Узурпатор ниоткуда - Дмитрий Дубинин

Из четырех зол надо выбирать меньшее. Для меня наименьшим злом казался запад. Но только не сейчас. Только завтра. Идти ночью по африканской земле может только абориген или самоубийца. Ни тем, ни другим я себя не считал. Хотя, наверное, первым шагом к самоубийству было мое посещение новосибирского офиса литовской авиакомпании «Аэлитас».

* * *

Господин Робертас Кеженис выглядел соответственно статусу генерального директора небольшой иностранной компании. Одет он был в серый деловой костюм с галстуком, украшенным рисунком в виде свирепой маски. Возможно, африканской. Светловолосый, чисто выбритый, пахнущий «Хьюго Боссом», говорящий с характерным акцентом, он вовсе не показался мне скотиной или хамом, что бы там ни говорил Толя.

— Так какое вы получили образование? — спросил Кеженис.

— Высшее техническое.

— Какой университет вы окончили?

— Институт водного транспорта.

— А чем занимались после окончания учебного заведения?

Кеженис говорил хоть и с акцентом, но весьма правильно, пожалуй, даже слишком. Словно книгу читал.

Я коротко рассказал о своей трудовой биографии, опустив, разумеется, те эпизоды, о которых работодателю вообще знать не следует.

Кеженис провел рукой по подбородку.

— Значит, вы сейчас ищете работу экспедитора?

— Да.

— А кто порекомендовал вам обратиться в нашу авиакомпанию?

— Анатолий Самаев. — Что за дурацкие вопросы, ведь и так все ясно…

— Вы давно его знаете?

— Лет пять… Может, немного больше.

— Он рассказал вам о некоторых особенностях нашей работы?

— Рассказал.

— Думаю, он рассказал вам не все… — Робертас вышел из-за стола и медленно сделал полукруг вокруг своего рабочего места. — У нас работа достаточно специфическая. Наши самолеты почти все время в воздухе. Вы хорошо переносите длительные перелеты?

— Да, хорошо.

— Самолеты грузовые. Работа предстоит на африканском континенте. Сразу скажу: многое из того, что видят там наши экипажи, не подлежит широкой огласке. Вы меня понимаете?

— Конечно.

— Очень хорошо. Вы знаете, что малейшая неосторожность может закончиться арестом. Власти африканских государств нередко задерживают самолеты. Иногда под арест попадают члены экипажа. Сами понимаете, что вытащить потом человека из африканской тюрьмы — занятие почти безнадежное.

— Я слышал о таких вещах.

— В этом месяце в Конго остался наш экспедитор. В Нигерии арестован экипаж украинского самолета. В Танзании осуждены более чем на десять лет несколько ваших соотечественников. Это только те факты, которые известны мне точно. На самом деле в Африке пропало очень много европейцев. И не всегда из-за неприятностей с местным законодательством. Террористы. Они называют себя партизанами и повстанцами, но на деле они ничем не отличаются от настоящих террористов. Лишь в Анголе за последние годы было сбито самолетов пятнадцать. Экипажи взяты в плен, и о них ни слуху, ни духу. Я подозреваю, что летчики погибли очень страшной смертью. Местные власти кричат о том, что иностранные компании эксплуатируют воздушные суда, исчерпавшие свой ресурс, а потому террористы ни при чем. Самолеты просто падают, и виноваты в этом якобы их владельцы. А сами африканцы при этом даже не следят за состоянием аэродромов. Диспетчерская служба нормально работает только в странах Южной Африки, но там свои перевозчики. В начале года мы вылетали из Вамбо, это все та же Ангола. Мы-то успели. А следом при взлете рухнул «Ан-12» — ливень размыл полосу.

Мне показалось, что Кеженис пытается попросту меня запугать. И вообще, он не слишком рад тому, что его сотрудники из летного состава сами подыскивают кадры среди своих знакомых. Но ведь мог бы сразу сказать, что не нуждается. Нет, ведь, думает о чем-то своем. Прикидывает, стоит ли и дальше кота за хвост тянуть, или пора перейти к более конкретным словам.

Видимо, директор решился.

— По ряду причин мы не можем взять на работу гражданина Российской Федерации. Вы это понимаете?

— Понимаю. Варианты возможны?

— Да. Мы можем взять на работу гражданина Литвы.

Кеженис сел в свое кресло.

— Кроме того, — продолжил он, — мы бы хотели взять на работу человека, хорошо разбирающегося в номенклатуре грузов, и тарифных руководствах, знающего иностранные языки и могущего принимать решения самостоятельно.

— Такого человека вы видите перед собой, — начал я нахально. — Разве что с языками небольшая проблема — я знаю только английский и очень немного японский.

— Вы жили на Дальнем Востоке? — Робертас немедленно перешел на английский. Поскольку мне доводилось общаться с американцами, то я сразу понял — господин Кеженис говорит на чистом «америкэн инглише».

— Совсем немного, — уклончиво ответил я также по-английски.

— Ну, японский вам не понадобится… — Литовец вернулся к русскому. — Знали бы вы португальский, или, скажем, французский… Хотя, ладно. Объясните теперь, почему вы все-таки пришли к нам?

Похоже, на людей плохо действует атмосфера Африки — Толя уже говорил, что Кеженис не раз и не два лично участвовал в экспедициях, и из каждой последующей возвращался все более сумасшедшим. И после каждого возвращения брался за все более сомнительные сделки. А уж если Толя называет что-то сомнительным, то тут действительно пахнет керосином.

Ладно, вернемся к тому, с чего начался наш разговор…

— Мне нужна работа, — я пожал плечами. — И, знаете, учитывая вполне приличные условия оплаты, я готов заняться почти любой деятельностью. А работа экспедитора мне знакома. К тому же в ней нет особых сложностей.

— Сложности есть, — возразил Кеженис. — Хотя бы в том, что практически все полеты связаны с пересечением государственных границ а, следовательно, и таможен. Африканские таможенники — это такие взяточники, каких свет не видел. Зато на груз они почти всегда закрывают глаза, если считают, что ты их не обидел. У авиаторов есть негласный прейскурант таможенных поборов. В какой стране, за какой груз и сколько платить. Если ты недоплатишь — потеряешь массу времени. Если, не дай бог, переплатишь, кто-нибудь другой сделает так, что твой самолет останется в Африке навсегда. Шины, например, порежут. Или песок в двигатель засыплют. Дикие там нравы. Причем у всех. Даже у европейцев.

Я понимающе кивнул.

— Полагаю, что вы не всегда принимали сотрудников с опытом работы в тех странах?

— Верно. У меня только командиры и штурманы знают Африку как свои пять пальцев. Остальные набираются опыта в процессе работы. Хорошо. Теперь перейдем к самому деликатному.

Кеженис сообщил мне о том, что я и так уже знал. Мне действительно предстояло стать гражданином Литвы, правда, только на бумаге. Литовский паспорт стоит денег, но такая практика позволяет решить ряд проблем. Во-первых, у литовских авиаторов не такая скверная репутация, как у российских или украинских, во-вторых, имея два паспорта, гораздо проще пересекать границу между Литвой и Россией. Такие хитрости нужны для того, чтобы самолеты в Африку могли вылетать не только из Сибири, но и из Вильнюса. Конечно, все это, мягко говоря, может вызвать вопросы, а чтобы они не возникли, сотрудник не должен кричать на каждом углу об искусственно созданном гражданстве…