Ты – всё - Елена Тодорова

встать ногами на пол, так же ровно прошу: — Сними юбку.

— Ян…

Не позволяю больше разводить эту муть.

— Снимай, Ю, — требую резче. — Все снимай.

Еще какое-то время смотрит на меня, будто на ублюдка, коим я, несомненно, сейчас являюсь. А потом… Сдавшись, раздевается.

Я тоже избавляюсь от одежды. Не сводя с притихшей Юнии взгляда, распускаю ремень и дергаю вниз молнию. Она розовеет и демонстративно прикрывает веки. Делает вид, что не смотрит, но я же вижу, как то и дело подрагивают ее ресницы. Пока я подтягиваю за ворот и стаскиваю через голову рубашку, нагревается Зая докрасна.

— Боже… Что это, Ян? — задыхается, увидев шрамы у меня на груди и на боку.

Стискивая челюсти, перехватываю тонкие дрожащие пальцы. Не позволяю коснуться. Жалость мне на хрен не нужна. Но из глаз Ю уже падают слезы.

Мать вашу…

И это она еще, блядь, спину не видела!

— Что с тобой было?..

— Успокойся, — рявкаю чересчур грубо.

— Что это? — никак не унимается. — Авария?.. Что?

— Типа того.

— Когда? — душераздирающий вопль.

— Давно.

Юбку с трусами снять успела сама. Не выдавая никаких чувств, стягиваю с ее плеч блузку и полностью освобождаю от лифчика.

— Ян…

Скользнув ладонями по голому телу, прижимаю к себе слишком бережно. Потрясен эмоциями, ощущениями… Едва соприкасаемся, натужно втягиваю запах волос. Нервные окончания в тех местах, где случился контакт, пробиваются через кожу, как грибы после дождя. В воздухе пахнет сыростью. Понимаю, что мне сдавило горло, когда на выдохе толкаю из нутра слишком влажный стон.

— Ян…

— Поцелуй меня, — требую резче, чем того требует ситуация.

И, как ни удивительно, Юния подчиняется. Приподнявшись на носочки, прихватывает мою нижнюю губу и практически сразу скользит мне в рот языком. Я бездействую, наслаждаясь инициативой, которую заставил ее проявить. Но зажатый в боксерах член дергается, выражая, мать вашу, активность за весь организм.

Вздоха удовольствия сдержать не удается.

Юния вздрагивает и, разрывая контакт, опускается обратно на всю стопу. Инстинктивно тянусь за ней. Приподнимая веки, проверяю, в чем дело.

Почему ты остановилась?

Она встречает мой взгляд именно как вопрос.

Мне даже кажется, что отвечает.

Снова поранимся… Страшно…

Сжимая ее талию, требую, чтобы продолжала, несмотря ни на что.

Ю вздыхает, облизывает губы и, прикрывая веки, снова тянется. Встречая ее, в последний момент свои глаза закрываю. Она не торопится. Посасывает и нежно покусывает мои губы. С таким «напором» крайне трудно держать контроль над чувствами. Рассчитываю, что верну толику самообладания, если грубо нырну в ее рот языком. Однако она и тут… Обхватывает губами чрезвычайно ласково. Сосет, но в этом нет ничего пошлого. Я утрачиваю способность сопротивляться эмоциям. Подаюсь, и Ю вбирает мой язык настолько глубоко, что наши губы, сталкиваясь, раскрываются и заворачиваются, а рты сливаются в каком-то чересчур интимном и безумно чувственном поцелуе.

Ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух… Отрывисто и ошарашивающе часто лупит в колокола мое сердце. Не закончив одно механическое сокращение, берется за второе, третье… И так бесконечно.

Казалось бы… Что такого может быть в одном гребаном поцелуе?

Сердце — это, сука, не дверь, которую можно просто взять и открыть. Это надежный навесной замок на дебрях моей души. Фирмач. Но у Ю, мать вашу, есть от него ключ. Та самая игла. Даже без слов вводит, вытягивает содержимое, и оно с громким щелчком распахивается.

