Лунное притяжение - Люси Монро

— Я не намеревался спать в большом зале всю ночь.

Было приятно это слышать, хотя она не была уверена, что это значит в свете того, что он говорил накануне.

Желая отвлечься на мирские хлопоты, а не противостоять тем проблемам, которые поставили под угрозу ее недавно приобретенное счастье, Абигейл подняла шкуры и проговорила:

— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?

— Мне все равно.

Она положила их в угол.

— Хорошо. — Позже она отдаст их Гуайэру. Он, без сомнения, найдет применение мягким, роскошным шкурам.

— Почему ты обманула меня? — Талорк прислонился спиной к двери, от него все еще исходил запах виски, а вид пледа свидетельствовал о том, что он в нем спал.

При всем этом, он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. От одного его вида просто захватывало дух, и было удивительно, что после их первой встречи, она все еще дышала. Но сейчас было не время размышлять о том, насколько привлекательным был ее муж лэрд.

Абигейл открыла, было, рот, но ничего не смогла произнести. Она должна была сказать ему всю правду. Она больше никогда не будет лгать ему, словом или делом. Вот только она была уверена, что правда не поможет в ее деле.

— Ты сама сказала, что хочешь поговорить, — посмотрел на нее Талорк осуждающе.

И она была уверена, что будет все только хуже.

— С самого начала я знала, что если я скажу тебе о своем изъяне, ты откажешься жениться на мне.

— Почему ты так думала?

— Никто не хочет невесту с недостатком.

— У каждого человека есть свои недостатки.

— Ты хочешь сказать, что женился бы на мне, несмотря на мой недуг?

Талорк пожал плечами.

— Причиной, почему ты скрывала свою тайну, было желание выйти за меня. Но почемуя был тебе нужен?

Забавно, как это он не предположил, что причиной было желание каждой девушки выйти замуж. Абигейл не сомневалась, что аббатиса бы одобрила разумность мышлений Талорка.

— Брак с тобой дал мне возможность попасть в Хайленд. Я надеялся, что как только ты обнаружишь мою тайну, то отправишь меня жить к Эмили, и не вернешь обратно в Англию.

— Ты вышла за меня только чтобы воссоединиться со своей сестрой.

Талорк был сообразителен. Абигейл всегда знала это.

— Да.

— Почему бы просто не уехать к ней жить? Твоя мать, казалось, была не особо рада твоему присутствию.

Это мягко сказано.

— Ей нужна была более основательная причина для того чтобы избавиться от моего присутствия в её доме навсегда.

— Сука.

Девушка вздрогнула, не уверенная, кого он имел в виду, Сибил или ее, Абигейл.

— Как я уже говорил, я не буду извиняться за такие слова по отношению к твоей матери. У нее каменное сердце.

— Только тогда, когда дело касается меня.

— Почему?

— А как ты думаешь?

— Если бы я знал, я бы не стал спрашивать.

— Потому что я неполноценная. Для меня нет места в ее жизни. — Так как и Талорк сказал, что для нее нет места в его клане.

Даже сейчас, несколько часов спустя, эти слова резали ее, словно кинжал.

Талорк произнес какое-то слово, которое она не могла понять. Она не просила его объяснить его значение, потому что не была достаточно уверена, что ей хочется это знать.

— Если твой план состоял в том, чтобы заставить меня доставить тебя в Хайленд, а затем, когда я узнал бы о твоем изъяне, отправить тебя жить к сестре, что, кстати, было не идеальным планом, то почему ты не рассказала мне правду сразу же, как мы достигли крепости?

Эта дискуссия проходила лучше, чем Абигейл могла бы надеяться, и то, что он по-прежнему задавал ей вопросы, вселяло надежду. Не настолько, конечно, чтобы поднять ей настроение, но достаточно, чтобы сердце ее не стучало как бешенное.

— К тому времени, как мы достигли земли Синклеров, я знала, что уже не хочу оставлять тебя.

— Ты продолжала обманывать меня с надеждой остаться со мной? — спросил Талорк, как бы уточняя. — Ты была настолько уверена, что, узнав о твоем секрете, я откажусь от тебя?

— Да. На оба вопроса — да.

Но Талорк никак не отреагировал на это признание.

Когда молчание между ними стало просто невыносимым, Абигейл спросила:

— Как ты собираешься поступить со мной?

— Ты все еще желаешь, чтобы я отправил тебя жить к Балморалам?

— Нет. — Разве она не сказала только что, что хотела бы остаться с ним?

Талорк посмотрел на нее с раздражением.

Если он хочет, чтобы она произнесла это, то она это сделает.

— Я хочу остаться здесь, как твоя жена, если ты все еще желаешь меня.

— Почему?

— Я люблю тебя. Я сказала тебе об этом вчера.

— Ты могла лгать.

Эти слова еще больше ранили ее и так разбитое сердце.

— Я не лгала.

— Было ли что-то еще, о чем ты мне солгала?

— Нет, но я кое-что скрыла от тебя.

— И что же это?

— Я начала слышать голоса в голове. Мне хотелось бы думать, что это твой голос, но это, конечно, не может быть ничем другим, кроме как моим воображением. Я больше ничего не слышала. Хотя, в одну ночь я услышала вой волка.

— И это все?

— Да.

Талорк кивнул, а затем повернулся, чтобы уйти, так если бы все было уже улажено между ними.

— Разве тебя это не тревожит? — спросила Абигейл в отчаянии. — Тебя не тревожат голоса в моей голове?

— Нет.

Было ли это потому, что он намеревался от нее избавиться?

— Ты собираешься отправить меня прочь?

— Ты моя жена.

У Абигейл не нашлось, что ответить на это, и, прежде чем она начала бы умолять, Талорк ушел.

Талорк бежал по лесу в своей волчьей форме. Он поплавал в озере, чтобы очистить голову от остатков действия виски, но это не помогло ему разобраться в своем замешательстве по поводу откровений жены.

Она обманула его, как Тамара обманула его отца. Только его отец понял истинную сущность своей жены слишком поздно. Талорк же напротив уже хорошо был осведомлен о хитрых манипуляциях Абигейл, но он не желал никуда отправлять ее.

Проблема заключалась в том, что, как и его воины, он восхищался способностью жены скрывать свою слабость. Он не мог избавиться от ощущения гордости, что она была настолько талантлива, что могла понимать собеседников, читая по губам и говорить так, что никто не мог догадаться, что она ничего не слышит. Восхищение, которое Талорк испытывал, вступало в противоречие с чувством предательства, которое разъедало его изнутри, и все же он не мог от него избавиться.