Объявлено убийство - Агата Кристи

– Ой! – виновато заморгала мисс Баннер. – Да,конечно… Я просто забыла. Но… ты ведь действительно…

– Волнуюсь? Отнюдь. По крайней мере, – добавилаЛетиция, стараясь быть правдивой, – не из-за этого. Ты ведь имела в видунелепое объявление в «Газете»?

– Да… По-моему, даже если это шутка, она какая-тозлобная.

– Злобная?

– Да. От всей этой затеи веет злобой. В общем…нехорошая это шутка, вот что!

Мисс Блэклок задумчиво поглядела на подругу. Кроткие глаза,большой упрямый рот, слегка вздернутый носик. Бедная Дора, от нее с ума можносойти! Бестолковая, преданная Дора… О господи, сколько же с ней хлопот! Атеперь еще и это… Кто бы мог подумать, что у выжившей из ума милашки ещесохранился нюх на нравственные и безнравственные поступки?!

– Что ж, похоже, ты права, Дора, – промолвила миссБлэклок. – Это дурная шутка.

– Не нравится мне она, совсем не нравится! – свнезапной яростью выпалила мисс Баннер. – Я боюсь! – И неожиданнодобавила: – Да и ты тоже боишься, Летиция.

– Вздор! – бодро возразила мисс Блэклок.

– Я уверена, затевается что-то опасное. Это как бомба вконверте…

– Да ладно тебе нагнетать! Просто какой-то недоумокрешил сострить.

– Не вижу ничего смешного.

И действительно, ничего смешного тут не было. Лицо миссБлэклок выдало ее потаенные мысли, и Дора торжествующе воскликнула:

– Я же говорила! Ты тоже так думаешь!

– Но, Дора, дорогая…

Мисс Блэклок не договорила. В комнату, словно цунами,ворвалась молодая женщина; ее пышная грудь бурно вздымалась под теснымсвитером. Широкая пестрая юбка была посажена на корсаж, вокруг головы обмотанысальные черные косы. Черные глаза метали молнии.

– Я могу вам обращаться, пожалуйста, да?

Мисс Блэклок вздохнула:

– Разумеется, Мици. Что стряслось?

Право же, подчас ей казалось, что лучше самой готовить еду ивести хозяйство, нежели терпеть бесконечные истерики домработницы-беженки.

– Я не ходить вокруг и возле… Я говорить прямо… Ядавать предупреждение о уход… и уходить… уходить сейчас!

– Сейчас? Но почему? Тебя кто-то расстроил?

– Расстроил, да! – трагически воскликнулаМици. – Я не хочу умирать! Я уже бежал в Европа. Моя семья – они всеумирали… их убивать, всех: и мама, и маленький брат, и моя такая милаямаленькая племянница… все, все убивать. Но я убежать, прятаться, прийти вАнглия. Я работать. Я делаю работа, какая никогда не делала на моя родина… Я…

– Да-да, ты говорила, – решительно оборвала миссБлэклок Мици, по сто раз на дню повторявшую одно и то же. – Но все-такимне непонятно, почему ты решила уйти именно сегодня?

– Потому что они опять приходить меня убивать!

– Кто?

– Мои враги. Наци! Они узнавать, что я здесь, и приходитьубивать. Я об это читаль, да, я читаль газет!

– Ты имеешь в виду нашу «Газету»?

– Вот, здесь написано, – Мици достала из-за спины«Газету». – Видишь, здесь они прямо говорить: «Убийство». Убийство в«Литтл-Пэддоксе». Или это не значит здесь? Сегодня вечер, в половина седьмого.Ай! Я не хочу ждать, когда меня убивать… Нет!

– Но почему ты считаешь, что это про тебя? Мы,например, думаем, что кто-то просто пошутил.

– Пошутил? Разве убивать – это шутка?

– Нет, конечно. Но, дорогая девочка, если бы кто-нибудьзахотел тебя убить, он бы не стал давать объявление в газете.

– Да? – Мици призадумалась. – Вы хотитесказать, они никто не хотеть убивать? А может, они хотеть убивать вас, миссБлэклок?

– В жизни не поверю, что кто-то решил меняубить, – беспечно заявила мисс Блэклок. – И главное, Мици, ясовершенно не понимаю, зачем убивать тебя. Ну, зачем, скажи на милость?

– Потому что они плохие… очень плохие. Я вам ужеговорить: и маленький брат, и мама, и моя такая милая маленькая племянница…

– Да-да, конечно, – ловко остановила потоксловоизлияний мисс Блэклок. – Но все равно мне не верится, что тебя хотятубить, Мици. Хотя если ты твердо решила уйти, причем предупредив меня за пятьминут до своего ухода, я не в силах тебе помешать. Но учти, ты сделаешь огромнуюглупость, – уже другим тоном произнесла мисс Блэклок и поспешила добавить,заметив, что Мици заколебалась: – Говядина, что прислал к обеду мясник,по-моему, слишком жесткая.

– Я буду готовить гуляш, специальный гуляш.

– Специальный так специальный. А кстати, ты не могла бысделать сырные палочки? Ну, из того засохшего куска сыра… А то ведь к нам могутсегодня пожаловать гости.

– Сегодня? Что значит «сегодня»?

– То и значит. В половине седьмого.

– Но… это же время, которое написать газета! Ктопридет? Зачем придет?

– На похороны, – сказала, подмигнув, мисс Блэклоки добавила, пресекая дальнейшие возражения: – Все, Мици, хватит. Мне некогда.Ступай и, пожалуйста, поплотнее закрой за собой дверь.

– Так… на некоторое время покой обеспечен, –вздохнула хозяйка дома, когда дверь за ошарашенной Мици захлопнулась.

– Ах, Летти! Ты такая деловая! – восхищенновоскликнула мисс Баннер.

– Hy, вроде все, – сказала мисс Блэклок,придирчиво окидывая взглядом двойную гостиную. Ситцевая мебельная обивка смелкими розочками, золотистые шары хризантем… вазочка с фиалками и серебрянаясигаретница на столике возле стены… поднос с напитками на столе посредикомнаты… «Литтл-Пэддокс» представлял собой средний по величине особняк,построенный в стиле ранней Викторианской эпохи. В узкой, продолговатой гостинойвечно царил полумрак, потому что крыша веранды заслоняла солнечный свет;в дальнем конце когда-то были двойные двери, которые вели в маленькуюкомнатку с окном в нише, но потом двойные двери убрали и заменили бархатнымипортьерами. Когда же в особняке поселилась мисс Блэклок, она окончательносоединила две комнаты в одну. В каждой половине был свой камин, и, хотя ни одинне горел, по комнате разливалось приятное тепло.

– Вы включили отопление? – спросил Патрик.

Мисс Блэклок кивнула:

– Да, тут было так зябко и промозгло! В доме жуткаясырость, поэтому я попросила Ивана затопить перед уходом котел.