Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас - Джон Олссон

«Глазго»[57] – популярный общественный клуб на юге города. Это мирное питейное заведение, в котором устраиваются самые разнообразные вечеринки семейного характера, особенно по выходным. Однажды вечером, несколько лет назад, здесь проходила ночь карри и караоке. Посетителей было много, и они пребывали в приподнятом настроении. Около 23:30 несколько человек поспорили между собой. Хотя причин спора никто не знал, полиция посчитала, что он мог быть связан с недавним убийством, произошедшим в городе, и стрельбой в другом баре незадолго до этого. В ходе перепалки мужчине по имени Джон МакЧезни был нанесен удар ножом. Сотрудники бара немедленно позвонили по телефону 999, и приехала скорая. Многие посетители клуба не заметили произошедшего, так как в «Глазго» несколько залов. В момент удара ножом гремело караоке. Мистера МакЧезни увезли в госпиталь Глазго, где он позже скончался. Тем временем были записаны имена и адреса всех присутствующих с целью составить список опрашиваемых. На следующий день был назначен старший офицер расследования, и в полицейском участке была выделена комната для опросов. Несколькими днями позже Джимми МакБёрт, 19 лет, сделал офицерам полиции заявление. МакБёрт сказал, что тем вечером он отлучился в туалет клуба, пробыв в нем лишь несколько минут (в это время там больше никого не было), и что после этого непримечательного события он вернулся к столику, за которым сидели его друзья. Он сказал, что узнал о произошедшем только после приезда полиции. Между тем расследование убийства продолжалось, и был арестован и обвинен мужчина по имени Гарри Эдинбург. В то же время офицеры полиции поддерживали связь с членами семьи погибшего. Однажды они встретились с братом МакЧезни, Говардом, который сказал им, что Питер МакЧезни, его племянник, встречался с Джимми МакБёртом, чтобы с ним выпить, и что в ходе этой беседы МакБёрт сказал Питеру МакЧезни, что он на самом деле видел, как Гарри Эдинбург вошел в туалет с ножом и стал смывать с него кровь. Согласно Питеру МакЧезни, МакБёрт говорил, что другой мужчина, по имени Брайан Джеймс, придерживал дверь, чтобы никто не вошел и не увидел Эдинбурга с ножом.

С этими новыми показаниями полиция вновь опросила Джимми МакБёрта. Главной целью этого второго опроса было заполнение пробелов в первом. Детективы, опрашивающие Джимми МакБёрта, отметили, что у него есть сложности с учебой. Для своего возраста он казался чересчур юным. К тому же у него были проблемы с выпивкой. МакБёрт не знал, что Гарри Эдинбург уже арестован по подозрению в убийстве. В большей части Соединенного Королевства опросы обычно записываются на аудиопленку. В Шотландии свидетелей в основном не записывают, и у меня нет сведений о том, был ли Джимми МакБёрт предупрежден о том, что обязан говорить правду. На данном этапе расследования – вряд ли, ведь он все еще считался свидетелем.

Детективы сказали МакБёрту, что его опрашивают заново в связи с полученной новой информацией, которая сводится к тому, о чем МакБёрт рассказал сыну Джона МакЧезни, то есть о том, что он видел Эдинбурга в клубе туалета отмывающим нож. Форма этого опроса не вызывает нареканий. Офицеры задавали вопросы, МакБёрт отвечал, а затем офицеры говорили МакБёрту, что именно они запишут. Офицеры сообщили, что он не возражал против представленной ему письменной версии. Таким образом, заявление было составлено, и Джимми МакБёрт подписался под ним. Очевидно, МакБёрт давал показания неохотно. Офицеры признали, что им приходилось немного на него нажимать, чтобы что-то из него вытянуть, хотя дачей показаний под давлением это назвать нельзя. Согласно новому заявлению, МакБёрт в конце концов признал, что видел Эдинбурга с ножом и у дверей Брайана Джеймса, который препятствовал входу посетителей в туалет. В заключение опроса МакБёрту зачитали заявление и спросили, не хочет ли он что-нибудь в нем поменять. Он такого желания не выразил. На вопрос, почему он не предоставил этих сведений раньше, МакБёрт ответил, что боялся Гарри Эдинбурга.

На суде адвокат МакБёрта обратился с письменным ходатайством, чтобы заявления его подзащитного не были рассмотрены как свидетельства. Адвокат указал, что эти два заявления были получены совершенно различным образом. Первое заявление было практически стенографической записью, в то время как второе было составлено из ответов на вопросы. Поэтому все сводилось к тому, кто на самом деле автор заявления. По словам адвоката, было невозможно определить объем вклада Джимми МакБёрта и объем вклада офицеров. По его мнению, было ясно, что полицейские начинали опрос, будучи убежденными в том, что Эдинбург виновен. Поэтому они не могли быть объективными при принятии заявления. Очевидно, что молодой человек проходил предварительный опрос. Поэтому в отсутствие допущенных к суду заявлений не было никаких свидетельств, которые можно было бы против него предъявить. И хотя нигде не оговаривается, что в заявлении должны содержаться точные слова свидетеля, любое заявление, допустимое для представления в суде, все же должно быть получено беспристрастно. Адвокат утверждал, что в данном случае это было не так: полицейские навязали МакБёрту свое толкование событий, и даже если он, судя по всему, согласился с ними, свидетельское заявление не может быть принято к рассмотрению в уголовном деле. Судья согласился с ним, и дело было закрыто.

Государственное обвинение подало апелляцию, по большей части на том основании, что судья неверно истолковал закон: приемлемость свидетельства больше не имела отношения к тому, было ли оно получено в условиях предварительного опроса. Они сослались на дело Thompson vs. Crowe: верховный судья Роджер (страницы 192—202) утверждал, что если факты дела были установлены, то вопрос о допустимости свидетельства является вопросом закона, который надлежит решать судье. Иными словами, именно судья должен был решать, является вопрос о предварительности опроса значимым или нет. На предварительном слушании, устроенном для решения вопроса о принятии апелляции, обсуждение сфокусировалось на вопросах определения предварительного опроса свидетелей, исключений из недопустимости представления предварительных заявлений в качестве свидетельств в суде и противоречивом вопросе определения того, что является заявлением. Теоретическизаявлением может быть любое высказывание свидетеля или подозреваемого по вопросам, имеющим отношение к обвинению. Однако еще в 1850 году судьи отказывались считать предварительные заявления приемлемыми свидетельствами. На слушаниях о банкротстве 1860-х годов (Emslie vs. Alexander) был поднят вопрос: считать ли приемлемым свидетельством то, что банкрот сказал в ходе более ранней судебной экспертизы. Это самый первый прецедент признания предварительного заявления неприемлемым в качестве свидетельства. Именно на это сослался судья на исходном слушании дела Джимми МакБёрта. Однако для судей апелляционного суда вопрос был связан не столько с приемлемостью предварительных заявлений, сколько с куда более основополагающим вопросом о том, что представляет собой предварительное заявление, и даже с еще более фундаментальным: какое определение следует дать термину «заявление».