Мата Хари. Пуля для обнаженной - Владимир Зырянцев

– Да, я должна была бежать, – кивнула она.

– Присаживайтесь, вот здесь вам будет удобно. А еще мне передавали, что вы, видимо, сотрудничаете с германской разведкой. Это так?

– Да, я сотрудничаю с немцами, – сказала Маргарет. Сказала без колебаний. Почему-то она была уверена, что с этим человеком лучше быть предельно честной. И, побуждаемая желанием рассказать о себе побольше, Маргарет продолжила: – Я работаю на немцев с 1915 года. Проходила обучение в Германии. Сначала работала во Франции, потом… потом мне пришлось оттуда бежать. Так я оказалась в Англии.

– А отчего это «томми» так всполошились? Отчего с такой яростью охотятся за вами? Мне сообщают, что ваши фотографии розданы всем полицейским, которые дежурят на вокзалах, на пристанях…

– Понимаете, я передала в германский штаб очень ценные сведения. Англичане их тщательно охраняли. Я передала чертежи английских танков, их важнейших узлов. Кроме того, я сообщила немцам о прибытии в Англию американского экспедиционного корпуса и указала дату, когда американцы переправятся на континент и вступят в бой.

– Ого! – воскликнул Конноли, и она увидела на его лице улыбку. – Да вы молодец! Теперь понятно, отчего они так разозлились! Вы просто обвели их вокруг пальца. Что ж, я рад, что мы смогли вас выручить. Теперь вы вне опасности. Правда, некоторое время вам придется пожить здесь, совсем без удобств. Нам нужно установить связь с нашими американскими друзьями (а у нас, поверьте, достаточно друзей в Штатах), чтобы они были готовы вас принять. Думаю, эти переговоры займут около месяца. Затем мы переправим вас в Америку. А там уже сами сможете наладить свою жизнь.

– Спасибо, – поблагодарила Маргарет и вдруг, совершенно неожиданно для самой себя, добавила: – Но только я не хочу уезжать. Я хочу остаться.

– Остаться здесь? – удивился Конноли. – Но зачем?

– Я хотела бы участвовать в вашей борьбе, – ответила она. – Я могу быть вам полезной.

– Да, наверное, но… – Он выглядел растерянным.

– Но почему вы хотите это сделать? Ведь вы не ирландка?

– Нет. Но, понимаете… За эти годы я привыкла бороться. Я уже не смогу жить только для себя. И потом… Мне понравились люди, которые меня спасли. И Пит, и другие люди здесь… Я хотела бы как-то отблагодарить их. Могу работать в разведке. Конечно, я не знаю здешних условий, но ведь этому можно научиться, верно? Зато знаю, как добывать нужные сведения. А еще я умею стрелять, и стреляю довольно метко.

– Добывать сведения и стрелять… – медленно проговорил Конноли. – Это нужные навыки. Очень нужные! Что ж, миссис Маргарита… простите, я не знаю, как мне вас называть, и не знаю фамилию, под которой вы жили в Англии. Да она, скорее всего, была вымышленной?

– Да, – согласно кивнула Маргарет. – Знаете что? Давайте я буду зваться здесь Ритой. Это мое настоящее имя, только немного сокращенное. А фамилия… Пусть я буду Рита Мирбах.

– Хорошо. Для нас, конечно, неожиданно такое ваше решение, но мы рады. Нам нужны такие подготовленные люди, как вы. Разведчики, диверсанты… Сейчас придет Лиза, моя помощница. Она покажет вам вашу комнату и вообще расскажет, как устроена наша жизнь здесь. А мы тем временем посовещаемся, как и где вас лучше использовать.

В лесной сторожке Маргарет прожила до конца мая. Затем ее переправили в Лимерик, где с ней стали специально заниматься, знакомя ее с историей и бытом Ирландии, с древним кельтским языком, с историей борьбы ирландского народа с английскими завоевателями. А еще Маргарет учили закладывать мины в автомобили и на железной дороге – эту науку ей во Франкфурте не преподавали.

Когда вожди восстания сочли ее достаточно подготовленной, ее переправили в Дублин и устроили в один из ресторанов. Там она должна была петь по вечерам. Это был один из лучших ресторанов в городе, там собирались офицеры английской армии, расквартированной в Ирландии. В конце июня она выступила там в первый раз и с тех пор выходила на сцену каждый вечер.

Маргарет полностью изменила свой облик: перекрасила волосы в рыжий цвет, стала чуть полнее, и кожа на лице стала более розовой. Узнать в ней прежнюю сеньору Лопес было очень трудно. И все равно, чтобы избежать провала, она решила отказаться от танцевальных номеров, когда-то принесших ей огромную славу. Остались только песни, преимущественно английские и американские, слегка разбавленные французским шансоном. Этого было вполне достаточно, новая певица Рита Мирбах имела большой успех у публики. Ее постоянно приглашали за столики, где сидели офицеры, в том числе и самые высокопоставленные. Она держала себя с большим достоинством, избегала грубоватых ухаживаний, и ее уважали. А она слушала разговоры за столом и выуживала из них нужные сведения.

В стране полным ходом шла подготовка к новому восстанию. Вначале оно было намечено на осень, потом планы пришлось слегка скорректировать, и теперь датой начала военных действий стала середина января 1919 года.

Беседуя со своими соратниками, Рита Мирбах сообщала им, что солдаты и офицеры английской армии крайне недовольны тем, что их направили в захолустную Ирландию. Ведь на континенте продолжалась настоящая, большая война, и она приближалась к победному концу. Войска союзников прорвали германский фронт и освободили большую часть Бельгии. Война подошла к самым границам Германии. Немецкая армия разваливалась, в стране росло недовольство.

Читая в газетах эти известия, Маргарет иногда вспоминала людей, которые ее обучали шпионскому ремеслу, людей, с которыми она работала: барона Мирбаха, майора Репеля, немецкого резидента в Мадриде майора Калле… Вспоминала свои донесения, сделанные ночью фотографии… Сейчас все это воспринималось как какое-то далекое прошлое. Казалось бы, здесь, в Дублине и Корке, она делала ту же самую работу – собирала сведения, передавала их дальше, вела разведку. Но разница была огромная. Разница была в мотивации, в смысле работы.

Во Франции, в начале своей шпионской карьеры, она работала в основном за деньги. И потом, немцы помогли ей вернуться в Париж, продолжить карьеру артистки. Шпионаж был условием, при котором могла продолжиться карьера танцовщицы Маты Хари. А в танцах она тогда видела весь смысл жизни.

Постепенно деньги отошли на второй план, ее увлекла сама работа, чувство своей значительности, участия в событиях большого масштаба. Читая в газетах о том, как немецкая армия успешно отразила долго готовившееся наступление союзников, она думала: «Ага, это ведь я их предупредила об этом наступлении!» Она и не заметила, как шпионаж стал частью ее жизни, страстью, такой же важной, как танцы.

Потом, после ареста, расстрела, чудесного спасения, а особенно после бегства в Испанию, этот мотив стал главным. Она пошла к германскому резиденту майору Калле, стала проситься на работу прежде всего потому, что хотела вновь чувствовать свою значительность. И она получила то, что хотела.

Но при этом Маргарет никогда не ощущала своего родства с Германией, не желала победы германского оружия. Она сражалась сама по себе, как какой-нибудь пиратский корабль, действующий в стороне от основной эскадры.