Одесский пароход - Михаил Жванецкий

Потом я снова иду на репетицию, чтобы присутствовать и отсутствовать одновременно. Да, еще шью и правлю текст. Я – его запоминающее, отвечающее и стирающее устройство. Да, чуть не забыла, я же счастлива с ним. Тьфу ты, господи, как же я могла забыть! Он же мне не простит. Опять будет скандал. О боже, как я забыла… Теперь на неделю хватит. Он же не отстанет, пока я со слезами всеми святыми не поклянусь, что я счастлива. Нет, ну он действительно очень хорош. Ну, во‐первых, умен. Во-вторых, аккуратен, в‐третьих, остроумен, справедлив к окружающим и, в общем, ко мне.

– Ты уже вернулся?..

– Сегодня у нас в редакции небольшое совещание ведущих друг друга редакторов. Мы договорились без жен. У одного она заболела, остальные не хотят его подводить. Срочный номер – требуют газету за 1 мая к 10 апреля. Новый почин, и мы все наперебой согласились, и может так случиться, и это совершенно точно, что я приду ночевать к утру. Ты уж не сердись.

– Что ты, что ты! Я думала, тебе нравится, когда я не сплю и жду тебя, но тебе нравится, когда я сплю и жду тебя. Я буду волноваться, но не скандалить, а поздравлю тебя с возвращением в родной дом, где мы ждем тебя и твоих приходов. Я и эти дети. Мы там, где ты нас оставил. Вернешься и найдешь нас. Я твое создание. Образец зависимой независимости, глуповатой мудрости, физической силы, сохраняющей женственность.

Я всю твою жизнь взяла на себя. Ты только пиши. Это все, что тебе осталось.

Кабинет врача.

Врач (вслед кому-то). Согревающий компресс на это место и ванночки. Если не поможет, будем это место удалять. Марья Ивановна, поставьте ему компресс на это место.

В кабинет входит больной со свертком.

– Слушаю вас.

– Доктор, помогите мне. Я вас очень прошу. Я уже в этом не могу ходить.

– Что?

– Посмотрите, я уже три года его ношу.

– Ну?

– Сшейте мне костюм.

– Что-что?!

– Костюм для меня, я вас очень прошу.

– Что?!

– Сколько скажете, столько будет…

– Я хирург. Я даже не психиатр, я хирург!

– Я понимаю. Я с раннего утра вас ищу. Он мне записал адрес таким почерком, чтоб у него руки и ноги отсохли. Вы посмотрите, как написал, вы посмотрите на это «р». А это «м»?

– Это поликлиника.

– Я понимаю.

– Хурургическое отделение!

– Я знаю.

– Я врач.

– Очень хорошо. Я тоже охранник, я знаю, что такое ОБХСС. Материал у меня с собой. Сейчас покажу, очень оригинальный цвет. (Пытается развернуть пакет.)

– Слушайте, вы нормальный человек?!

– Допустим…

– Я хирург! Там все больные!

– Я вас понимаю. Я у вас много времени не отниму. Однобортный, с обшитыми пуговицами, с жилетом. Троечку такую.

– Как вас сюда пропустили? Вы сказали, что вы больной?!

– Конечно. Что, я не понимаю, что такое ОБХСС?

– Вон отсюда!

– Хорошо. Я подожду, доктор. Брюки двадцать четыре. Наискось.

– Закройте дверь. Я сейчас милицию позову.

– Обязательно, доктор, врезные карманы.

– Уйдите, меня ждут больные. У меня обход!

– Да, да. Обход, рентген, я не дурак. Я с утра вас искал… Он так записал адрес, чтоб у него руки и ноги отсохли. Посмотрите на это «р», это все что угодно, только не «р». Два часа я ждал приема. Материал свой. Подкладка своя. Вам только раскроить и застрочить, это для вас пустяк.

– У меня диплом врача. Вот он. (Показывает.)

– Я понимаю.

– (Плача.) Как я могу шить костюмы?!

– Теперь войдите в мое положение, я в этом уже не могу ходить.

– Я никогда не шил костюмы!

– А мне на улице стыдно показаться.

– Но я врач.

– Я знаю.

– Я всю жизнь лечил больных. Травмы, переломы… (Всхлипывая.) Стойте прямо. Не наклоняйтесь. Брюки двадцать четыре?

– Да. Наискось.

– Хорошо. Сейчас все хотят наискось. Жилетку из этого же материала?

– Да.

– Сколько у вас материала?

– Два девяносто.

– Где вы работаете?

– Охранник на строительстве.

– Плитка есть?

– Сделаем.

– Согните руку. Двадцать пятого придете на примерку. Только запишитесь на прием. Без этих штук.

– Обязательно.

– Скажете, что у вас грыжа, правосторонняя.

– Обязательно.

– Двадцать пятого, с утра. Идите.

Больной уходит. Доктор кричит вслед:

– Согревающий компресс на это место и ванночки. Если не поможет, будем это место удалять!

Стемнело. Опускается ночь. Я не могу уснуть. Я верчусь. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Вот я к вам пришел. Да. Сейчас. Именно. Я не ответил вам сегодня днем в вашем кабинете, когда вы на меня пошли как танк. Я сообразил потом, на лестнице. Я могу так же пойти на вас. Мне есть что сказать. Я не сообразил сразу. Ха-ха! Отвечаю сейчас, ночью. Первое! Второе! Третье! Четко. Где вы слышали такие выражения? Раз! Два! Четко, сжато, лаконично – характерно для меня! Мною сделано это, это, это! Не сделано то-то, то-то, то-то. По таким причинам. Лаконично, скупо, сжато, телеграфно – рубленый стиль!

Ваши слова: «Дурака валяешь, детский сад развел», «…на горшке сидеть». Мой ответ: «Я здесь по распределению – раз! Сижу не на горшке, а в бедламе, которым вы жутко руководите, – два! И ничего вы мне не сделаете – три!» Отвечаю сжато, скупо, лаконично – характерно для меня! И болтаю столько, сколько нахожу нужным.

Пожилой человек, перестаньте говорить чушь. Я тоже с высшим, я тоже могу нахамить! Ха-ха! Продолжаю мысль, не давая опомниться: «Доверять надо всем. И мой детский лепет – это смелый ход вперед». Дайте ему воды. Он не выдержал. Он мне неинтересен. Иду дальше. Какая ясная голова, какая легкая походка.

Тетя Катя, это я. Так вот, тетя Катя. Вы вахтер, а я опоздал. Я пробегал. Вы крикнули. Я промолчал. И только на лестнице сообразил. Отвечаю сжато, скупо, лаконично, остроумно – характерно для меня! «Штаны потеряешь!» Глупо. Бежал достойно, хотя и тяжело дыша. «Все уже работают, а он лезет». Ну, не лезет, а идет к себе. А насчет «все работают», то ха-ха-ха! И я могу обернуться и прокричать назад большое оскорбление: «Не надо вязанье в кобуре держать!» …Поднимите ее. Отстегните портупею и дайте ей воды. Она мне неинтересна.