Среди осколков - Татьяна Лакизюк

– А мы не упадем? – замирая от восторга, спросила Яшмина.

– Нет. Мы много раз его испытали, – ответил Александрит.

Управляя диковинным аппаратом, он даже растерял свою обычную величавость и невозмутимость. Глаза правителя блестели, совсем как у детей.

Лунфилет был сделан из распиленного вдоль ствола огромного дерева с выдолбленной сердцевиной. Вдоль стен, обшитых тканью, тянулись скамьи со спинками, на которых устроились ребята. В центре, на возвышении для пилотов, сидели Гелиодор и Алекс. Они должны были нажимать на рычаги, чтобы запускать крылья, которые поднимались и опускались, задавая направление движения и темп.

Гигантские крылья лунфилета очень походили на крылышки Фиччика, который уже сообщил об этом всем вокруг. Они были сделаны из длинных гибких стержней, обтянутых тонкой, но очень прочной тканью, которую заказали у мастериц Кристаллиума. Летописи подтверждали, что именно в этом петрамиуме испокон веков жили лучшие кружевницы.

Поэтому изобретатели лунфилета обратились именно к ним с просьбой создать прочный материал. В Драгомире говорили, что в свои изделия воздушные кружевницы вплетают нити облаков. Версия красивая, но не совсем правдивая. На самом деле мастерицы сотрудничают с анималиумами из Смарагдиуса, которые собирают для них шелковую нить, получаемую из коконов бабочек. Этих бабочек разводят в специальных лабораториях.

Луна неоднократно бывала там и каждый раз с удивлением наблюдала за процессом создания шелковых практически невидимых нитей.

В этот раз кружевницы особенно постарались. Ткань отличалась эластичностью и могла растягиваться и сжиматься, оставаясь целой. Кроме того, им удалось получить тот же самый перламутровый оттенок, как и на крыльях Фиччика, которыми он так любил хвастаться.

Виолана и Сильвина, закончившие с прическами, подлетели к аппарату и принялись восхищаться тканью крыльев. Девушки тут же решили выпросить у кружевниц хотя бы носовой платочек такого же оттенка.

– Как главным спасительницам Драгомира, они обязаны выделить нам несколько метров такой красоты, – рассуждали они, моментально забыв, что собирались просить только о платочке.

Пиритти и Пироппо опасно перегнулись через борт, пытаясь разглядеть механизм, приводящий в движение крылья. Но так ничего и не увидели. С разочарованным вздохом братья сели обратно. Правда, только после замечания, сделанного сначала Аметрином, а затем и самим Гелиодором.

– Я все обязательно покажу, когда окажемся на земле, – пообещал огненный правитель. – А пока сидите смирно. Особенно те, кто не умеет летать.

Дети продолжали крутить головами и восхищенно ахать.

В передней части лунфилета находился большой штурвал. Перед полетом Алекс и Гелиодор, совсем как дети, чуть не поссорились за право управлять аппаратом. В итоге после вмешательства Нефелины им пришлось тянуть жребий, и удача улыбнулась Алексу. Но, видя, как расстроился Гелиодор, он пообещал, что на обратном пути даст другу прорулить.

Взявшись за штурвал, Александрит совсем по-мальчишески прокричал:

– Вперед!

– Ура! – что есть мочи завопили Пиритти с Пироппо.

Через секунду кричали уже все.

В лицо дул теплый ветер, а земля тут же пропала из виду. В животах что-то тревожно ухало, но страх затмевался сумасшедшим восторгом. Им казалось, что они летят в невесомости, не чувствуя тяжести своих тел.

– Как же я завидую тем, кто умеет летать, – восхищенно вздохнула Сентария.

– Да ладно, – отмахнулась Сильвина. – Это только в первые разы так! Потом уже относишься к полету как к чему-то совершенно обычному.

– Конечно, – снисходительно рассмеялась Виолана. – Ты же не восхищаешься каждым своим шагом или вдохом. Или распускающимся цветком.

– Нет, я до сих пор восторгаюсь, когда вижу, как раскрывается бутон, – не согласилась Сентария.

– Какая романтичная натура, – захихикали девушки. – Совсем еще ребенок.

– Я думаю, это скорее достоинство, чем недостаток, – вмешался Аметрин, видя, что смех девушек задел Сентарию и та слегка покраснела.

От его слов она зарделась еще больше и, фыркнув, что не нуждается в защите, отвернулась и стала молча смотреть вдаль.

Луна, которая уже не раз испытала восторг полета, интересовалась самим аппаратом. Осматривая его, она замечала все больше сходства с Фиччиком. Сзади у лунфилета даже был прикреплен маленький хвостик, который развевался на ветру. От встречного потока воздуха защищали два выпуклых стекла, очень похожих на глаза хранителя.

Лунфилет сделал пару кругов над порталом, возле которого собралось огромное количество народу, и завис в воздухе. Под восторженный рев толпы герои дня начали спускаться по веревочной лестнице. Неожиданно раздался голос церемониймейстера, многократно усиленный говорильной трубой, похожей на закрученный рог муфлона[3]:

– Первой спускается наша драгоценная малышка Яшмина! Своим мужеством и отвагой она поддерживала боевой дух команды, сплотившейся, чтобы дать отпор злой колдунье.

Драгомирцы приветственно завопили во все горло. Яшмина, покраснев как помидор, поспешила вниз. Оказавшись на земле, она поправила съехавший набок бант и начала испуганно озираться в поисках мамы. Глаза девочки уже наполнились слезами, когда наконец сквозь толпу к ней пробилась молодая женщина и крепко взяла ее за руку. Яшмина тут же успокоилась. Девушки в летящих зеленых платьях проводили их на почетную трибуну, утопавшую в цветах.

– Поприветствуем Сентарию, нашу спасительницу! Она не только помогла дать отпор ведьме в последнем сражении, но и составила уникальный рецепт яда для колдовских насекомых.

Ошеломленная Сентария спрыгнула на землю с последней ступеньки, которую придерживал высокий красавчик из Гарнетуса. Другой рослый юноша подал ей руку и повел к почетной трибуне. От смущения девушка не могла поднять глаз и, если бы не провожатые, пару раз точно бы растянулась или врезалась во что-нибудь.

– А вот и наши воздушные красавицы, Сильвина с Виоланой, – продолжал греметь голос церемониймейстера. – Именно они сбили с пути ведьму и заманили ее на вершину горы. Своим искусным колдовством они так заморочили ей голову, что она не понимала, куда идет.

Девушки, в отличие от Сентарии, и не думали смущаться. Они плавно скользнули вниз, естественно, не воспользовавшись лестницей. Но подлетать сразу к трибуне не стали. Разве могли они отказаться от почетного сопровождения! Тем более встречающие были все как на подбор – элита огненных войск. Сильвина с Виоланой подхватили под руки оторопевших молодых воинов и, без умолку щебеча, потащили их к почетной трибуне. На сей раз уже провожатые смутились так сильно, что их пунцовые щеки были видны, казалось, из любой точки Драгомира.