Ах, уехал мой любимый - Тата Кит

Чёрные бездны сузились, мазнули над макушкой по туловищу бывшего, стоявшего за мной, и снова вернулись к моему лицу.

Матвей плавно подался вперед, и этот его простой жест заставил меня приготовиться к ещё одному поцелую. Но он лишь наклонился и поднял упавшую ранее сумочку. Мягко вложил её ремешки мне в руку и сдержано улыбнулся, заметив, как я разочарованно облизала губы.

- Ну, пока, - отозвался эхом и оставил меня в сумбуре мыслей, в котором мне придётся разбираться наедине с собой.

Дверь черного джипа хлопнула, голодным хищником зарычал двигатель и автомобиль плавно скрылся с придомовой парковки.

Развернулась к Лёше и удовлетворенно выдохнула, обнаружив того в растерянности и лёгком шоке. Или нелёгком. В любом случае, ему теперь будет полезно знать, что руки нужно держать при себе. Матвей выше него на голову, шире в плечах, да и дерется он точно лучше, чем Лёша. По крайне мере, в школе с ним никто не рисковал связываться после пары драк.

- Кто это такой? – брезгливо спросил бывший.

- А почему ты у него не спросил? – не смогла сдержать едкой насмешки. – Засмотрелся?

- Я хочу, чтобы ты сама мне сказала, что за мужик хозяйничает у тебя во рту.

- Вот ты и ответил на свой вопрос: он – мужик, а ты… - оценивающим взглядом прошлась по его фигуре. – А ты езжай, Алёша.

Не планируя дожидаться его ответа, повернулась в сторону подъезда и направилась к двери. Мне физически необходимо растечься ванильной лужицей на коврике в ванной комнате, принять холодный, отрезвляющий душ и приступить к самокопанию, а затем и к самозакапыванию, когда в полной мере осознаю всю глупость своего отчаянного поступка.

Дура!

Нет, не так.

Дура дурацкая, как сказал бы Ваня, узнай он, чем его мать занималась сегодня у подъезда, пока он доставал из морозилки тефтели.

Кто, вообще, меня просил лезть целоваться к Козырскому? С чего вдруг я решила, что прикрытие в виде нового-старого мужчины самое надежное? Почему вместо того, чтобы сразить бывшего мужа своим красноречием, как я это делала обычно, я засунула свой язык в… рот Козырскому? Хотя, это он первый мне его засунул. Как настоящий мужчина подставил плечо помощи и вывалил в рот, полный благодарности, еще и язык.

По рукам и спине пронеслись мурашки. Воспоминания о случившемся поцелуе отразились приятной истомой внизу живота и пощекотали теплом солнечное сплетение

Так, Литвинова! Стоп! Продолжаем злиться, не сбавляем градус!

Попыталась собрать волосы в высокий хвост резинкой. Ничего не вышло. Локоны подобно маленьким змейкам разбегались в стороны, отказываясь собираться единым коллективом на моей макушке. Швырнула резинку обратно в шкатулку и смерила быстрыми шагами комнату. Замерла. Прислушалась к обстановке сверху.

Тихо, но слышны легкие шаги. Значит, Козырский дома. Бросила взгляд на настенные часы – одиннадцатый час.

Может, стоит подняться и извиниться? Это поможет избежать ненужных предположений и лишних надежд со стороны мужчины. Да, и зачем ему чужие проблемы? У него, наверняка, и своих вполне хватает.

Неслышно заглянула в комнату к сыну. Спит. Его сон надежно охраняет робот, стоящий на тумбочке, а рядом с ним ночник в виде футбольного мяча, который отбрасывает тусклый свет на стены детской.

Вот если бы я сама себе не создала сегодня проблем, то тоже сейчас бы безмятежно слюнявила подушку до самого утреннего будильника.

На цыпочках прошла в прихожую, сняла с крючка ключи от квартиры, надела тапочки и снова застыла в нерешительности на маленьком коврике у самого выхода.

Или стоит оставить извинения на завтра? Нет, лучше сегодня и прямо сейчас, потому что завтра я буду гораздо менее смелее, чем сегодня, а моё молчание даст Козырскому плодородную почву для выращивания разных теорий амурного оттенка. Начиная от той, в которой я всё ещё люблю его и, заканчивая той, в которой я - изголодавшаяся разведенка, которая готова прыгнуть, как блоха, на любого мужчину, который ответил на её «привет».

Не буду давать ему ложных надежд. Вообще, ничего давать ему не буду!

Прикусила ноготь на большом пальце, подняла взгляд на потолок и снова вслушалась в шаги. Ходит. Значит ещё не спит. Вобрала в грудь побольше воздуха, наивно полагая, что надышусь смелостью. Завязала потуже шнурок пижамных шортов, запахнула кардиган, вставила ноги в тапочки и тихо покинула квартиру, прикрыв её за собой на ключ. Сейчас быстренько извинюсь, объясню ситуацию, покраснею, позаикаюсь и прибегу домой, прятать голову под подушкой, как страус в песке.

Не спеша поднялась на этаж выше. Замерла у нужной мне двери и мимолетно оглядела себя, чтобы нигде не выпал ни одни сантиметр намёка на сексуальный подтекст. Всё пристойно. Даже кардиган, словно снятый с плеча бабки, мог служить оберегом или венцом безбрачия - ужас, летящий на крыльях моли.

Прочистив горло, нажала на дверной замок и сделала шаг назад. Обняла себя за плечи и мелко вздрогнула, когда услышала быстрые приближающиеся шаги внутри квартиры и последовавший за ними скрежет старого замка.

Дверь отъехала в сторону и в свете подъездной лампочки появился Козырский в одних черных спортивных штанах, сидящих непозволительно низко. Немного взъерошенный и даже несколько уставший. Черные, густые брови слегка съехались над переносицей.

Не ожидал.

- Привет, - качнулась я с пяток на носки.

- Привет, - прочистил он горло и отошел в сторону. – Заходи?

- Нет, Матвей, - тряхнула головой и запустила пальцы одной руки в волосы. Пытаясь замаскировать неловкость, взлохматила макушку и перекинула густую гриву на одно плечо. – Я пришла извиниться за сегодняшнее.

- А что ты сегодня успела натворить? – спросил он насмешливо и уперся плечом в один дверной косяк, а ладонью в противоположный.

Пробежалась взглядом по мышцам рук, что плавно перекатывались под его кожей при этих простых движениях. Снова прочистила горло и опустила взгляд на пальцы его ног. Босой. Куда ни глянь – там нет одежды. Нельзя так!

- Тот поцелуй у подъезда…

- Тебе не понравилось? – перебил он меня.

Вскинула обалделый взгляд и поймала лёгкую улыбку на хитром лице.

- Я не о том пришла поговорить.

- Так понравилось или нет? – настаивал он.

- Козырский! – вспыхнула я раздражением и сжала кулак, мысленно представляя, как зажала в нем его горло. – Заткнись и не мешай мне извиняться.

- Ну, раз ты сегодня такая милая, то, продолжай.

- Спасибо, - фыркнула и сделала глубокий вдох.

Боже! Я столько дышу, что еще немного и у меня произойдет гипервентиляция.

- Я не должна была этого делать, особенно учитывая, что утром я на тебя наорала, а потом вечером этим же ртом полезла к тебе с поцелуем…