Властелин видений - Антон Грановский

– Первоход? Вы ли это, сударь?

– Да, это я.

Рамон улыбнулся, блеснув полоской белоснежных крепких зубов.

– Очень рад вас видеть, сударь. А еще больше я рад тому, что вы живы. Позвольте пожать вашу руку, друг мой.

Рамон и Глеб пожали друг другу руки. Затем толмач взглянул на Бровика и снова нахмурился.

– Простите, сударь, я не знал, что этот юноша с вами, – сказал он Глебу. – Вероятно, это – ваш воспитанник или племянник?

– Я сам по себе! – резко выкрикнул Бровик. – И, слава богам, я не нуждаюсь в воспитателях!

– Я бы на вашем месте не был в этом столь уверен, – вежливо заметил Рамон.

Лицо паренька вспыхнуло, и он хотел что-то ответить, но Глеб его опередил.

– Как твои дела, толмач? – спросил он.

По лицу Рамона пробежала тень.

– Плохо, сударь, – грустно ответил он. – Я потерял любимую.

– Вот как? Сочувствую. Что же с ней случилось?

– Один мерзавец убил ее. Я сейчас как раз занят его поисками.

– И что ты намерен сделать, когда найдешь его?

Рамон нахмурился и отчеканил:

– Не стану рассказывать, что я с ним сделаю, сударь, но смерть его будет ужасна.

Еще несколько секунд он хмурился, а затем черты его смягчились. Он вежливо улыбнулся и спросил:

– Ну а вы, сударь? Как дела у вас?

– Неплохо. Я нашел работу, и она хорошо оплачивается.

– Рад за вас, сударь. Про себя ничего подобного сказать не могу. В Хлынь-граде нынче много толмачей из гофов, византийцев и северных свеев. Поэтому работу мне найти нелегко.

– Значит, ты сейчас на мели?

Рамон удрученно вздохнул.

– Да, сударь, совершенно. Последнюю резанку я потратил на то, чтобы напиться в кругу приятелей. Я надеялся, что олус и брага помогут мне притупить сердечную боль.

– И как?

Толмач снова вздохнул.

– Я ошибся. На свете нет лекарства, которое смогло бы избавить меня от этой боли.

– Так-так, – удовлетворенно проговорил Глеб. – Ну а что ты скажешь, если я предложу тебе работу и заплачу за нее золотом?

– Я скажу, что в этом грешном мире еще осталось место чудесам, сударь.

Глеб засмеялся.

– Ну, тогда считай, что чудо произошло. Я нанимаю тебя, Рамон. Плата – десять серебряных дирхемов и два золотых солида.

Смуглое, утонченное лицо Рамона оцепенело от удивления.

– Зачем же вам понадобился толмач? – неуверенно спросил он.

– Я отправляюсь в путешествие.

– Вот как? – Рамон сдвинул брови и проговорил необычайно серьезным голосом: – В наше смутное время трудно обойтись без толмача, когда отправляешься в странствия. Вы, сударь, поступили правильно, остановив свой выбор на мне. Могу я узнать, куда вы собираетесь отправиться?

– Можешь, – кивнул Глеб. – Наш путь лежит в Гиблое место.

– В Гиблое ме… – Рамон осекся и изумленно уставился на Глеба. Затем уголки его темных губ дрогнули. – Не слишком удачная шутка, сударь.

– Это не шутка. Я отправляюсь в Гиблое место, чтобы найти там пропавшего знакомого, и мне понадобится толмач.

– С кем же вы там собираетесь беседовать, сударь?

– Прости, но это уже мое дело. От тебя, приятель, требуются две вещи: сопровождать меня и делать все, что я скажу.

Рамон снова нахмурился.

– Однако, вы, сударь, хотите, чтобы я рисковал собственной шкурой. А я отношусь к своей шкуре весьма щепетильно.

Глеб насмешливо прищурил глаза.

– И сколько, на твой взгляд, стоит твоя шкура?

Толмач вздохнул и удрученно произнес:

– Чего стоит жизнь человека в нашем страшном, безбожном мире?

– А точнее?

– Десять серебряных дирхемов и пять золотых солидов.

– Не многовато ли?

Рамон мягко улыбнулся и ответил:

– Я бы мог запросить и больше, не будь моя шкура подпорчена шрамами.

– Хорошо, – кивнул Глеб. – Ну что, сговорились?

– Чует мое сердце, что я еще об этом пожалею. Хорошо, сударь, я согласен. Когда трогаемся в путь?

– Утром.

– Так скоро?

– Да. Советую тебе выспаться перед дорогой. Есть где спать?

– Я потратил все деньги на обед и совсем забыл, что человеку иногда необходимо отдохнуть.

Глеб достал из кошеля несколько монет и протянул толмачу.

– Это задаток.

К стойке подошел Хлопуша. Физиономия у верзилы была красная, волосы всклокоченные, рубаха на груди расстегнута.

– Кружку олуса! – велел он целовальнику.

Глеб скользнул взглядом по грузной фигуре парня и поинтересовался:

– Что случилось?

– Леший меня задери, Первоход! – прорычал Хлопуша. – Зазноба, у которой я был, во сто крат аппетитнее бараньей лопатки и слаще засахаренного мёду! Но, боги мои, как же она меня измотала!

Взяв кружку с прохладным олусом, Хлопуша поднес ее к губам, запрокинул лохматую русоволосую голову и сделал три больших глотка, отчего кадык на его бычьей шее трижды мощно дернулся.

– Осторожно, Хлопуша, – сказал ему Глеб, – ты чуть не задавил нашего нового друга.

Хлопуша отнял кружку от губ и глянул через плечо. Никого не увидел, опустил взгляд и лишь тогда заметил у себя за спиной худенького паренька.

– Это кто? – спросил он.

– Бровик. Он ловчий и пойдет с нами в Гиблое место.

Верзила захлопал глазами.

– Первоход, ты не шутишь? Ты и впрямь хочешь взять этого заморыша с собой?

– Подбирай слова, орясина! – звонко и задиристо огрызнулся Бровик.

Хлопуша бросил на юнца небрежный взгляд и обронил:

– Помолчи, малыш, не с тобой разговариваю. – Затем вновь повернулся к Глебу: – Первоход, не думаю, что этот сопляк…

– Ты слишком жирный и едва ли умеешь плясать, – осадил его Бровик звонким, как натянутая струна, голосом. – Но, думаю, если я пощекочу тебя мечом, ты для меня спляшешь!

Хлопуша снова посмотрел на паренька, но на этот раз во взгляде его появилось одобрение.

– Гляди какой храбрец, – прогудел он насмешливо.

– Не то слово, – подтвердил Глеб. – Придется тебе быть осторожнее в словах, Хлопуша. Этот малый не любит шуток.

Несколько секунд верзила и парнишка сверлили друг друга взглядами. Хлопуша отвел глаза первым.