Под крыльцом - Кэти Аппельт

Он прятался от своих сородичей, даже от собственных родителей. Пока он был малышом, он кормился разными мелкими насекомыми — жуками, комарами, стрекозами, садившимися на поверхность воды. Потом он начал охотиться на мальков и головастиков. Шли годы, крокодильчик становился всё больше, и всё крупнее становилась его добыча. Теперь он охотился не только в воде, но и на мягкой болотистой почве речной поймы. Когда он неподвижно лежал на берегу, его толстую коричнево-зелёную кожу было невозможно отличить от бурой грязи и тёмного ила. Вскоре он начал лакомиться кроликами и белками, норками и бобрами.

У него были железная выдержка и острое обоняние. Он легко мог учуять слабое или раненое животное. Тогда он терпеливо поджидал жертву, загонял её в ловушку и приканчивал. Животное погибало сразу: схватив жертву, он тут же перекусывал ей шею, тащил в мутную воду, на самое дно, и прятал в укромное место. Через пару дней, когда тело пропитывалось водой и илом, Царь-аллигатор поедал свои припасы. Потом он всплывал к поверхности, похожий на громадное бурое бревно, и дремал, переваривая свой обед. А проголодавшись, снова начинал охоту.

Его добычей мог стать любой беспечный обитатель здешних мест — длиннорогий олень, дикая свинья-пекари, рыжая лисица. Он поедал всё без разбора. Он умел искусно маскироваться, мог часами лежать без движения, поджидая жертву, ловко избегал опасных участков — болотной трясины и зыбучих песков. Ему часто доводилось видеть, как животных засасывало в страшную бездну. Лишь немногим удалось вырваться оттуда. Но ещё никому не удалось спастись от его мощных челюстей и острых, словно клинки, зубов. Никому.

«Разве аллигатор может прожить тысячу лет?» — спросите вы. А почему нет? Тысячу лет и даже больше. В этих тёмных, непроходимых, безлюдных лесах есть и другие древние существа. Такие же древние, как Царь-аллигатор.

А может, и ещё древнее. В лесу есть деревья, которые растут там с незапамятных времён. Они знают, откуда взялись все остальные растения и звери. Если дерево может прожить тысячу лет и даже больше, почему же не может аллигатор?

До тех пор пока Барракуда не выследил его, почти никто не знал, что среди зыбучих песков и топей, между Большой песчаной поймой и её младшей сестрой, в своём тайном логове скрывается Царь-аллигатор. Знали о нём только другие аллигаторы, да старые деревья, да птицы, пролетавшие над этими гиблыми местами.

И ещё одна древняя тварь. Та, что сидела в темнице. В большом глиняном горшке под корнями огромной умирающей мексиканской сосны.

Подплыв к берегу, Царь-аллигатор прикрыл свои золотисто-жёлтые глаза и прошептал:

— Ссссе-ссст-ра-а-а… Сссс-ко-ро на-сссс-та-нет твой часссс… — и бесшумно опустился на дно, скрывшись под мутной, грязно-бурой водой.

И снова Праматерь осталась одна в кромешной тьме. Царь-аллигатор жил на земле уже тысячу лет. Но она, пленница глиняной тюрьмы, была старше его. Намного, намного старше.

12

Представьте себе чистокровную гончую, которая создана для того, чтобы охотиться, выслеживать и загонять зверя. Гончую, которую сделали цепной собакой и которой только и остаётся что выть на луну. Но Рейнджер всё-таки был чистокровным гончим псом. Эта порода отличается острым нюхом. Гончая, уткнув нос в землю, легко отыщет ребёнка, который заблудился в лесу, или лошадь, убежавшую из стойла. Она может даже найти человека среди тлеющих развалин сгоревшего дома.