Заходи.

И она не медлит. Просачивается.

Едва оказываемся вдвоем взаперти, зависает система.

403[3]. Запрещено.

Экстренное обновление. Зеленый.

Я пьян. Во всех смыслах. Забиваю хер на осторожность. Больше не могу терпеть. Насмотрелся, надышался, напился… Готов умереть.

Разорвав поцелуй, быстро стягиваю брюки. За ними, сжимая челюсти, освобождаю из боксеров дико ноющий от похоти член. Титан весь там: расплавился, стёк. От тяжести хуя с трудом прямо стою.

Сука… А я ведь забыл, когда у меня были такие болезненные эрекции. Думал, что перерос свою маниакальную похоть. Научился думать головой и контролировать тело.

С Юнией Филатовой сбрасываю навыки. Отключаю адекватность.

Просто с ней меня не примитивные фрикции интересуют. Все намного глубже. Намного выше. Намного сильнее.

Желание совокупиться именно с Ю заставляет забывать то, кем я стал.

Знаю, что лишь оказавшись внутри ее тела, закрою потребности, которые из-за невозможности удовлетворить копил годами. Знаю, что ни одна другая с этими проблемами не справится. Знаю, что сорвусь, подсяду и уже не слезу.

Главное, чтобы все это не понимала Ю. Незачем ей эти козыри.

Потянувшись, щелкаю замком у нее за спиной.

— Ян… Мне домой надо… — заметно нервничает.

Прям трясет Юнию, пока я вновь обращаю на нее внимание и сливаю взгляд вниз.

— Смешная ты. Разделась передо мной. Голая стоишь. И теперь запрягаешь про «домой».

— Я разделась, потому что ты меня вынудил это сделать!

— Ты разделась, потому что хочешь, чтобы я тебя выебал. Нравятся твои чулки, — последнее сообщаю будто между делом.

Но смотрю совсем не на них.

Между ног Ю.

Белокурая Зая… В который раз удивляюсь этому пуху. В наш век это, блядь, что-то сродни анахронизму. Но как же меня, мать вашу, вставляет.

Только вот Юния… Потянувшись к выключателю, зачем-то гасит свет.

— Что ты делаешь?

Слова застревают в глотке, когда она, выдав ряд чрезвычайно взбудораженных, почти панических звуков, вдруг хватает меня за член. Хватает за член, как старая Ю могла бы взять за руку.

— Я надеюсь, это не очередная игра… — сиплю угрожающе.

Невозможно объяснить, но я чувствую, что она скучала. Настолько, что решилась трогать даже там, где в прошлом не касалась. Эти пальчики оставляют на мне ожоги. Мой член начинает люто пульсировать. Несколько стремительных и мощных спазмов, которые я ощущаю один за другим, выбивают из моего нутра такой стон, что в ушах закладывает.

— Больше тебя не отпущу, хоть убей, — хриплю Юнии в губы, прежде чем отдернуть от члена ее кисть.

Вытягиваю наши руки у нее над головой. Со стуком впечатываю в дверь. Адаптировавшиеся к полумраку органы зрения дают возможность поймать Заю снова в фокус. Встречаю в ее глазах беспомощность и ту самую потребность, которой я добивался.

— Ян…

— Что?

Замолкает.

— Говори.

— Я правда сделала толковый план! Более того…

— Ну на хрен, Ю. Сейчас не об этом!

— Я просто…

— Не думай, что сможешь меня отвлечь.

Разозлившись, подхватываю под ягодицы, прижимаю обратно к двери. Вскрикнув и завертевшись, Юния пытается соскочить с устремленного ей между ног члена.

Если бы не влага, которой орошает, я бы, может, и поверил во все это сопротивление.

— Хватит дурить, Ю.

Фиксирую ее руками. Одной — брыкающееся тело, второй — голову. Впиваясь губами