Потом, когда папа умер, и мама вышла замуж во второй раз, мне досталась фамилия отчима. А позже, когда я сама вышла замуж, — фамилия мужа, так что я никогда не думала о ней как о своей собственности.

Торопливо, пока она не успела высказать никаких комментариев по этому поводу, я спросила:

— А вы по делам или в отпуск?

— И то, и другое, — сказала она и ткнула пальцем в открытую страницу атласа. — Я хочу ехать по шоссе № 20. Не хочу проезжать большие города. А желательно, вообще никаких городов. Я, видите ли, не привыкла, что в машине руль слева.

Я удивилась. Мне показалось, она мастерски управляется с машиной. Она вела с небрежной, даже немного агрессивной сноровкой. Именно это меня в ней больше всего поразило — её уверенность. Меня-то как раз устраивало, что мы не поедем через большие города: я бы с превеликим удовольствием двигалась по самым медленным и извилистым тропам. Я снова расслабилась. Солнце и чувство безопасности разморили меня, но я старательно концентрировала внимание на карте, — хотела произвести хорошее впечатление. Спустя несколько часов мы остановились перекусить в небольшом городке. Она припарковала машину в тени деревьев напротив церкви, и мы перешли через площадь к Кафе де Спортс.

— У меня денег нет, — пробормотала я, отвернувшись так, чтобы не услышала девушка-официантка.

Крис заказывала кофе и круассаны.

— Что, совсем нет? Вообще?

— Есть, но чуть-чуть.

— Поесть-то все равно надо, — сказала она неодобрительно. Шея у неё была в грязных разводах и едва заметных морщинках. Пожалуй, я снова поспешила, сделав вывод о её возрасте. Ей, наверное, как минимум тридцать.

В кафе было полно народу. В конце бара рядом с музыкальным автоматом молодой человек заключал пари, что-то связанное с бегами. Мы сели за переполненный стол. Мужчина рядом со мной читал газету. Я чуть глаза не сломала, пытаясь прочесть заголовки, не поворачивая головы. Когда принесли круассан, я съела его в три укуса, даже не почувствовав вкуса.

— Хочешь еще? — спросила Крис. Она сразу привлекла взгляд девушки-официантки. Ее французский звучал легко и непринужденно, как родной.

— Ты свободно говоришь по-французски? — спросила я.

Эта мысль, кажется, её удивила.

— Господи, нет, конечно. Я отвратительно говорю. А ты?

Я покачала головой.

— Ешь, — сказала она, когда принесли второй круассан. — Я угощаю.

Мужчина рядом со мной допил кофе и полез в карман за деньгами. Я мысленно попросила его оставить газету. Закрыла глаза и попросила. Несколько молодых людей за соседним столиком обернулись. Они смотрели на меня и перешептывались. Не знаю, почему, то ли их заинтересовало, что я говорю по-английски, то ли они узнали меня по фотографии, а может, и то, и другое. Я притворилась, что пью, чтобы они не разглядели моего лица.

Мужчина рядом со мной встал.

«Оставь», — велела я ему. И на случай, если это не сработает, добавила: «Laissez-le»[25].

Он с кем-то попрощался. Скатал газету в трубочку. Человек, который только что вошел в бар и встал у стойки, обернулся.

— Ah, ca va?[26]— сказал он, лицо его озарилось. Мой сосед бросил газету на стул и вышел из-за стола, подавая знакомому руку для пожатия. Дождавшись, когда оба отвернутся, я потянула газету к себе на колени.

Крис наблюдала за моими манипуляциями. Кажется, её это забавляло.