Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела

своих родителей своему теперешнему владельцу. Правило простое: потомство четы рабов принадлежит хозяину, который волен продать их, как и когда ему заблагорассудится, подобно тому как поступаем мы с котятами или щенками. В ту древнюю эпоху часть человечества не только не владеет ничем, но не может даже обнимать собственных детей…

Нельзя забывать, что у раба весьма ограниченный мир: вряд ли он узнает что-то помимо дома, квартала и города, где работает. Остальное — вне пределов его досягаемости. Если же он живет на вилле-фактории, в сельской местности, это подобно ссылке.

Нередко рабы рождаются, живут и умирают в одном месте, так никуда из него ни разу не выехав. Понятно, так бывает не со всеми. Многих рабов продают, они переезжают в новый дом, или их заставляют работать в разных местах. Отдельный случай — рабы, заслужившие доверие хозяина, которые выполняют его поручения, совершают закупки, перевозят товары или ездят по его владениям и т. п. В точности как наш Лузий. Хотя ему впервые выпала столь дальняя поездка. В наши дни на автомобиле это расстояние можно покрыть меньше чем за час, а для него это все равно что загранкомандировка.

Вот он встречается глазами с девушкой, сидящей на деревянной скамейке. По одежде она не похожа на рабыню. Возможно, вольноотпущенница или римская гражданка: ему бы не стоило так на нее пялиться. Но инстинкт незнаком с социальными предрассудками. Она тоже на него пристально смотрит, улыбаясь, как умеют только женщины, выражая желание, искренность и вызов. Эта дуэль взглядов продолжается гораздо дольше двух секунд, предела, за которым, как известно, раскрывается тяга и интерес к кому-то. Словно под гипнозом, синие глаза молодого раба не отрываются от нее ни на миг — он будто оцепенел. Девушка так красива… и у нее такое дразнящее тело. Когда он наконец собирается с духом, чтобы открыть рот, возок сворачивает за угол. В глубине улицы завиднелось море с его резкими запахами и неумолчным рокотом. Вот оно, совсем рядом. Раб никогда раньше не видел моря, он впивается в него глазами, полуоткрыв рот, его светлые кудри колышет ветер. Белые квадратные паруса испещряют горизонт. Он так много слышал о море от других рабов… И вот оно в нескольких десятках метров от него, а подойти и потрогать нельзя. Он раб и подчиняется только приказаниям. Вот его грубо хватают за плечо. Это отец больного ребенка. Он хочет знать, где дом хирурга.

Юношу осеняет. Он сходит с возка и направляется к девушке, поразившей его сердце. Подходит к ней с опущенным взглядом, в знак уважения. Он знает, что сильно рискует, если будет вести себя неподобающе. Но знает также, что их взгляды установили тайную связь. Девушка удивлена его приближению, хотя втайне и надеялась на это. Смотрит на него своими темными лучистыми глазами, подобными звездной ночи в пустыне. Лицо обрамляют черные волосы с медным отливом. На ней странный металлический медальон, поблескивающий на солнце. После долгого обмена взглядами, больше похожего на поцелуй, он спрашивает, не знает ли она, где дом знаменитого хирурга. На средиземноморском лице девушки расцветает белозубая улыбка. Она покажет им дорогу. Раб шагает рядом с ней, держась за конскую уздечку. Он краем глаза следит за очертаниями тела девушки, колышущегося в такт ходьбе под туникой. Сама Венера, думает он про себя…

По дороге их руки много раз соприкасаются, незаметно для стороннего глаза. Он объясняет причину их визита, она молча слушает, несколько раз бросая полный сострадания взгляд в сторону мальчика, сидящего в объятиях матери.

Теперь им надо пешком пройти через форум, повозку пришлось оставить на соседней улице под надзором раба-кучера.

Здесь много народу, как на вокзале в час пик: беседующие мужчины в изящных одеждах, толкающиеся зеваки, отцы с сыновьями… Нельзя не заметить, что мужчин здесь больше, чем женщин. Так обстоят дела на форумах и на улицах всех городов империи. Несмотря на эмансипацию, достигнутую женщинами во II веке н. э., вне домашних стен по-прежнему главенствуют мужчины. Это похоже на ситуацию в наши дни в некоторых ближневосточных странах.

Они добрались до середины форума, где пересекаются главные улицы города. Лузий замечает столб со статуей. На площади есть и другие статуи, но эта — особенная. Она изображает Юлия Цезаря. Он слышит, как паренек объясняет нескольким приезжим: в этом месте Цезарь в 49 году до н. э. говорил со своими войсками, перейдя Рубикон и готовясь к походу на Рим. Этот столб существует до сих пор, и до сих пор находится кто-нибудь, готовый объяснить туристам его значение…

Площадь форума несколько раз пересекают в различных направлениях носилки, на которых возлежат в манерных позах мужчины и женщины с застывшим аристократически-надменным взглядом. И тут мы обнаруживаем деталь, которая не описана ни в одной книге. После того как носилки нас миновали, мы ощущаем шлейф аромата свежих духов матрон в сочетании с резкой, невыносимой вонью их вспотевших рабов-носильщиков — своего рода «выхлопные газы» этого транспорта античности.

Подобно занавесу, носилки, удаляясь, открывают нам необычную сцену: группа пожилых мужчин в тогах собралась перед белоснежной стеной. Они немного напоминают путешественников, изучающих расписание поездов на наших вокзалах. На самом же деле они читают эдикты и объявления, которые по приказу городской администрации написали на этих слепяще-белых стенах. Подобные им есть во всех городах империи. Когда объявления устаревают и нужно освободить место для новых, администрация отдает распоряжение побелить стену, и вот она уже готова к новым надписям. Именно белый цвет, по-латыни albus, дал официальное название таким стенам: album. Вот именно, слово, которое в наши дни используется для обозначения собрания фотографий, сувениров, вкладышей, и даже диск с записями певца берет свое начало на римских площадях двухтысячелетней давности. Ведь со временем слово «album» стало обозначать в более широком смысле любую поверхность для письма или памятных записей и в этом значении дошло до наших дней.

Войдем в дом хирурга

Сейчас наша группа свернула на боковую улочку и проходит мимо харчевни (popina), откуда плывет дразнящее облачко пара, пропитанное ароматом жарящихся колбасок, — настоящее искушение, но нельзя терять время. Темноглазая девушка проворно движется, отодвигая посетителей, облокотившихся на мраморную стойку, через отверстия которой подают вино и пригоршни олив. Кое-кто их них замечает сверток, который крепко прижимает к себе женщина, болтающиеся ножки и отстраняется, давая дорогу. Все знают, что в конце улицы — дом знаменитого хирурга, подобные сцены повторяются тут каждый день.

Нетрудно понять, где его дом. На каменных скамьях по обе стороны