Острый нюх — главное достоинство гончих. Вдобавок к этому у некоторых гончих очень развит слух. Рейнджер был из их числа. Пёс, много лет просидевший на цепи, давно изучил все звуки, которые раздавались в этих краях. Он знал, как стрекочут цикады, как поют большие лягушки возле протоки, как поскрипывают старые сосны, чьи корни глубоко ушли в плотную красную глину. Знал, как енотиха подзывает своих деток, когда они, расшалившись, убегают слишком далеко от родной норы. Он различал едва слышный шелест крыльев большой неясыти, когда в наступающих сумерках она, словно тень, мелькала на темнеющем небосклоне.

Рейнджер отлично знал звуки, которые издавал ржавый пикап, который по вечерам выезжал со двора, а ранним утром снова подкатывал к дому. Едва заслышав в отдалении тарахтение старенького мотора, пёс мог с точностью до минуты определить, когда появится машина и сколько времени есть у трёхцветной кошки, чтобы юркнуть под крыльцо. Под крыльцом она была в безопасности. И она должна была оказаться там до того, как Барракуда выйдет из грузовичка и прошагает по дорожке прямо к крыльцу. Потом он громко протопает по ступенькам. Сначала он откроет дверь, и та тяжело и надсадно заскрипит, а потом со стуком захлопнется.

Рейнджер множество раз слышал сухой треск выстрела и свист, с которым пуля рассекает тяжёлый, влажный воздух. Все эти звуки были знакомы старому гончему псу. И вот теперь в его жизни появился новый звук — мягкий, тёплый, урчащий: «Мурррр, мурррр, мурррр…» Всякий, кому доводилось общаться с кошками, сразу узнал бы этот звук — кошачье мурлыканье.

Как известно, все кошки мурлычат, когда им хорошо. И трёхцветная кошка тоже мурлыкала, свернувшись пушистым клубком возле старого гончего пса. Рядом с ним ей было хорошо и уютно. Раньше, до того как появилась кошка, Рейнджер и не подозревал, что ему был очень нужен этот тёплый домашний звук. И очень нужно, чтобы кто-нибудь был рядом. Пока не появилась кошка, он не понимал, как он одинок. Как ему было плохо.

Слушая, как возле него мурлычет маленькая трёхцветная кошка, он вдруг понял, что ему нужно ещё кое-что — чтобы она выслушала его историю. Истории всегда рождаются в одиночестве. А теперь, когда у пса появился слушатель, он наконец смог рассказать свою повесть. Рейнджер рассказал кошке о своём счастливом детстве. Тогда он был жизнерадостным щенком, а мать учила его брать след и петь песни по ночам, когда на небе появляется круглая луна. Всё это было до того, как он попал к Барракуде.

— Как замечательно, что тебе есть что вспомнить, — сказала кошка.

— Да, — вздохнув, ответил он. — Это были хорошие времена.

А потом она рассказала ему о своём детстве, о том, как она котёнком играла со своими братьями и сёстрами в весёлые кошачьи игры. Это было до того, как она попала к своим хозяевам, которые потом отвезли её в лес и бросили.

— У меня тоже были хорошие времена, — шепнула она и покрепче прижалась к нему.

Каждый вспоминал своё счастливое время… Но самое лучшее было у них впереди.

Котята!

Они появились на свет тихой лунной ночью. Трёхцветная кошка, как обычно, лежала возле Рейнджера и слушала, как ровно бьётся его сердце. А потом у неё начались роды, и на свет один за другим появились двое котят. Мальчик и девочка. Очаровательные малыши. Сначала маме-кошке показалось, что родились близнецы, — так они были похожи. У обоих от самого носа до кончика хвоста совершенно одинаковые серебристо-серые шкурки, блестящие, как звёздочки на тёмном бархате ночного неба. Но потом, приглядевшись внимательнее, кошка обнаружила у мальчика на лобике, прямо над глазами, белую отметину — маленькое белое пятнышко, похожее на крохотный полумесяц. Это был добрый знак. Потом кошка взглянула на девочку — круглый пушистый комочек — и улыбнулась. Трёхцветная кошка знала, что котят, которые родились и выросли рядом с собакой, ждёт особая судьба. Не так уж часто на белом свете случаются подобные вещи. «Что ж, это неплохо, — подумала она. — Рядом с Рейнджером они станут смелыми и закалёнными».