Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - Жилбер Мартино

Но однажды, в июне 1817 года, Лоу удастся взять верх над флотом: в этот день, подгоняемый юго-восточным ветром, к рейду приближается «Конкверор», с флагом контр-адмирала Плэмпина на флагштоке. Преемником Малькольма станет этот пятидесятипятилетний человек, который, несмотря на прекрасное знание французского, не сможет завоевать Лонгвуд. После аудиенции, коей по прибытии его удостоил Наполеон, последний скажет О'Мира: «Немного людей имеют столь приятную наружность и обладают более располагающими манерами, чем Малькольм. Этот же похож на одного из тех грубых голландских матросов, вечно пьяных, которых я видел в их стране сидящими с трубкой в зубах за столом перед куском сыра и бутылкой джина».

Оценка была суровой, но свидетельствовала об изрядной проницательности.

«В день нашего отплытия из Англии, — пишет один офицер с «Конкверора», — мы стали свидетелями прибытия странной пассажирки. На рассвете к острову Уайт причалила шлюпка и вскоре, пока мы поднимали паруса, вернулась с дамой на борту. Ее прибытие в такой час в виду Портсмута тотчас вызвало не слишком лестные соображения относительно этой дамы, так как мы не могли себе представить, чтобы Адмиралтейство могло запретить проход супруге адмирала. Наши подозрения усилились во время плавания и подтвердились по прибытии на Святую Елену».

Заход в порт большого корабля — важное событие на острове, а потому на набережной полно народу, и вновь прибывших засыпают вопросами: «Что за человек новый адмирал? Женат ли он? Приехала ли жена вместе с ним?» Ответы даются весьма уклончивые, и любопытные остаются ни с чем. Вскоре адмирал сходит на берег, чтобы явиться с официальным визитом к губернатору, причем один. На следующий день он, также один, приходит засвидетельствовать свое почтение леди Лоу которая довольно долго дружески с ним беседует. И ни одного слова о госпоже Плэмпин. Но длится это недолго! В этом крохотном и изолированном от мира сообществе, где смерть барана — уже происшествие, новость распространяется с быстротой молнии и повергает всех в изумление: адмирал и та особа, что находилась на его корабле, не связаны священными узами брака, но живут «во грехе» уже шестнадцать лет. Какой скандал!

«Более всего шума это вызвало в Плантейшн Хаус, — сообщает один из очевидцев. — Дамы, образующие двор королевы острова, единодушно считают, что адмирал, который является вторым лицом в колонии, своим поведением наносит им жесточайшее оскорбление. Долг губернатора — сурово наказать его. Вскоре распространяется слух, что дама будет изгнана с острова, о поведении адмирала доложат его начальникам, и он будет отозван в Англию. Эти слухи, без сомнения, дошли до его ушей вместе с известием о произнесенной в церкви проповеди, осуждающей его поведение».

Преподобный Бойз, пастор суровый, надменный и пронырливый, счел необходимым с церковной кафедры яростно осудить адмирала, бросившего своим поведением вызов христианской морали. Плэмпин явился с протестом к Лоу, и тот, в глубине души осуждая поведение адмирала, решил использовать сей неподобающий союз, чтобы принудить вновь прибывшего действовать по своей указке.

Вызывающие проповеди, становящиеся все более суровыми, следовали одна за другой вплоть до того дня, когда их просто перестали слушать. Между тем старикашка, поселив свою любовницу в коттедже Бриаров, вплоть до истечения срока своей службы на Святой Елене был раболепным приверженцем официальной политики Лоу Молодые офицеры гарнизона проявляли твердость и в большинстве своем отказывались принимать приглашения Плэмпина и его старой подруги; молодежь же осмеливается иметь свое мнение и часто бывает заводилой в спорах о морали.

В свете всего этого дозволительно задаться вопросом: какова была бы жизнь Наполеона и повседневная жизнь обитателей острова, если бы, уступив давлению либералов, британское правительство согласилось поставить на место Лоу Малькольма? Речь об этом, конечно, шла, и свидетельство тому — письма, например, письмо Балькомба к О'Мира: «Оба идиота скоро будут отозваны». Это бесцеремонное выражение возмущает Лоу и Рида, «двух идиотов», и Горрекер слышит, как его шеф кричит: «Пусть только попробуют меня отстранить, я такого о них наговорю, что они от этого не отмоются!»

