Сколько горя нужно для счастья? - Филантроп

волоком тянули эти железяки, как будто не допускали мысли о возможном побеге. Да и люди шли смирно, рассматривая дырки в ботинках. Только я один такой идиот думаю о побеге?

По-моему, это должно называться штольня или шахта, я не до конца уверен, поэтому просто скажу, что нас подвели к дырке в скале. То, что работа будет тяжелой я понял по киркам что вывалили из повозки.

Во мраке, где масляных ламп недостаток, каждый неосторожный шаг грозил переломом, несколько раз я врезался в бедолагу что шел впереди и мы, запутавшись как подростки после прочтения камасутры, оказывались на земле. Всегда удавалось налаживать хорошие отношения с коллегами.

Постепенно мы остановились и каждый занялся своим делом, стены долбили почти все кроме меня и моего обидчика, он с парой подручных бросил инструменты в сторонку и наблюдал за всеми как пастух за овцами. Воистину! Раб может мечтать лишь о собственных рабах. Упитанные сволочи при желании раскидали бы всех недоедавших работяг…

— Эй новенький, ты же помнишь оказанную мною услугу. Пора бы отплатить за спасение жизни. Обратился он ко мне, но мне не пришлось отвечать, пара красных капель из носа словно ответили за меня, что «услугу» я не забыл.

— У меня с друзьями нога болит, ты не откажешь нам в помощи? Похлопал себя по коленке и улыбнулся.

— И что? У вас одна нога на всех? Я не собирался работать даже за себя.

Он подошел ко мне и сказал — Не нужно лишних вопросов, просто помни добро, сейчас я мог бы проломить тебе голову киркой и сказать, что ты ударился, но вместо этого просто укажу твоё место.

Действовал он наработано. Удар в живот, кулак в нем утонул на пару сантиметров. После быстро поднял меня на ноги, прислонил к стене и начал тереть мою голову о стену, словно это ластик на тетрадном листе. Шероховатый камень сдирал кожу с лица на ура.

Я кричал, но работа над ошибками не прекратилась, пока на стене не появились кровавые разводы. В эти секунды мне захотелось покинуть самого себя.

— Запомни, вопросы всегда задаю я, и они всегда одинаковые — Почему так медленно? — Долго еще? — Можешь быстрее? Эта сволочь мне еще и лекции читает…

— Ломать тебя не стану, тебе еще стены долбить. Бросил он напоследок и ушел к ребятам за комплиментами.

Я прикоснулся к щеке — там щеки просто нет. Припекает… и раны горят от соленых слез. Они смотрели на меня выжидающе, в их глазах был таймер, еще пара секунд и ластик задействуют вновь.

За что себе нравлюсь — так это за гибкий характер! Утер слезы рукавом, занеся при этом пару смертельных инфекций и схватив кирку со всего размаху шибанул прямо по наглому, ухмыляющемуся камню. Насмехался он надо мной кровавым следом, так удачно похожим на улыбку.

Черт!.. Стоило бы вдарить промеж бровей этим мерзавцам, но от страха у меня колени трясутся как у алкаша с похмелья. Народ тут чертовы психи! Убить человека для них все равно что высморкаться.

Черт! Я противен сам себе… мужество покидает меня… оно навсегда останется в этой шахте. Единственный плюс — это слезы… их соленость будет хорошим антисептиком на ободранной роже.

Мне надоело искать плюсы… я плакал уже от того, что устал притворяться сильным. Как же тяжело признаваться самому себе в уязвимости…

— ВНИМАНИЕ! ВЫ ПОЗНАЛИ СЛАБОСТЬ! ИСТИНА ГЛАСИТ — СЛАБОСТЬ НЕ ПОРОК. Что!

— В НАГРАДУ ВАМ ДАРОВАНА СПОСОБНОСТЬ К РЕГЕНЕРАЦИИ. За!

— НЕОБХОДИМАЯ ИНФОРМАЦИИ В ПРОЦЕССЕ УСВОЕНИЯ. Дьявол!

Я хотел уже возмутиться — что за ерунда играет в моей башке? Но не успел. Мозг начал подражать сердцу и издавать мозгобиение. Голова пульсирует, и я претерпеваю странные ощущения. Это словно вспоминать зазубренные школьные стихи, ситуация в точности как у семнадцатилетней девушки, пытающейся вспомнить с кем она спала на прошлой неделе.

Не знаю откуда, как, и через какое отверстие, но я получил информацию и стал уверен, что организм отныне регенерирует быстрее чем у обычного человека. Никогда в жизни, ни в чём я не был уверен так сильно, как сейчас. С такими странностями я быстро позабыл об инциденте и стал колотить стены.

Деревянные вагонетки по деревянным рельсам тащили полудохлые кобылы, суставы которых скрипели похлеще Вивальди. Они в еще более бедственном положении чем мы, заходят в шахту первый и последний раз, больше для них не существует солнечного света.

Внутри сицилийского быка условия комфортнее чем здесь. Пыль лезет в глаза, руки сводит судорогой при очередном ударе, а горло дерет словно ты проглотил пару килограмм песка и потому, очень быстро кашлять начинаешь с кровью.

Единственное утешение, что я страдаю не в одиночку. Со мной рука об руку трудятся люди гораздо близкие ко смерти чем я. Если у меня все на низком старте, то их разделяет пара метров, до финишной черты чтоб загнуться.

Когда послышался сигнал к окончанию работы, я испытал состояние похожее на оргазм. На обратном пути я еле волочил ноги, мы воссоединились с женщинами, утратившими утреннюю свежесть, и пошли в клетку.

* * *

На входе шикарно бы смотрелась табличка — оставь надежду всяк сюда входящий.

Мне указали место в отхожем углу с ведерком, и мой зад без пререканий приземлился рядом с такими же оборванцами. Интересный контингент… Там, где умерла надежда возникает пустота. Ни единой эмоции на лице, думаю если их позовут на казнь, они даже плечами не пожмут.

Вскоре пара добровольцев приволокли огромный таз и натаскали теплую воду. Кабан дал отмашку и люд приступил к водным процедурам. Все в точности как с едой. Первый искупался мой мучитель, следом его подружки, груди которых он успел помять еще по приходу, далее левая и правая рука, и дальше строго по иерархической цепочке. Когда настал мой черед, вода уже превратилась в мазут и загустела как масло.

Во время ужина я вновь ничего не ел, да и организм не позволил бы.

Мне