Политические убийства. Жертвы и заказчики - Виктор Кожемяко

Да никто ведь и не говорил (разве можно!), что цель начатого – уничтожение Отчизны. Лозунги звучали хорошие: «Ускорение и эффективность!», «Больше демократии – больше социализма!» А вот на деле…

На деле постепенно стало проясняться, что социализма не должно быть совсем. Более того, не должно быть Советского Союза!

Путь к этому, вспомните, прокладывался массированными атаками на главные духовные и государственные наши опоры и скрепы. На историю нашу. На партию. На армию.

Многие ли сразу поняли смысл и конечную цель этих оглушительных психических атак? Многие ли встали против них? Оглядываясь назад, скажем прямо: нет, не многие.

Маршал Советского Союз Ахромеев встал одним из первых. Решительно и смело, как поднимались солдаты в бoй под вражеским огнем и как сам он на фронте не раз поднимался.

Жена сказала так:

– Слова «раньше думай о Родине, а потом о себе» он понимал буквально и всю жизнь следовал им. Они не были для него высокопарной фразой.

И вот он почувствовал, что над Родиной совершенно неожиданно опять нависла угроза. Нет, пожалуй, не сразу и он, как и все мы, осознал глобальные масштабы этой угрозы. Восприняв всей своей открытой, широкой душой провозглашенные цели перестройки, благородные и красивые, поначалу считал коробившие его публикации в некоторых изданиях просто плодом безответственности отдельных журналистов в погоне за сенсацией. Так сказать, издержки гласности.

Однако и эти «отдельные издержки», особенно связанные с фальсификацией истории Великой Отечественной войны, молча терпеть не мог. Помню, как стал привозить и присылать статьи к нам в «Правду». Меня еще удивляло: военачальник такого ранга находит время и силы, чтобы спорить с какими-то мелкотравчатыми писаниями! Но однажды услышал ответ маршала моему коллеге по редакции примерно на тот же вопрос:

– Молчать нельзя, когда лгут. Надо давать сдачу. Иначе совсем обнаглеют.

Они наглели, несмотря на голос Ахромеева и других, кто пытался говорить правду, но чьи голоса вскоре уже многократно перекрывались шумным гвалтом «демократической» прессы.

И тогда он поймет, тогда напишет: «Они осуществляют вполне определенную политическую линию. Все наше прошлое перекраивается. А ведь без достойного прошлого у страны не может быть и нормального настоящего, не может быть будущего. Дорого обойдется Отечеству разрушительная работа новоявленных демократов».

Как часто вспоминаю я сегодня эти его пророческие слова! Впрочем, теперь многим очевидно, насколько правы были предупреждавшие, что мы можем лишиться нормального настоящего и будущего.

А в то время этих предупреждавших постарались опорочить в глазах людей, дабы люди их просто не слушали. Если недостаточно было ярлыков типа «консерватор» и «противник перестройки», если после этого человек не отступал и не прекращал борьбу, а его борьба приобретала все более впечатляющий характер, против него организовывалась целенаправленная «персональная» кампания. И тут уж, что называется, все средства хороши – не останавливались ни перед чем.

Читаю в дневнике Ахромеева:

«По отношению ко мне, например, сегодня органы печати, начиная с газеты «Известия» до «Литературной газеты», развернули настоящее преследование, изо дня в день пишется заведомая неправда. Совершенно бесполезно говорить о какой-то справедливости. Шабаш преследования можно сравнить с кампаниями, которые были организованы против Лигачева Е. К. Цель одна – заставить меня замолчать. Не удастся – скомпрометировать».

Поразительно, до какой оголтелости доходили в обвинениях его! Больно читать наброски выступлений и статей, в которых он вынужден доказывать нелепость многочисленных обвинений.

«Военный преступник» – это, конечно, за Афганистан, где около двух лет он был начальником штаба оперативной группы Министерства обороны. Выполняя решение высшего руководства страны.

А вот из письма Ахромеева главному редактору «Известий», которое, как и многие другие подобные его обращения, осталось не только не опубликованным, но и безответным:

«Газета «Известия» говорит неправду:

– что скрывал данные о состоянии Вооруженных Сил в своей стране и раскрывал их в США;

– изображает меня сегодня воришкой, залезающим в карман государству…»

Боже мой, вот это, последнее, осталось у меня в памяти как верх позора для тех, кто в тоге «борцов с привилегиями» травил честнейшего человека! Это ведь было не только в «Известиях». Может, и вы вспомните горящие глаза и холодный прокурорский голос белокурой девицы, вскакивающей на телеэкране из депутатских рядов и обличающей, обличающей, обличающей…

А о чем, собственно, шла речь? Маршалу предложили на госдаче, где он жил с семьей из восьми человек, по государственной цене выкупить мебель, которую он до этого арендовал. Старую мебель.

Сопоставьте это с тем, как вскоре «борцы с привилегиями» разворуют и распродадут всю страну.

Видя сегодня на телеэкране модно одетую белокурую мадам, что-то лепечущую о социальной защите сирых и бедных, я всегда думаю: неужели не является тебе по ночам тень маршала Ахромеева? Того, который за величайшую скромность и аскетическую неприхотливость друзьями был назван спартанцем. Который, перейдя на должность советника президента, отказался от повышенного в полтора раза оклада. Который, даже прощаясь с жизнью, не забыл, что он должен в столовую несколько рублей, и в одной из последних записок попросил вернуть долг, приложив деньги.

Вы, нравственные пигмеи, злобно и жестоко травившие такого человека, разве вы способны – ну не подняться до его высоты, нет, а хотя бы эту высоту понять?

* * *

Наконец, еще об одной, важнейшей, стороне пережитой им драмы, которая обернулась трагедией.

Давайте повнимательнее подумаем: с кем боролся он в эти последние годы своей жизни?

«Мне понятно, – пишет в дневнике, – что соответствующая пресса свое дело будет делать и дальше. Всегда найдутся бойкие перья, которые за хорошие деньги напишут любую гнусность, тем более что отвечать за это никто не будет. И есть политические силы, которые им эту гнусность закажут».

Так в каких же политических силах видит он своих противников?

Называет печатные издания: «Огонек», «Московские новости», «Аргументы и факты»…

Использует вошедшие в обиход определения: «демократы», «межрегионалы»…

Резко критикуя перевертышей типа Волкогонова, отмечает: «Теперь генерал-полковник Волкогонов – антикоммунист. Сегодня он изменил делу КПСС и встал под знамена одного из бывших руководителей КПСС, а теперь воинствующего антикоммуниста Б.Н. Ельцина».

Значит, противники – антикоммунисты…

Но с кем он, коммунист Ахромеев, вступивший в партию на фронте, не менявший и не предававший своих убеждений, оказался в этот сложный исторический момент?

Он был, как принято говорить, в команде Горбачева. Был, волею судеб, в ближайшем окружении его. Но кто был Горбачев?