Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

Через дорогу от «шестерки» стояла милицейская машина. Дэпээсники скучали, я попытался сделать твердое лицо, но понял, что бесполезно, один уже приближался.

— Меня раньше лишали прав, — шепотом объявил Роман. — По беспределу…

— Кто может в рог меня сотреть? — спросил Хазин у приближающегося.

— Сержант Белкин, — представился милиционер. — Предъявите права, пожалуйста.

— У меня не с собой, — ответил я. — В гостинице оставил. Мы были на приеме у мэра, можете ему позвонить.

Подтянулся второй, по виду Фогель.

— Они же пьяные, — усмехнулся он. — Они же «мама» сказать не могут.

— А ты замолчи лучше, — посоветовал Хазин. — Ты лучше молчи, пока я добрый.

Я сейчас позвоню Алексей Степанычу, он тебя в коровник отправит…

Хазин попытался вылезти из машины, но Шмуля поймал его за плечи.

— И ты, Шмуля… — всхлипнул Хазин и с горечью добавил: — А по бокам его, все опричники…

— Опричники, значит… — Белкин нахмурился.

— Я не вас имел в виду, — попытался исправиться Хазин. — Это же Лермонтов, я его с детства любил…

— Лермонтов был гондон, — сказал Шмуля.

— Ладно, выходим. — Белкин постучал по крыше «шестерки». — Выходим, выходим, выходим!

— Послушайте, — я все еще пытался разрулить положение. — Мы возвращаемся от Александра Федоровича, с мероприятия. Такси у вас в городе нет, невозможно вызвать, а нам с утра работать…

— Станцию «Мир» не затопили! — веским шепотом сообщил Хазин. — На нее загрузили ядерное оружие, и она над нами висит. Вон огонек, видишь?

Хазин указал вверх. Фогель задрал голову.

— Понимаете, там были и временный исполняющий обязанности… — все еще пытался я. — И Алексей Степанович…

И полярник, и Паша Воркутэн…

— Он украл мои песни, — вмешался Шмуля.

— Там был сплошной джудас клаб, — поведал Хазин. — Поэтому, герр оберст, я имею к вам обширную докладную записку…

Раньше тут останавливалось много поездов.

— У меня достаточно компетенций…

Хазин попытался ухватить Фогеля за ремень, но тот неожиданно ударил Хазина по руке дубинкой.

Хазин ойкнул и вдруг выставил в окно машины шашку.

Белкин выхватил пистолет.

— Это не настоящая! — закричал Шмуля. — Это для фланкировки! Она тупая!

— Выйти из машины!

Милиционер целился в Хазина.

В голову. Второй Фогель расстегивал кобуру.

— Ребята, давайте успокоимся, — попросил я.

— Так-так, — послышался знакомый голос.

Появился Федор. Я не заметил, сидел он в милицейской машине или откуда-то, но появился. Вдруг.

Федор принялся что-то шептать Фогелю.

— Он сегодня нас преследует! — сообщил Хазин. — Мы везде на него натыкаемся… Этот вонючий город замкнут сам на себя, куда ни пойдешь, везде Пёдор… Федор, друг!

Милиционеры опустили оружие. Федор действительно везде. Может, их два.

— Спасибо, Федя, — улыбнулся я. — Мы ехать-то можем?

— Нет, — Федор улыбнулся. — Идите пешком.

— Мы не дойдем, — сказал Шмуля.

— Дойдете. Или примем вас по административке.

— Мы дойдем, — пообещал я. — Как-нибудь…

— Но если…

— Мы дойдем! — свирепо сказал я.

Шмуля стал выставлять из окна синего дельфина, я тоже выбрался, Хазин выполз и пробовал закрыть машину. Фогель смотрел на нас подозрительно. Дельфин застрял, Шмуля вталкивал его внутрь.

— А где моя камера? — спросил Хазин.

— Завтра завезу, — пообещал Федор. — Кстати, о завтра. Мужики, давайте все-таки отдохнем, а? Устали сегодня… Сгоняем, шашлыка пожарим, водки попьем…

Роман икнул.

— Завтра посмотрим, — ответил я. — У нас работы много, Федя, сам знаешь.

