Зов одинокой звезды - Кэрол Финч

Стоило слегка нажать на нижнюю челюсть, и рот девушки безвольно приоткрылся. Стоун понемногу влил ей в горло состряпанное варево. Потом, помешав хорошенько угли, тлеющие в очаге, подбросил дров, вскипятил воду и приготовил самый острый из своих ножей. Стоун все время оглядывался на неподвижное тело, словно это могло удержать уходящую жизнь. Обе лампы были зажжены и уже стояли на полке над ложем. Проглотив для храбрости и уверенности тройную порцию виски, Прескотт прокалил лезвие и приблизился к девушке.

Проклятие, а если он убьет ее! Множество раз ему приходилось пользоваться этим ножом… на охоте, убивая и расчленяя четвероногую добычу, однако никогда прежде тот не выступал в роли скальпеля. Стоун от души проклял неизвестного бандита за то, что тот поставил его перед этой неприятной необходимостью.

Однако медлить было опасно, действие микстуры не бесконечно. Собрав всю свою решимость, Стоун склонился над неподвижным телом.

Он деловито передвинул одну из ламп, которая стояла неудачно. Тень больше не мешала, и можно было начинать. Но когда Стоун принялся одну за другой отводить в сторону бледно-золотистые пряди, то заметил, что движения его слишком осторожны. Это был определенно не тот настрой, который необходим, когда вонзаешь нож в живую плоть. На несколько секунд Прескоттом овладела нерешительность. Дьявольщина, он слишком долго медлил, а между тем действие микстуры ослабевало!

К счастью, девушка все еще дышала. Он убедился в этом, расстегнув жакет и отведя полы в стороны. Над вырезом корсажа слабо вздымались от дыхания округлости грудей, и ему некстати подумалось, до чего же нежна и бела кожа, под которой бьется ее сердце, — сливки, да и только! И все же ничего не оставалось делать, как рассечь корсаж, найти входное отверстие от пули и сделать то, что необходимо. Нет, рассекать корсаж не стоит. Обоюдоострый нож нанесет повреждение, без которого вполне можно обойтись. Ничего, руки у него крепкие, он способен разорвать корсаж.

Стоун вскарабкался на ложе и уселся так, чтобы прижать ногами распростертые руки пациентки, на случай, если та начнет биться от боли. Проклиная себя за идиотскую медлительность, он взялся левой рукой за вырез платья, а в правой зажал нож. В это мгновение колпак соскользнул и снова закрыл его лицо.

…Тэра стала приходить в себя. Сначала ей казалось, будто она парит между небом и землей. Решив, что это бред, девушка вновь впала в забытье. Последние несколько минут она ощущала, что лежит на чем-то мягком и кто-то расстегнул жакет, но потрясенное сознание отказывалось подчиняться. Затылок, который поначалу раскалывался от боли, теперь тупо ныл. Сделав неимоверное усилие, Тэра приподняла тяжелые веки.

Все плыло перед глазами, девушка видела перед собой неясный образ дона Мигеля, который то приближался, то уплывал. Тэра постаралась сосредоточиться. Как только ей это удалось, она закричала от ужаса. Над ней склонялась фигура в белом одеянии, полностью закрывавшем лицо, за исключением прорезей для глаз, и готовилась вонзить в нее нож! Призрак был очень материален, потому что другой рукой шарил у нее по груди!

Несколько секунд она спрашивала себя, не бредит ли, но ощущения были слишком реальны. Внезапно безумная мысль пришла ей в голову: вот как это происходит! Вот как человек попадает в иной мир! Сначала он оказывается между двумя мирами, потом там, где ему рассекают грудь и извлекают душу! Значит, ее будет сопровождать на тот свет призрак Пало-Дуро? Значит, она на пороге смерти?

Все это пронеслось у нее в голове в считанные мгновения, а потом Тэра. не слыша собственного голоса, закричала:

— Нет! Не-ет!

Ее слабый крик застал Стоуна врасплох. В тишине хижины голос девушки прозвучал достаточно громко, и нож едва не выпал у него из рук. Стоун выругался сквозь зубы. Хорошенькое было бы дельце, если бы доктор прикончил пациентку еще до начала операции!

