На берегах Хазарского моря. Две жизни - одна любовь - Ясмина Михайлович

Кроме того, у меня появилась уверенность, что история этого региона неким образом все же связана с инопланетными существами.

Директор музея под открытым небом, охраняемого ЮНЕСКО, невероятно светлая и преданная делу женщина, показалась мне современной жрицей этого храма. Хранительницей духа прошлого, властительницей современного Гобустана. Ее зовут Малахат Фараджева. Вслушайтесь, какое имя!

Должна напомнить, что официальная делегация Сербии, прибывшая по приглашению правительства Азербайджана на конкурс «Евровидение», состояла из нескольких женщин. Во время всего пребывания в стране мы перемещались на небольшом, но очень комфортабельном микроавтобусе, которым управлял, естественно, мужчина, и меня всякий раз удивляло, как ему удается беспрепятственно миновать кордоны и ограждения, вполне уместные для города, в котором проходит столь значимое и крупное событие. Нам были открыты все дороги. Мы посмеивались, говоря, что все дело в номерном знаке «ПА»[1], ведь для людей из Панчево, славившихся отвратительной манерой езды, открыты все пути, даже в Азербайджане, их не останавливает даже полиция. Когда мы посвятили в тонкости своей шутки нашу Ангелину, она посмотрела на нас очень серьезно и объяснила, что буквы «П» и «А» означают президентский аппарат, таких автобусов в стране всего три. Думаю, до того момента мы не вполне осознавали уровень, на котором нас принимали, все казалось легким и простым, впрочем, порой и сложным, ведь мы не могли выйти без охраны в магазин или ресторан, даже просто подойти к банкомату… Я вспомнила об автобусе, потому что он один из главных героев истории о Гобустане, и выход его на сцену еще впереди, на извилистой дороге. А пока все по порядку.

Директор заповедника Малахат-ханум, как официально обращаются к ней азари, знала немало легенд об этом крае, порой сомнительных с точки зрения правдивости. Впервые в жизни я столкнулась с тем, что человек науки, прекрасно знающий историю и археологию, — а знания госпожи Фараджевой восхищали и не вызывали сомнений, — позволял себе вольность приводить почти художественную интерпретацию событий. Ее рассказ изобиловал фактами вперемешку со сказаниями, грань между наукой и художественным вымыслом была столь тонка, что почти незаметна, а порой рассуждения велись на грани метафизики.

Мы, словно овцы за вожаком, проследовали за Малахат-ханум в главную пещеру, где сохранилось такое количество наскальных рисунков, нанесенных следующим слоем, поверх предыдущего, что можно было начать игру «найди быка в животе рыбы», отыскать изображение жителя Гобустана в космическом скафандре, полюбоваться формой лодки, неизвестной другим цивилизациям, найти целое стадо оленей… Главная пещера, называемая Азых, имеет вход в форме вульвы. Я тайком собрала несколько камешков для Павича и спрятала их в сумку, боясь, что следующий за нами охранник расстроит мои планы. Мне вряд ли удалось бы объяснить ему, что моя страсть к азербайджанским камням никак не связана с прихотью восторженного туриста или коллекционера-любителя, это, скорее, внутренняя потребность. Дань литературе и любви. Я собирала камушки, чтобы захоронить их рядом с прахом мужа в другом месте, также связанном с камнями — Ташмайдане в Белграде.

Мы брели по узкой тропе по выжженной местности, ставшей свидетельницей множества природных катаклизмов, за нами семенили довольно крупные кавказские ящерицы, а госпожа Малахат рассказывала о некогда пышной растительности и разнообразной фауне региона Каспийского-Хазарского моря, существовавшего миллионы лет; и у меня начинала кружиться голова, стоило попытаться представить этот отрезок времени, кайнозойскую эру в повествовании сменяла мезозойская, а ее — эпоха палеозоя, и все это казалось легким и естественным, словно мы смотрели увлекательный фильм по телевизору, а не ступали своими собственными ногами по земле, состоящей из множества энергетических наслоений.