— Да без вопросов, — Федор похлопал по капоту «шестерки». — Я завтра вас найду.

— Ага, — сказал я. — Завтра пересечемся.

— Да, Витя… — Федор замялся. — Вы это… Не суйтесь к памятнику, хорошо?

— Хорошо, — пообещал я. — Мы уходим.

Я взял Шмулю и Хазина и потащил их вдоль, прочь, в сторону гостиницы.

Тащил.

Хазин ругал Чагинск и бессовестных местных жителей.

Шмуля жаловался на Пашу Воркутэна и рубил шашкой встречные репейники и чертополохи.

Я думал про то, что не очень люблю Чагинск. Улицу эту, возможно, Профсоюзную. Как-то мы поехали кататься на великах. И на этой Профсоюзной в кустах сидел гэповец из деревяшки, он слетел в канаву на «Днепре» и попросил нас помочь выбраться. Мы помогли, вытолкали «Днепр», а этот гэповец отобрал у нас всю мелочь.

— Стой! — заорал Хазин. — Стой, Витенько! Пришли!

Ночная библиотека.

— Я вас предупреждал, — печально произнес Шмуля.

Ночной библиотеки я не видел никогда. Обычное здание, двухэтажный квадрат из белого кирпича, шиферная крыша, похожа на жилой дом. Две тарелки на втором этаже. Тридцать тысяч книг. То ли свет со стороны автомоста через железную дорогу, то ли в составе кирпича имелся флуоресцирующий компонент, а может, этот эффект возникал от того, что окружающие здания были темные. Библиотека светилась. Нет, я понимал, что, скорее всего, это действительно краска или кирпич с люминофором, впитавшим свет за день, эффект цветового обскура, но хотелось верить, что это от книг. Книги. Начитанные книги светятся в темноте. Начитанные книги разговаривают — перегнутые переплеты распрямляются с легким шорохом, выгибаются с потрескиванием обложки, страницы, распухшие от пальцев, выдыхают, и библиотека ночью наполнена шепотом. Чем больше в библиотеке читателей, тем разговорчивее в ней книги. Эхо читательских рук. Если прийти к библиотеке ночью, можно увидеть эхо читательских слез. Или смеха. Зачем остановились…

Я посмотрел на Хазина.

— Шмуля, ты видел когда-нибудь говорящего кота? — вдруг поинтересовался Хазин.

— Нет, — ответил Шмуля. — Я не Шмуля, я… Я хотел поступать, подготовил текст, «Маскарад», я его еще в школе читал…

— Но они тебя не поняли, — сочувственно всхлипнул Хазин. — Им было наплевать на твою душу, они видели в тебе лишь дешевого кудрявого скомороха…

Хазин надул щеки, хлопнул ладонями. Звук получился громким — Роман вздрогнул.

— Я хотел стать артистом, — с обидой признался Шмуля. — А потом…

— Расшибся как готовальня, — сказал Хазин.

Шмуля поперхнулся.

— Может, все-таки по домам? — предложил я. — Завтра на самом деле работать.

— Работа — это святое, — не стал спорить Хазин. — Но раз мы, Шмуля, уж тут, пойдем, я покажу тебе одного кота. Это небывалый кот, честное слово, у него чутье… Серьезно, он фальшак чувствует за сто километров…

— Зачем? — не понимал Роман.

— Ты ему отрывок почитаешь, а он тебе скажет все, что про это думает.

— Правда? — Роман с сомнением взглянул на меня.

— Правда, — подтвердил я.

— А как же мы туда пройдем?

— Все предусмотрено, — Хазин указал на пожарную лестницу.

Она весьма удачно проходила ровно напротив окон и на первом и на втором этажах.

— Там наверняка сигнализация, — я пытался это остановить.

Честно пытался.

Роман пристегнул шашку к поясу.

— Да, — согласился Хазин. — На первом сигнализация… А на втором нет. Залезем, а кот там, ждет нас…

— Тогда я согласен…

Шмуля решительно направился к лестнице. Я за ним. Хазин догнал. Мы стояли под лестницей, стены светились.

Роман подергал за лестницу, убедился, что крепко, и попытался влезть.

— У