— Нет, нет!.. Не надо! — повторяла девушка, выгибаясь и стараясь стряхнуть его. — Я не хочу умирать! Папа, папочка, спаси меня…

Она не кричала теперь, а постанывала и шептала .

Впрочем, подумал Стоун, смерть не заставит себя долго ждать, если он не справится с этой раненой дикой кошкой. Прескотт попробовал пошлепать пациентку по щекам — тщетно. Погладил по волосам — без толку. Он так и сидел верхом на ней, держа наготове свой дурацкий нож, как убийца, медлящий нанести решающий удар.

— Расслабься, черт тебя подери, расслабься! — рычал он сквозь зубы, чувствуя, что начинает съезжать со своего насеста. — Никто не собирается тебя убивать. Чтоб тебе пусто было, хочешь ты или нет, а я тебя спасу!

И он рванул проклятый корсаж так, что ткань буквально разлетелась. И наступила тишина. Оба замерли: девушка — дико вперившись ему в лицо, а вернее в колпак, расширенными от ужаса глазами; Стоун — глядя вниз, на открывшееся его глазам зрелище. Ни следа раны — только молочно-белая кожа грудей, полных и округлых, судорожно вздымающихся от прерывистого дыхания.

«Но как же так? — тупо думай Стоун, по-прежнему сжимая в руке уже ненужный нож. — Как же так? Откуда же столько крови на одежде, ведь она лежала в стороне от дона Мигеля? Даже если допустить, что весь этот поток пролился из развороченной груди старого испанца, он должен был как-то попасть на одежду девушки. Возможно, старик, умирая, рухнул прямо на нес, а убийца просто оттащил его, чтобы удобнее было обшаривать?»

Стоун не мог отвести глаз от представшей перед ним картины. Поэтому он довольно быстро разглядел край золотой цепочки, торчащей из-под обрывков корсажа. Медальон? Откуда он у нее? Кто она такая? Что связывало ее с доном Мигелем?

Стоун протянул руку, чтобы вытянуть медальон. Девушка тотчас забилась под ним еще отчаяннее.

— Пусти меня! Пусти!

— Да замолчи ты! — грубо прикрикнул он.

Тэра едва сознавала, что происходит. Ей показалось, что Ночной Всадник решил вернуться к своей зловещей миссии, но он просто протянул руку, и в той чудом появился золотой медальон. Казалось, он извлек его прямо из ее тела. Что это? Неужели так выглядит ее душа? А тело? Тело уже рассечено надвое?

И Тэра закричала. На этот раз вопль зазвенел в тишине и отозвался эхом где-то за распахнутой дверью, в кромешной темноте. Трудно сказать, какой реакции она ожидала от призрака, но тот вдруг сдвинул колпак чуть выше. Тэра мельком увидела рот, а потом этот рот прильнул к ее губам, заглушая крик.

Стоун сделал это инстинктивно, так как знал, что звук прокатится по каньону далеко и может быть услышан. В одной руке у него был медальон, в другой все тот же нож, поэтому он воспользовался естественным кляпом. Но как только, это случилось, рука сама отбросила нож и легла на грудь, которая была теперь так доступна. Перед ним было самое красивое создание, какое ему когда-либо приходилось видеть, и оно находилось в полной его власти, одурманенное микстурой! Он мог ласкать ее, обладать ею, и никто не мог помешать ему в этой затерянной среди утесов хижине.

Губы призрака были отнюдь не холодными и безжизненными, они обжигали, и страх скоро сменился в Тэре иными ощущениями. Возможно, ее ожидал не просто иной мир, а рай. Что ж, она не сделала в своей жизни ничего дурного, ничего постыдного, ничего подлого и заслужила спасение души. Было ли то, что она ощущала сейчас, частью рая? Вполне возможно. Через мгновение тела соприкоснулись невыразимо интимно и притом естественно, как и должно было, без сомнения, быть в раю. Мысли Тэры туманились, ускользали, давая телу возможность действовать самостоятельно, и она чувствовала, что это неземное самозабвение и есть истинное блаженство. Обитатель рая спустился на землю, чтобы забрать ее с собой и подарить экстаз.