Приключения Маши Михайловой - Сергей Дяченко

– Какие новости? – спросил Майор милиции.

– Никаких, – грустно сказал один из сыщиков. – Преступники будто по воздуху улетели.

– Не по воздуху, – сказал другой милиционер. – У них была машина, скорее всего «Жигули». Ну и что? У меня у самого «Жигули». И во всём городе миллион машин «Жигули». Как узнать, на которой из них преступники вывезли со склада торты и конфеты?

– Преступников было один или двое? – спросила Маша.

– Иди, девочка, спать, – раздражённо сказал первый милиционер, а второй толкнул его в бок и зашептал громким шёпотом: – Тихо ты! Это же сама Маша Михайлова!

Первый милиционер смутился. И чтобы скрыть смущение, стал тыкать собаке-ищейке под нос какой-то окурок с земли: «Ищи! След! Нюхай, нюхай, ищи!»

Собака-ищейка не хотела нюхать окурок. Ни одно живое существо не станет по доброй воле нюхать такую вонючую вещь. Собака была недовольна, но милиционер был недоволен ещё больше.

Маша заметила, что от задумчивости ковыряется в носу. Она застеснялась и поскорее спрятала руку в карман. А в кармане был кусок печенья. Он лежал там с позавчерашней большой перемены.

– Ой, – сказала Маша, и все – даже собака – на неё посмотрели.

Собака облизнулась.

– Есть идея? – с надеждой спросил Майор милиции.

– Есть, – сказала Маша. – Только мне обязательно нужно свежее заварное пирожное. Хотя бы одно.

* * *

– Это трудный вопрос, – сказала Мариванна. – Видишь ли, Машенька, многие дети любят сладости.

Было раннее-прераннее утро. Маша с Мариванной сидели за круглым столиком, и старая воспитательница разливала чай. Перед Машей стояло блюдце с сухариками и ещё одно – с розовым вареньем. Весь пол в маленькой комнате был завален альбомами. С овальных фотографий смотрели выпускники детского сада – бывшие воспитанники мудрой Мариванны. Их было несколько тысяч, а может, и больше. И Маша всех их по очереди разглядывала.

– Я сама люблю сладости, – сказала Мариванна. – Особенно розовое варенье.

– Зачем человеку пять тысяч пирожных? – задумчиво спросила Маша. – Ведь через два дня они испортятся, он всё равно не успеет всё съесть…

– Может, он собирается кормить пирожными какого-нибудь большого зверя? – предположила Мариванна. – Я читала, что некоторые слоны…

Маша покачала головой:

– Нет, Мариванна. Эта версия не годится.

Мариванна отхлебнула чай из своей чашки. Маша шелестела страничками альбомов.

– Вот, – сказала Маша, когда чай был выпит и варенье съедено. – Вот этот мальчик…

– Шура Голубев, – сказала Мариванна. – Ты ошибаешься. Вот как раз он-то никогда не ел сладостей. Ему мама запрещала.

– Почему? – спросила Маша. – У него была какая-то болезнь?

– Нет, – сказала Мариванна. – Он был здоров, даже здоровее прочих. Просто его мама считала, что раз от сладостей портятся зубы, то и есть их вообще не стоит. И она наказывала его, если он пытался съесть хоть одну шоколадку.

– Интересно… – сказала Маша. Поболтала ложечкой в своей чашке и сделала глоток, даже не заметив, что чашка совершенно пуста.

* * *

Маше удалось подремать совсем немного – у Мариванны на диванчике. Ей снился огромный розовый слон, который поедал шоколад и засахаренные фрукты.

К девяти часам утра Маша пошла в школу – она ведь не могла пропускать уроки. На большой перемене её вызвали в кабинет к директору; директор, испуганный, стоял в уголочке рядом с фикусом, а за его столом сидел Майор милиции.

– Маша! – вскричал Майор, когда Маша появилась на пороге. – Как ты была права! Собака, которую накормили заварным пирожным, наконец-то взяла след!

Маша вздохнула с облегчением:

– Наконец-то… Преступника поймали?

– Нет, – сказал Майор милиции и погрустнел. – Дело в том, что собака привела нас к шестнадцатиэтажному дому, в котором десять парадных. И в этом доме тысяча квартир, в каждой по четыре жильца. Как узнать, кто из них преступник?

Маша вздохнула. Она так устала. Она ведь сегодня ночью почти не спала!

– Почему бы не зайти в каждую квартиру и не спросить вежливо, не здесь ли живёт грабитель?

– Так нельзя, – сказал Майор милиции. – Даже если один из жильцов преступник, то остальные три тысячи девятьсот девяносто девять – не преступники. Им будет очень обидно, что их зря подозревают.

– А вы им объясните, – предложила Маша.

– Нет, – сказал Майор милиции. – Всё равно так делать запрещено законом.

Маша нахмурилась. Она в самом деле не знала, как теперь искать грабителя.

– У меня сейчас рисование, – сказала она Майору. – Увидимся позже.

И пошла на урок.

На рисовании учитель велел всем придумать картинку к какой-нибудь сказке Пушкина. Машина соседка по парте нарисовала дядьку Черномора с большой бородой и в ластах, вроде как на празднике Нептуна.

Маша нарисовала шестнадцатиэтажный дом с десятью парадными. У каждой квартиры было своё окошко. Маша долго вырисовывала занавески, цветы на окнах и котов на форточках.

– Маша! – сказала учительница. – Разве Пушкин про такое писал?

– И днём и ночью кот учёный, – сказала Маша. – И днём и ночью… Боюсь, это преступление так никогда и не будет раскрыто!

* * *

Маша шла домой, опустив голову. На душе у неё было тяжело; в школьной столовой вместо пирожных давали сухарики, а преступник сидел где-то, безнаказанный, и хрустел шоколадом, сосал засахаренные фрукты, уплетал торт…

Маша так ясно себе это представила, что у неё прямо во рту стало сладко. Она остановилась перед переходом, дожидаясь зелёного света. Прямо над перекрёстком висели большие красивые картинки – реклама. На одной была тётя в ночной рубашке и почему-то в шапке-ушанке из кролика. И надпись: «Покупайте наши магнитофоны». На другой был кот, сидящий в пустом аквариуме. И надпись: «Покупайте наши пальто». На третьей была крыса, грызущая телефонный кабель. И надпись: «Лечим зубы без боли!»

Зелёный свет уже давно засветился и снова погас, а Маша всё стояла и смотрела на эти картинки. А главное – на адрес под одной картинкой, той, что с крысой…

Это было как раз рядом с тем домом, куда привела милиционеров собака-ищейка!

* * *

Серьёзный врач долго не мог понять, зачем ему в кабинете девочка, спрятанная под кушеткой (а кушетка – это такой медицинский диванчик). Но Майор милиции уговорил врача. Маша залезла под кушетку и притаилась там.

Начался приём. Дверь открылась, и вошли красные туфли на высоком каблуке. Туфли сказали: