Удар отточенным пером - Татьяна Шахматова

Девчонки завтракали. Несмотря на ночные возлияния, выглядели они превосходно.

– Лимонов нет, – сообщил я, передавая с порога мешочек с медом. – Давайте реанимируйте быстрее ваши прекрасные бренные тела!

– Куда торопиться-то? – лениво процедила Марина. – Быстро, сам знаешь, кто родится. А поросят надо с толком кастрировать.

– Валеев сказал «отмена миссии».

Марина вышла в сени и вернулась с баллоном молока в руках.

– Ну тем более, – бросила она, проходя мимо меня.

От ее одежды и волос пахло чем-то томно-сладким, молочно-конфетным. Вчера я этого не заметил. Обе подруги были сейчас сонные, ненакрашенные, с чуть припухшими от сна веками и губами и смотрелись настолько секси, что я даже не знал, кого выбрать, предоставься мне такая возможность. Впрочем, никаких возможностей мне предоставлено не было, а в городе меня ждала девушка. Надеюсь, что ждала. Я, во всяком случае, помнил о моей Марго каждый день.

На сообщение о вакцинации коров под присмотром Валеева Марина и Лейла отреагировали неожиданно бурно.

– А леди Ди тоже будет на вакцинации? – подняла идеальную черную бровь Лейла и с особым значением взглянула на подругу. Между собой «леди Ди» мы называли Диану Игоревну – валеевского зама. У Дианы был на удивление тонкий нос, белая фарфоровая кожа и тонна чувства собственного достоинства, порой граничившего с высокомерием. Диана городская, в деревню ее занесло по каким-то то ли семейным, то ли финансовым причинам, и она всеми силами показывала, что здесь она птица временная.

Марина нахмурилась и скривила губы в каком-то иронично-саркастическом выражении, смысл которого не был ясен мне даже приблизительно.

Конечно, я догадывался, что что-то пошло не так после приезда девушек. Что-то напряженно звенело и тревожно гудело, натягиваясь все туже между тремя узловыми точками: Тимуром Тимуровичем, Дианой Игоревной и молодыми практикантками. Но смысл этой нескладной геометрической фигуры не был мне понятен. Впрочем, мне наплевать, если честно. Валеев – местный мачо. Для деревни экземпляр редкой цены – не женат, не пьет, хозяйство держит, всегда за рулем, правда, алименты платит двум бывшим женам, но при его доходе и должности это погрешность, близкая к нулю. Диана Игоревна – молодая замужняя женщина. Муж, правда, остался в городе, но тем не менее. Зачем тут встряли еще и Маринка с Лейлой? Какой-то цирк.

Марина разлила молоко по трем кружкам, расписанным кроваво-красными маками. Утренний надой только что отдал свой первый пар, и аромат горячего коровьего вымени и сухой травы звучал уже на последних нотах. Еще минут десять-пятнадцать, и этот дивный запах исчезнет без следа. Я выпил залпом и ощутил себя почти в норме. Блаженство.

Лейла сделала нервный круг по чистому, блестящему от недавно положенного лака полу деревенской горницы и ловко, как кошка, запрыгнула на печку, где грудой лежали кипенно-белые подушки с такими же, как и на кружке, кроваво-красными цветами по пухлым бокам.

– Скажи, что мы заболели, – вдруг заявила Лейла и зарылась в подушки.

– Зачем? – изумился я. – Вы что?! Откроется. Вам тут еще четыре месяца куковать.

– В том и дело, – загадочно проговорила Лейла, и голос ее зазвенел металлом.

Я посмотрел на Лейлу, насупившуюся, подогнувшую ноги в черных обтягивающих лосинах, на руки-в-боки Марину, выступавшую аккуратным Ф-силуэтом на фоне окна, и подумал, что во внезапном распоряжении Валеева может заключаться настоящий драматический подтекст. Не назначил ли главврач вакцинацию наперекор? Мол, на-ка, выкуси, Диана Игоревна! Ты – кастрацию, я – вакцинацию. Ты леди Ди, а я – главный врач. В этом смысле кастрация хряков, лишавшая зверей мужской силы, назначенная Дианой, и вакцинация коров, подготовка их к родам, срочно переназначенная Валеевым, звучали как прямо противоположные высказывания. Как заявления в настоящей войне полов. Возможно!

Марина подошла к окну, оценила погодные условия, поежилась и повернулась к подруге, которая все еще восседала на печке, обхватив руками колени. На фоне окна теперь вычертился Маринин профиль: правильный нос с тонкими немного вычурными крыльями, придававшими ее лицу какое-то птичье заботливо-материнское выражение. Марине было только двадцать три – всего на два года больше, чем мне, – но в это можно было поверить только после предъявления документов. И дело вовсе не в том, что она плохо выглядела, напротив, Марина – красавица, но этот твердый упрямый нос, всегда настороженное выражение глаз как будто говорили: «Э-э-э, народ, да я вас всех насквозь вижу»…

Смугляночка Лейла была совсем другой, она дулась и дурачилась, и все эти гримаски шли ее маленькому вздернутому носику и черным смеющимся глазам. Ее задница, обтянутая сейчас лосинами, вообще выше всяких похвал.

– Ну, что? – Марина посмотрела на подругу, и они прильнули друг к другу взглядами, как будто общались мысленно. Как это работает, я не в курсе, но через пару секунд Лейла внезапно переменила решение.

– Идем на вакцинацию, что! – сказала она, продолжая нежно разглядывать подругу.

Это было слишком соблазнительно, чтобы медлить.

– Ок, встретимся в коровнике, – сказал я, поспешно шагая через порог.

Пока я пробирался к Валееву, СМС оповестила еще о трех непринятых звонках от Виктории. Я надеялся, что к моему приезду она еще будет жива, о чем я немедленно попросил ее в ответной СМС, так как звонки по-прежнему не проходили. «Не дождешься!» – тут же ответила тетка.

К моему удивлению, главврач встретил меня в состоянии угрюмом и подвыпившем. Что было более чем странно, если учесть тот факт, что с момента нашей последней встречи, во время которой Валеев прочел мне лекцию «с кем, когда и сколько», прошло не больше часа. Это если полностью скинуть со счетов то, что наш главный вообще не пьет.

Тимур Тимурович тяжело посмотрел на меня припухшими красными глазами, выдававшими не только трезвенника, но и гипертоника, и открыл было рот, чтобы как-то прояснить ситуацию, но в этот момент дверь распахнулась, и в коровник ввалился человек, напоминавший комплекцией Карлсона. Я сразу понял, кто это. Сегодня я уже видел этого дядьку, когда сидел верхом на памятнике: его упитанное розовощекое лицо в формате А3 возглавляло доску почета, и именно на него показывала длань вождя мирового пролетариата. Лебедев Р. Р., «ударник труда», «директор хозяйства Старое Озерное», посмотрел на меня исподлобья. Вживую мы виделись впервые.

С пьяной церемонностью Валеев представил нас, обдав меня запахом перегара и переваривающейся колбасы.

– Это Ринат Русланович, директор… А это Саша. Наш философ.