Эта угроза, адресованная его противникам, а может, и начальникам, не только свидетельствует о том, как он боялся быть разоблаченным и замененным Кокбэрном или Малькольмом, но и проливает свет на некоторые особенности его характера и на природу его миссии. Можно предположить, что в данных ему инструкциях содержались какие-то особые указания, позволявшие ему прибегнуть к шантажу, который привел бы в негодование общественное мнение, а он был человеком вполне способным исполнить свои угрозы! Но он не был заменен, и все это остается лишь предположением; принимая во внимание характер отношений Наполеона с адмиралом Малькольмом, можно с уверенностью утверждать, что назначение последнего на пост губернатора закрыло бы довольно мрачную страницу отношений Наполеона с британцами. Адмирал разрешил бы Императору жить так, как того желали в Лонгвуде, то есть как gentleman farmer, свободно передвигаться по острову, иметь сношения с местными жителями, и эти два достойнейших человека поддерживали бы modus Vivendi, который, конечно, не изменил бы ход истории, но значительно облегчил бы участь изгнанника в последние годы его жизни.

Кроме офицеров здесь живет и трудится множество солдат и цветных, в том числе китайцев и прочих, представляющих собой безымянное стадо, которое держат в стороне от политической и общественной жизни и у которого нет иных развлечений и иного предназначения, кроме как исполнять повседневные обязанности и служить либо своему господину, либо Компании. Документальных свидетельств о их образе жизни немного, хотя они играли весьма существенную роль в жизни общества: матросы с «Нортумберленда» переносят на своих плечах камни для расширения Лонгвуд Хаус, солдаты обеспечивают постоянную и изнуряющую охрану пленников, китайцы копают землю, расчищают участки и ухаживают за садами, разбитыми вокруг дома, и наконец, рабы своим трудом обеспечивают снабжение острова овощами и рыбой.

Две тысячи солдат, принадлежащих к регулярной армии, вынуждены терпеть грубости и зуботычины от скорых на расправу офицеров и унтер-офицеров. Дисциплина, набор рекрутов и производство в следующий чин в британской армии нередко вызывали язвительные комментарии Наполеона. Высшему военному руководству в Лондоне было известно, сколь необходимы серьезные реформы, а потому в декабре 1820 года появился циркуляр государственного секретаря по военным вопросам, предписывающий командующим корпусами «неизменно помнить, что запрет употреблять грубые и оскорбительные выражения лучше чем что бы то ни было позволяет поддерживать дисциплину и соблюдать иерархию званий». Солдаты ведут жалкую жизнь, их ежедневный рацион сведен к минимуму: хлеб, соленое или свежее мясо, рис, а также дрова. На Святой Елене к этому добавляется ужас одиночества, оторванности от родной земли, суровый климат и болезни.

Для удобства службы части распределены между Джеймстауном — для охраны города и порта, Лэддер Хилл — для защиты от атаки с моря, Фрэнсис Плейн — для защиты западного побережья и Лонгвуда, а также для пикетов, контролирующих подходы, и для расстановки часовых в Лонгвуде. Генерал Бертран, посетивший лагерь в Дедвуде в мае 1816 года, нашел, что в солдатских и офицерских бараках чисто, проветрено и нет дурного запаха; солдаты спят в гамаках с матрасами и одеялами. Этого относительного и чисто британского комфорта недостаточно, чтобы компенсировать спартанскую пищу, воздействие гибельного климата и недостаток, а точнее, отсутствие какой бы то ни было гигиены. Врач Королевского флота рассказывал, что во втором батальоне 66-го полка 56 человек из 630 умерли от дизентерии. Та же болезнь косила экипажи судов, находившиеся в худших условиях из-за того, что они были вынуждены жить в удушающей атмосфере батарей и стоять на якоре в бухтах, куда не проникало освежающее дыхание ветра. Флагманский корабль «Кон-кверор» за полтора года потерял 110 человек из 600 человек экипажа, а 107 человек были списаны на берег и отправлены в Великобританию. А на кораблях меньшего водоизмещения теснота и скученность являлись благоприятной почвой для распространения тропических болезней. «Москитоу» и «Рекун» из 100 человек экипажа потеряли один 16, а другой 24 человека. «Леверет» похоронил 12 моряков из 75, а «Гиффон» — 15 из 85. На торговом судне, сделавшем десятидневную стоянку на Святой Елене, вскоре заболело 100 человек, возможно, из-за воды, содержавшей болезнетворные бациллы[34].