Прервав рассказ, наша сопровождающая остановилась, заметив, что мы не в восторге от компании кавказских ящерок, и сказала:

— В первые дни моей работы в Гобустане, когда я почти ничего не знала об этом крае, со мной произошла удивительная история. В знойный полдень я заметила на одном из камней что-то блестящее. Это нечто было большого размера и переливалось, как искусно ограненный бриллиант. Подойдя ближе, я увидела змею, греющуюся на солнце. Пораженная, я замерла. Змея наблюдала за мной. Нет, я не испугалась… Напротив. Змея очаровала меня своей красотой, я буквально влюбилась в нее!

Мы молча слушали госпожу директора, изумленные и шокированные, словно сама змея рассказывала эту историю.

— Потом я загадала желание. Очень смелое и важное желание!

— И?.. — хором спросили мы.

— И оно сбылось!

Полагаю, каждая из нас спешно пыталась представить, что это было за важное желание: великая любовь, замужество, дети, докторская степень, международная слава, космическое путешествие, жизнь в раю…

— Я пожелала, чтобы Гобустан получил защиту ЮНЕСКО, и через десять лет моей кропотливой работы оно сбылось!

Мои дорогие читатели, я долго и упорно думала, какие слова должна произнести в этот момент моего путешествия? Я живу в стране, где два музея, оба находящиеся в столице — Национальный музей и Музей современного искусства, — были закрыты на протяжении десяти лет; я вдова писателя, чьи произведения переведены на 36 языков, но только в своей стране я не могу добиться посмертного издания его «Хазарского словаря», хотя это возможно на других континентах и языках. Полагаю, любые слова будут лишними… Мы знаем, как далеко удалось продвинуться Сербии, перепрыгивающей через три ступеньки за шаг. Каждый день! Хочу лишь перечислить, какие достопримечательности в Сербии находятся под охраной ЮНЕСКО. Я специально поинтересовалась, как только вернулась домой: Гамзиград — Ромулиана (с 2007 года), средневековые памятники в Косово (с 2004 года), монастырь Студеница (с 1986 года), Стари-Рас и Сопочаны (с 1979 года).

Было бы замечательно основать учреждение, охраняющее достояние нации от нее самой. Бедные хазары исчезли по той же причине. Им не удалось сохранить самих себя. Не осталось никаких следов их существования: зданий, рукописей, писем, захоронений… «Они канули в бездну». Возможно, в этом есть смысл, раз Каспийское море на языке азари — Хазарское море.

Но вернемся к нашей главной героине. Госпожа Малахат — дама средних лет, у нее есть семья, она сделала прекрасную научную карьеру, это сердечная и веселая женщина, гордящаяся тем, что после того, как ее заветное желание сбылось, ей удается поддерживать статус, данный ЮНЕСКО. Ведь важно не только получить что-то, но и уметь сохранить.

На самом деле Гобустан является какой-то странной скалистой пустыней, расположенной на плато. Рядом с большой стоянкой для машин растет одинокое дерево. Мы сели на скамейку в его тени, и директор попросила охранников собрать для нас немного шелковицы.

Оказалось, мы сидим под гигантским тутовым деревом. Атласно-белые ягоды, невероятно сладкие, я не ела их с детства, и они наполнили меня теплом. Я здесь, за тысячи километров от дома, в месте, хранящем древнюю историю, однако волшебный вкус вернул меня в детство. Госпожа Малахат рассказывает нам о ягодах, Шелковом пути, который, как известно, проходил по территории Азербайджана, об уфологах, наведывающихся в Гобустан наряду с обычными туристами, о четырех человеческих скелетах, недавно обнаруженных в этой земле, возраст которых еще не удалось установить, об археологических работах, которые ведутся в Каспийско-Кавказском регионе. Внезапно она заявляет: