Жестокие игры - Джоди Пиколт

— А это?

— Не знаю.

Из ящика доктор достала фотоаппарат и сделала снимок. Джиллиан подумала о порезах на ступнях, о шрамах, которые никто не видел. Потом ее попросили лечь на смотровое кресло. Она тяжело сглотнула и сжала бедра, когда подошла врач.

— Вы же не станете…

— Пока нет. — Доктор выключила свет, вспыхнула сине-фиолетовая лампа. — Это всего лишь черная лампа, лампа Вуда.

Она поднесла ее к рукам Джиллиан, к груди, принялась водить ею вдоль тела.

Ее плечи, живот и бедра красиво озарялись фиолетовым светом. По совету врача она расслабила мышцы ног, чтобы можно было их раздвинуть. Лампа перемещалась вверх-вниз.

— Есть!

На внутренней стороне бедра чужеродным зеленым светом засветилось пятно в форме перчинки.

— Это что? — спросила Джиллиан.

Врач подняла голову.

— Скорее всего, засохшая сперма.

Испуганный Дункан ворвался в больницу и сразу же направился к посту медсестры отделения первой помощи.

— Моя дочь… Где моя дочь?

Медсестра не успела ответить, как ему на плечо легла рука Чарли Сакстона, его старого приятеля.

— Амос, все в порядке. Она здесь, ей оказывают помощь.

При этих словах здоровяк Дункан побледнел, его лицо перекосилось.

— Я должен ее видеть! — заявил он, направляясь к вращающимся дверям отделения.

— Не сейчас, Амос. Боже, подумай только, что ей пришлось пережить! Меньше всего ей сейчас нужно, чтобы ты ввалился в кабинет, когда ее осматривает врач.

— Осматривает врач? Ты намекаешь, что кто-то тыкает в нее разными инструментами?

— Для анализа ДНК. Если ты хочешь, чтобы я поймал этого сукина сына, мне нужны доказательства.

Амос медленно повернулся.

— Ты прав, — прохрипел он, хотя совсем не одобрял саму идею. — Ты прав.

Он позволил Чарли усадить себя на стул, стоящий напротив двери, из-за которой должна была выйти Джиллиан. Он сидел, зажав руки между коленями, и раскачивался из стороны в сторону.

— Я его кастрирую, — негромко пригрозил Амос, но его тон совершенно не вязался с выражением лица.

Потом вышла Джилли с молодой женщиной-врачом, которая несла несколько пакетов с уликами. Амос взглянул на дочь и почувствовал, как внутри все сжалось. В душе нарастала тревога, он не мог больше просто сидеть на стуле.

— Папочка… — прошептала Джиллиан.

Они долго смотрели друг на друга, словно вели молчаливый диалог. Потом Джилли бросилась в отцовские объятия, зарылась лицом ему в рубашку и заплакала.

— Я здесь, — утешал он ее. — Я здесь, Джилли.

Она подняла заплаканное лицо.

— Папочка, я…

Амос приложил палец к ее губам и нежно улыбнулся.

— Ничего не говори, милая. Ни словечка.

Эд Абрамс и Том О'Нил отвезли своих рыдающих дочерей домой и вернулись в больницу, чтобы поддержать Амоса Дункана. Теперь, когда Джиллиан осмотрели, Чарли мог начинать расследование. Им ничего не оставалось делать, кроме как вернуться домой.

Они шли по коридору отделения первой помощи.

— Боже, какой позор! — угрюмо заметил Эд.

Они вышли в ночь, теплую и пьянящую, как шелк. Словно по молчаливой договоренности, они остановились у обочины дороги.

— Ты же не думаешь… — начал Том и покачал головой.

— Что он нас видел? — закончил за него Эд. — Господи, Том! Я думаю об этом с той самой минуты, как Чарли рассказал, что произошло.

— Было темно. И мы все были в черном.

Эд пожал плечами.

— Кто знает, на чем он сосредоточился, когда мы его избивали. Может, таким способом он решил нам отомстить?

— Ему удалось. — Том принялся раскачиваться на каблуках. — Думаешь, следует рассказать Чарли?

— А что это изменит? — Эд отвел глаза. — Думаю… думаю, лучше пусть это останется между нами. Так бы и Амос сказал.

— Если бы я знал, что это как-то отразится на моей дочери, я бы скорее застрелился, — пробормотал Том. — Должно быть, эта мысль его убивает.

Эд кивнул.

— Именно поэтому он уничтожит Джека Сент-Брайда.

Чарли постучал в дверь больничной комнаты отдыха, прежде чем войти. Амос попросил несколько минут, чтобы побыть с дочерью наедине, и Чарли не смог ему отказать. Сейчас они сидели, прижавшись друг к другу и крепко держась за руки.

— Джиллиан, ты готова?

Когда она встретилась взглядом с Чарли, ее глаза абсолютно ничего не выражали.

— Да, — прошептала она.

Чарли сел.

— Ты должна мне все рассказать, — мягко сказал он. Потом бросил быстрый взгляд на Амоса и добавил: — Впрочем, этот разговор может подождать до завтра.

— Она хочет поскорее с этим закончить, — ответил Амос.

— Я вынужден просить тебя оставить нас одних.

— Нет! — воскликнула Джиллиан, цепляясь за руку отца. — Пусть он останется!

Чарли взглянул на нее и увидел перед собой не несчастного подростка, а десятилетнюю девочку, которая играет в «Царя горы» у него на заднем дворе.

— Конечно, — согласился он, хотя не сомневался, что для Амоса эта беседа будет не из приятных. Черт, на месте отца он бы не хотел слышать всех «красочных» подробностей, которые откроются!

Чарли достал из кармана диктофон и поставил его на стол.

— Джиллиан, — попросил он, — расскажи мне, что произошло сегодня ночью.

Джек вошел в закусочную, открыв дверь ключом, который несколькими неделями раньше дала ему Эдди. Он не переставал удивляться, как мог совершить такую глупость. По доброй воле подойти к тем девочкам, вместо того чтобы бежать от них куда глаза глядят… Что ж, единственное оправдание — это то, что за свои тридцать лет он еще никогда так отвратительно себя не чувствовал. От него несло спиртным. Голова гудела, царапина на щеке саднила. Глаз, в который ему засветили, заплыл. Было ощущение, что рот набит войлоком. В довершение ко всему Джек с горечью осознал, что в настоящий момент у него нет дома. Больше всего на свете ему хотелось перевести часы на двадцать четыре часа назад и иметь возможность обдумать свои поступки.

Он решил пойти в зал, вместо того чтобы подняться в квартиру Роя. Он осторожно пробирался в темноте мимо громадной спящей железной печи, стола с подогревом и рядов консервированных продуктов. Толкнув вращающиеся двери бара, он увидел спящую за одним из столиков Эдди.

Джек благоговейно опустился рядом с ней на колени. Ее ресницы отбрасывали похожую на паутину тень, уголки рта опущены. Она была очень красива, хотя если бы он об этом сказал, Эдди никогда бы не поверила. От его прикосновения она вздрогнула и ударилась лбом о пластиковый стол.