Мусорщики "Параллели" V - Георгий Сидоренко

встрепенулся Дэвид. Он обернулся и увидел возле себя Сплина, смотревшего на него своими глазами-светодиодами. Шепард настолько вошёл во всё ещё непривычный дня него справочный транс, что даже не почувствовал приближение нового напарника. От него веяло непривычным, будто могильным холодом и создавалось ощущение, что над Шепардом нависло множество теней неуспокоенных душ. При этом Дэвид вспомнил, что Сплин как-то отрицательно влияет на Вечных, если верить Чуви. Однако Шепард ничего такого не ощущал.

«Может он просто решил надо мной злобно подшутить?»

— Мы говорим, с вами всё хорошо? — вяло переспросил Сплин голосом Первого, пытаясь изобразить заботу. — Вы просто с пару минут сидели с остекленевшими глазами.

— Со мной всё в порядке, — ответил Дэвид с обычным безразличием в голосе, но при этом попытавшись отодвинуться от своего спутника как можно подальше, — просто задумался. Со мной это обычное дело.

— Вот как? — пробормотал Сплин. Он выровнялся, сложил руки на коленях и начал рассматривать свои пальцы, — Теперь нам полегчало.

Сплин замолчал, и наступила относительная тишина. Но после неловких взглядов в сторону Дэвида, он, через силу, заговорил вновь:

— Знаешь ли, Дэвид Шепард, но мы очень взволнованы.

— Это печально, — стараясь согреться и сохранить спокойствие наравне с безразличием, протянул Дэвид, вглядываясь в проплывающую рядом гигантскую грузовую ладью.

— Нет, не в этом смысле, — резко повернувшись к Шепарду и, сев к нему вплотную, затараторил Сплин. — Мы ведь впервые покинули свою тюрьму, как вы знаете, но вот в чём дело! По сути, мы ведь там и очнулись, в том хранилище.

— А кем вы собственно были до этого и что с вами произошло? — любопытство взяло вверх и Дэвид забыв о могильном холоде, повернулся к Сплину. — А то из слов Чуви, мало что можно было понять.

— Кем мы были? — задумчиво произнёс Сплин, опустив голову. — Я не помню, почему я стал таким и кем был внешне. Я помню лишь своё пробуждение. Поэтому я не могу сказать, что со мной было до этого, если и было.

— Что вы… ты имеешь в виду под пробуждением?

— Сложно сказать, но когда я очнулся, то не имел своего тела, а вокруг меня было много теней, много озлобленных, обезумевших теней. Они дрались меж собой или занимались самобичеванием, рвали свою эфемерную плоть, пускали незримую кровь, орали, пели, плакали, дразнили, извинялись или просили о помиловании. А над всем этим летало чудовище с множеством глаз, но без определённой формы. Оно клокотало и испускало отовсюду то, что я бы назвал звёздной пылью. Поначалу я был растерян, но потом одна из теней заметила меня и набросилась на меня, а за ней другая и следующая. Я растерялся, но когда я почувствовал, что они начинают меня не просто рвать, ведь я тоже был тенью, а поглощать, погружая туда, откуда чудом вынырнул, я понял, что должен рвать их в отместку. Я не знаю отчего был сильнее их множества. Может, потому что обладал зачатками настоящего разума или потому что пространство было именно что моим? Кто его знает.

Я не знаю сколько боролся, но когда нас осталось лишь трое, готовых продолжать битву, и тех, кто не боролся, а просто бродил по бескрайнему пространству, стоная и бормоча всякую околесицу, я услышал голос извне. Это произошло в тот момент, когда мы уже вступили битву друг с другом. Мы остановились и выслушали его, поняв каждое из слов, и мы были согласны на то, что предложил нам голос. А затем тьму пронзил яркий обжигающий свет, и чудовище, взвыв, свалилось вниз и мы напали на него. А затем последовало ничто и мы окончательно пробудились. Я, Второй и Третий. Именно с ними я и дрался

— Погоди, то есть ты был в бессознательном состоянии?

— Не думаю, что именно так, — отрицательно помотав головой, ответил Первый, а затем снова опустил голову и с горькой усталостью усмехнулся.

— Не понимаю, — пробормотал Дэвид, дотронувшись до своего лба. Вдруг то, что в нём давно дремлет и то, что он больше всего презирает в себе, неожиданно очнулось, впервые с тех пор, когда он потерял сознание после первой встречи с Чуви. Это существо перехватило контроль над его рукой, и та потянулась к тонкой шее Сплина в надежде проникнуть за защищавшую кожу ткани. Его спутник, продолжая рассматривать свои руки, опустив голову, не заметил приближавшийся опасности, а Дэвид не мог его предупредить, так как его разум будто находился в тумане. Вот его пальцы практически коснулись шеи Сплина, как вдруг на его запястье замкнулась рука Чуви. Чудовище ощетинилось, но отступило в глубины подсознания Шепарда. Дэвид тяжело вздохнул и обмяк. Лишь в этот момент мусорщик отпустил ему руку, не обращая внимания на Сплина, что всем своим видом выразил удивление и негодование от неожиданного, как ему показалось, поступка Чуви. Мусорщик нагнулся к уху Дэвида и, почти не раскрывая рта, прошептал:

— И всё-таки я займусь твоей чёртовой выносливостью. Хотя бы ради того, чтобы не показывалось твоё примилейшее тёмное я, — а затем громко добавил. — Не издевайся над Сплином, малыш Шепард. Я ведь тебе сказал, что за этой замечательной историей к Бэбилу или Старику.

— Понятно, — поглаживая руку, пробормотал Дэвид, в очередной раз задумывавшись над тем, насколько осведомлён о нём Чуви. — Я думаю, что мы не должны о подобном вообще заикаться. Особенно когда рядом враги.

— Если ты о хатиа Сепду, то его волнуют лишь его обязанности. Главное, чтобы мы не занимались вредительством и спокойно выполним свою работу, а на прочее он спокойно закроет глаза. К тому же, сейчас ему совершено не до нас.

Дэвид украдкой посмотрели через плечо. Командующий обороной всё ещё сидел в хвосте ладьи. Сложив руки на груди и хмурясь, он что-то бормотал себе под нос. Присмотревшись Шепард увидел, что правая сторона его лица была опутана золотой путиной.

— А за пилота так вообще забудь, — продолжал Чуви. — Он не слышит и не видит.

— Как это? — резко посмотрев на мусорщика, спросил Сплин, но ему ответил Шепард, механическим, даже для него, голосом:

— Септ Атафет, один из немногих, что не только сохранил древние знания о манипуляции нематериальной неживой энергией, но и пытается развить эти знания. В частности у них соблюдается традиция запирать добровольцев в особой