Командировка - Борис Михайлович Яроцкий

себя за любого специалиста. Иное дело — какой результат. Неслучайно всякая попавшая под руку работа называется халтуркой.

Иван Григорьевич знал, как излечивать «карибскую чумку». Несколько раз ему приходилось врачевать в Аргентине, когда ждал корабль, на котором предстояло плыть в родное отечество.

И вот в родном отечестве его приютили незнакомые люди. Он меньше всего думал о предстоящем лечении собак. Из головы не выходил майор Пинт, один из разработчиков «тихого оружия». Память воскрешала бахвальство тестя-сенатора: «Оружие у нас невиданное: лишает женщину материнства. Так что бьет оно не на тысячи километров, а на тридцать лет вперед. Даже обеспечив себе полную победу в холодной войне, все равно главный удар нанесем по России, по этому самому непокорному народу».

Он знал, что говорил.

«Майор Фрэнк Пинт в Прикордонном»… Думая о нем, Иван Григорьевич свои суждения выстраивал в четкую логическую цепь: вероятнее всего, это коварное оружие будет под «крышей» какой-либо инофирмы, не обязательно американской…

В свою первую ночь после возвращения в родной город Иван Григорьевич долго не мог уснуть. Спать не давала тишина. Когда-то с Днепра доносились протяжные гудки теплоходов, грохотал компрессорами машиностроительный завод и за городом на полигоне время от времени вспыхивало пламя: там испытывали управляемые реактивные снаряды.

Сейчас в холодной сентябрьской ночи все молчало, тонуло во мраке, как будто и не было ни Днепра, ни города, а дом стоял посреди пустыни под загадочно сверкающими звездами бесконечной Вселенной.

И это угрюмое молчание казалось Ивану Григорьевичу зловещим.

Глава 4

Есть в разведке правило: не напоминай о себе, нужен будешь — тебя найдут. Назойливость вредит нетерпеливым.

Бабье лето в Приднепровье сменилось холодными дождями. Иван Григорьевич жалел, что не запасся в Москве теплой одеждой. В Прикордонном по сравнению с московскими рынками одежду и обувь продавали втридорога. А деньги у Ивана Григорьевича были только на питание. Раз в неделю, по субботам, он выходил на рынок и менял рубли на карбованцы. Здесь менялами работали сами рэкетиры — молодые, крепкого сложения хлопцы с бритыми затылками.

С главным рэкетиром по кличке Витя Кувалда Иван Григорьевич познакомился вскоре. Это был чернявый двухметровый детина со шрамом через всю левую щеку, и этим уродством он был похож на легендарного Скорценни. Улыбаясь, как напоказ, он обнажал золотую фиксу. Витя Кувалда держал в руках городской рынок, владел акциями нескольких предприятий, был хозяином публичного дома, который назывался «Днепровская русалочка». С «русалочкой» водили дружбу местные бизнесмены.

Своим особым, приобретенным в зоне чутьем, Витя Кувалда определил, что появившийся на городском рынке седовласый посетитель не из простых.

— Я вижу, папаша, — обратился он к Ивану Григорьевичу, — вы генерал или полковник. Я тоже служил. На самом верху.

И чтоб признание не выглядело хвастовством, уточнил:

— Я охранял президента. А теперь вот охраняю рынок. Вам доложили, кто я? Прекрасно. Мой вам совет: при обмене валюты не заглядывайте в «Козацкий банк» — обдерут. Для гарантии справедливости обращайтесь ко мне. Или к моим хлопцам. Все они у меня стрижены «под макитру».

Хлопцы стояли рядом. В их экипировке было что-то от художественной самодеятельности: вышитая сорочка с плетеными шнурками, синие или зеленые шаровары, на ногах кроссовки фирмы «Адидас».

— Когда будете в России, — наставительно говорил Витя, рассматривая Ивана Григорьевича, как человека, который может ему пригодиться, — рубли берите покрупней, с голым дядьком. Ну, с тем, который на колеснице трясет этими самыми… — и на себе показал выразительным жестом.

— А почему с голым?

— Во даете! — хохотнул рэкетир. — Все СНГ потешается. За бугром на деньгах шлепают президентов, а в России — голых мужиков. Для хохмы.

Витя Кувалда выпростал из-за пояса кожаный мешочек. Когда-то такими пороховницами пользовались запорожцы. Достал стотысячную купюру.

Иван Григорьевич присмотрелся. Верно! Аполлон, раздетый ниже пояса, управляет шестеркой лошадей.

Витя, конечно, был прав. Ни одно государство, кроме России, до такого не додумалось. О том, что русские любят хохмить, знают везде.

Не однажды Иван Григорьевич убеждался: советские офицерские анекдоты, придуманные где-нибудь в Севастополе или на Камчатке, через неделю-другую пересказывались в Пентагоне. При этом сами пересказчики нередко с долей превосходства от себя добавляли: «Им только и осталось над собой подшучивать».

Несколько лет назад один из друзей тестя-сенатора банкир Николо Поберуччи хвалился:

— Россия если и пригодится Америке, то разве что в качестве подопытного кретина.

— То есть? — переспросил Иван Григорьевич, слушая уже крепко выпившего банкира. Банкир бережно отставил рюмку, покровительственно взглянул в предельно внимательные глаза собеседника.

— Джон, — сказал он зятю сенатора, — пути господни ты знаешь не хуже меня. Мы дадим России полвека, чтоб она навсегда исчезла с географической карты. Надеюсь, этого времени ей будет вполне достаточно. Не так ли?

— Пожалуй, да, — неопределенно ответил тогда еще майор Джон Смит и уточнил: — Но есть, например, Украина. А на Украине живут украинцы. У них с русскими одна кровь.

— Тем хуже для них, — усмехнулся банкир, опорожняя рюмку. — Украина разделит участь России. Только не сразу. Еще фюрер утверждал, что Украину он использует для ликвидации индусов. А для нас арабы — гвоздь в нашем кресле. Мы вручим Украине щипцы, вот она и выдернет этот самый гвоздь. А если после этой акции не останется ни Украины, ни Ирана — это же прекрасно! Наша планета, Джон, давно перенаселена. Она срочно нуждается в прополке. Поэтому оружие, над которым работает ваш Исследовательский центр, станет, пожалуй, самой эффективной мотыгой. Так считает президент, и сенаторы с ним согласны. А это значит, что с финансированием этой программы не будет проблем. Но сначала, как сказал президент, мы должны из России выдернуть ее ядерное жало.

Банкир, беседуя с зятем своего друга, был в прекрасном расположении духа. Иван Григорьевич знал почему. Неделю назад ему улыбнулось счастье: в авиакатастрофе погиб его родной брат, совладелец чикагского банка «Сервис-ост». Николо стал единоличным хозяином. Итальянец по происхождению, он считал себя стопроцентным американцем, и стоил теперь уже триста миллионов. В этом банке два миллиона принадлежали Джону Смиту…

Банк, видимо, и сегодня процветает, чего нельзя было сказать о владельце двух миллионов, волею судьбы оказавшимся в городе Прикордонном с миллионом недоминированных российских рублей.

Миллион таял, как мартовский снег. В этом недавно еще секретном украинском городе оказалось непросто найти хоть какую-нибудь работу. Все послевоенные годы город занимался «оборонкой»: лил спецметалл для управляемых снарядов и ракет, снаряды и ракеты начинял всевозможными взрывчатками, и где-то за тысячи километров от Украины металл Прикордонного извлекали из американских солдат, воевавших за пределами Америки. Его, этот металл, как сувениры, хранят во многих американских семьях.

В этом городе жили и работали лучшие умы советской «оборонки».