Плюс один стул - Маша Трауб

В этих письмах бабушки были совсем другими. В переписке не поднимались вопросы о шампиньонах, Петиных болячках и огороде. Сватьи не выражали недовольство и не упрекали друг друга. Они писали, как старые подруги, которые могут быть откровенными, искренними, у которых одна общая боль и каждая старается разделить эту боль с другой. Света была для них не матерью их внука, а еще одним ребенком. Старшим, вылетевшим из гнезда, не очень удачным, но что поделаешь.

«Светочка звонила и просила приехать. Ездила. Нашла ее в плохом состоянии, – писала баба Роза сватье (Роза Герасимовна, которая жила в городе, чаще видела невестку, чем Евдокия Степановна), – сварила ей рис и бульон. Она сказала, что отравилась, но мне кажется, что здесь другое». «Светочка не смогла заехать навестить Петю, хотя и обещала, – писала Роза Герасимовна в следующем письме, – объяснила работой, но мне кажется, что причина иная». «Светочка два дня не отвечала на телефонные звонки. На третий день, когда я уже не находила себе места, позвонила как ни в чем не бывало. Голос был бодрый и хороший. Но все равно странно и очень волнительно». «Звонил Сергей и сообщил, что Света звонила ему ночью и спрашивала, на какой полке стоит книжка, которую она хотела почитать. Я волнуюсь. Приезжала сегодня. Но Петя спал днем. Я не стала его будить. Она не дождалась и уехала. Сослалась на дела. Мальчик так и не повидался с матерью. Мне ее глаза совсем не понравились. Дуся, как ты считаешь, может, стоит вмешаться? Тебе или мне?»

«Роза. Прекрати панику. Она уже взрослая баба, – отвечала ей Евдокия Степановна, – наследственность у нее ужасная, но нам нужно думать о Пете. Будет звонить, скажи, пусть возьмет себя в руки и прекратит истерики. И привезет мне наконец пальто, которое обещала еще в прошлом сезоне. Мне она не звонит…» «Приезжала сегодня. Толком не поговорили – Петя был у Сашки, она пошла за ним, там и осталась. Потом уехала на последней электричке прямо оттуда. Ко мне больше не зашла. Петю привел домой Сашкин отец». «Приехала сегодня, свалилась как снег на голову. Даже не предупредила. Петя же у тебя. Оказалось, что нужны деньги. Просила из Петиных алиментов. Я не дала. Даже не спросила, зачем ей нужно. Ребенкины деньги! Как совести хватило? Обиделась. Ну да бог с ней. Пусть живет как знает».

Насколько мог понять Петя, его мать никогда не отличалась психическим здоровьем, а жила в собственном, придуманном мире, где отчаяние сменялось истерикой, депрессии – короткими периодами стабильности. Жила она на копейки, которыми поддерживали ее Роза Герасимовна и Евдокия Степановна, чудом выгадывая из пенсий еще и на ее содержание. Редко, но все же помогал Сергей.

Отчего-то Света именно на бывшего мужа перекинула все свои невыплеснутые эмоции, считая его виновным в крушении собственной жизни. Она донимала его звонками и упреками, предлагая то восстановить отношения, то требовала алиментов и на свое содержание, то просила прощения, то обвиняла и проклинала. Постепенно Света окончательно потеряла связь с реальностью, погрузившись в прогрессирующую день ото дня болезнь.

«Все-таки я не могу бездействовать, – писала Роза Герасимовна сватье, – нельзя не вмешаться. Уже поговорила с врачом – рекомендовал хорошего психиатра. Настоятельно советовал подумать о клинике неврозов. Она ведь Петина мать!»

«Делай как знаешь… сердце болит…» – коротко отозвалась в ответ Евдокия Степановна.

«Она может наложить на себя руки!» – писала Роза Герасимовна.

«Пусть. Всем легче будет. И ей в первую очередь», – отвечала Евдокия Степановна.

«Дуся, что ты такое говоришь?!!»

Петя прекрасно помнил, как вместе с бабой Розой приходил проведывать маму. Даже так – Петя не знал, куда они идут. Роза Герасимовна сказала – «по делам». Сначала они очень долго стояли на лестнице и звонили в дверь. Баба Роза то и дело прикладывала ухо к двери, прислушиваясь. Пете стало скучно, притулиться было некуда, и тут случилось чудо – бабушка разрешила ему посидеть на подоконнике! Никогда раньше она ему это не разрешала и гоняла старших мальчишек, которые устраивались на подоконнике в подъезде перекинуться в карты. Но тут она даже помогла ему взобраться, не обратив внимания на то, что подоконник не отличался чистотой. Потом начались и вовсе странные вещи – баба Роза изображала шаги, которые якобы удалялись, и прижималась к косяку, чтобы ее не было видно в дверной глазок. И снова звонила, стучала и прислушивалась. Потом они ушли.

«Светочка так и не открыла. Она была дома, я это явно слышала, – читал уже взрослый Петя переписку бабушек, относящуюся к тому году, – но не открыла! Ладно, она меня не хотела видеть. Но ведь я была с Петечкой! Она не пожелала видеть сына! Я-то рассчитывала пробудить в ней сильные эмоции, как советовал врач. Даже не знаю, как поступить… Дуся, что делать? Это может плохо кончиться. Врач предупреждал. Сергей говорит, что ночные звонки продолжаются. Но доброжелательные – Светочка спрашивает, как включается телевизор, просит посоветовать, какую книжку почитать, обсуждает погоду… Мне кажется, она перепутала день с ночью. Чем она занята? Человек должен быть занят! Дуся, может, ты к ней съездишь и проведешь беседу? Ты же все-таки мать!»

«Роза, ты вроде умная женщина, но ничего не понимаешь, – писала в ответ Евдокия Степановна, – это все бесполезно. Если она хочет себя загнать в угол, то пусть загоняет. Мы с тобой ничего не сможем сделать. И никто не сможет, если она сама не захочет. А Петя… Ты же сама понимаешь, что в ней нет материнских чувств. И никогда не было… Давление опять сегодня скакало. Повезешь Петю в следующий раз ко мне, захвати лекарства – те таблетки, желтенькие такие. Очень мне помогают».

Но Роза Герасимовна была упертой и не отступила. Они с Петей поехали снова. Только на сей раз дверь оказалась незапертой. Баба Роза, позвонив несколько раз, толкнула наудачу, и они вошли в квартиру.

– Света, – тихо позвала Роза Герасимовна, с ужасом оглядываясь по сторонам. Несмотря на раннее утро, в квартире были плотно зашторены все окна. На кухне вместо шторы на карнизе висел плед.

Странная, взлохмаченная женщина вышла из комнаты и, как сомнамбула, не замечая присутствия в квартире бабы Розы и Пети, прошла в туалет. После этого опять скрылась в комнате.

Роза Герасимовна пошла следом и включила свет.

– Нет, пожалуйста, не надо, – попросила женщина, в которой Петя не узнал мать, и натянула одеяло на голову.

Баба Роза выключила свет.

– Светочка, давай поговорим. – Она присела на край кровати.

– Не хочу.

– Давай я тебе чаю сделаю?

– Не надо. Уходите. У меня все хорошо. Просто спать хочу. Читала всю ночь. У меня бессонница.

– Светочка, давай ты встанешь, примешь душ, мы вместе выйдем погулять.

– Уходите, – тихо сказала Света, – я не хочу пугать Петю.

Только это и подействовало на бабу Розу. Она зашла на кухню, собираясь помыть грязную посуду, и потянулась сорвать с карниза плед, но в последний момент остановилась. Не стала.

Петя покорно семенил за бабушкой.