Власть меча - Уилбур Смит

«Эйб хитрый маленький дьявол», – подумала Сантэн, когда Шаса с негодованием принял вызов.

– Конечно, могу, мама. Оставайся. Важно познакомиться с новым администратором. Я доберусь один. Анна поможет мне собраться в школу.

Сантэн подняла руки.

– Если я умру от скуки, Эйб, пусть это будет на вашей совести до конца жизни.

Вначале она решила надеть полный набор бриллиантов, но в последний момент передумала. В конце концов, это всего лишь мелкий провинциальный прием, с толстыми женами фермеров и мелких чиновников. «К тому же я не хочу ослепить бедного старика».

Поэтому она остановилась на желтом вечернем платье от Коко Шанель. Она надевала его и раньше, но в Кейптауне. Маловероятно, что здесь кто-нибудь видел его.

«Платье достаточно дорогое, можно обойтись одними серьгами, – утешала она себя. – Для них и такое слишком хорошо».

Она выбрала серьги с бриллиантами, недостаточно крупными, чтобы выглядеть нагло, зато на шею надела огромный желтый – цвета шампанского – бриллиант на платиновой цепочке. Бриллиант привлекал внимание к ее маленьким острым грудям; ей нравилось это его действие.

Как всегда, много хлопот было с волосами. Из сухого пустынного воздуха они набрали статического электричества, и Сантэн пожалела, что с нею нет Анны: только Анна справлялась с блестящими непокорными локонами. В отчаянии она попыталась превратить порок в достоинство, взбив волосы нимбом вокруг головы и придержав их бархатной лентой на лбу.

Ну и хватит. Она совсем не чувствовала праздничного ожидания.

Шаса уехал на почтовом поезде, как и предлагал Эйб, и она уже скучала по нему; ей хотелось быстрее вернуться в Вельтевреден, и она негодовала из-за необходимости остаться.

Эйб заехал за ней на час позже срока, указанного в пригласительной карточке с изображением герба администратора. В дороге Рэйчел, жена Эйба, развлекала их рассказами о своих последних домашних победах и трагедиях, не упустив и подробный отчет о стуле младшего из детей.

Административное здание – «Инк-Палас» – было выстроено немецким архитектором в стиле тяжелой имперской готики; окинув взглядом бальный зал, Сантэн убедилась, что общество не лучше, чем она ожидала. Оно состояло преимущественно из старших чиновников – глав и заместителей глав различных департаментов – с женами, офицеров местного гарнизона и полиции, наиболее влиятельных городских бизнесменов, а также крупных землевладельцев, которые жили достаточно близко к Виндхуку, чтобы откликнуться на приглашение.

Среди них было и несколько людей Сантэн – управляющих из «Горно-финансовой компании Кортни» и их помощников. Эйб заранее снабдил ее новейшими данными о них, поэтому, когда они по очереди подходили к ней и представляли жен, Сантэн удавалось сделать несколько вежливых личных замечаний, что заставляло их светиться и благодарно улыбаться. Эйб стоял рядом, чтобы никто не навязывался Сантэн и она в удобный момент могла бы улизнуть.

– Думаю, надо засвидетельствовать свое уважение новому администратору, миссис Кортни.

Он взял ее за руку и повел к очереди представляющихся.

– Я смог разузнать о нем кое-что. Это подполковник Блэйн Малкомс, командир батальона кавалерии Наталя. Он хорошо проявил себя на войне и получил орден Военного креста. В частной жизни он юрист и…

Полицейский оркестр энергично исполнял вальс Штрауса, и площадка для танцев была уже заполнена. Они оказались в конце очереди, и Сантэн с удовлетворением отметила, что они будут представляться последними.

Сантэн не обращала внимания на хозяина приема в начале людской цепочки; наклонившись к Рэйчел, которая давала ей рецепт домашнего куриного супа, она шла под руку с Эйбом и решала, когда сможет сбежать.

Неожиданно она поняла, что подошла их очередь – они были самыми последними – и что адъютант администратора представляет их хозяину:

– Мистер и миссис Абрахам Абрахамс и миссис Сантэн де Тири Кортни.

Она взглянула на мужчину, стоявшего перед ней, и невольно впилась пальцами в руку Эйба так, что тот поморщился. Сантэн этого не заметила: она смотрела на полковника Блэйна Малкомса.

Высокий и худой, ростом он был выше шести футов и держался вольно, без военной жесткости, и все же она чувствовала, что он так твердо держится на ногах, что в любое мгновение готов к действиям.

– Миссис Кортни, – протянул он руку, – рад, что вы смогли прийти. Именно с вами я особенно хотел встретиться.

У него был ясный тенор и чуть заметный акцент, возможно, валлийский. Голос образованного, культурного человека, с легкими модуляциями, которые вызвали слабое электрическое покалывание на коже предплечья и шеи.

Она взяла его за руку. Кожа была сухая и теплая. Сантэн почувствовала сдержанную силу его пальцев, когда они мягко сжали ее кисть. «Он может раздавить мне руку, как яичную скорлупу», – подумала она, и эта мысль вызвала у нее легкий холодок ожидания. Она изучала его лицо.

Крупные черты кости челюстей, щек и лба кажутся тяжелыми и прочными, как камень. Нос большой, с прямой переносицей, лоб нависающий, рот большой и подвижный. Он сильно напомнил Сантэн молодого и более красивого Авраама Линкольна. Ему еще нет сорока, определила она, чересчур молод для такого звания и должности.

Вздрогнув, она поняла, что все еще держит полковника за руку, не отвечая на его приветствие. Он склонился к ней, изучая ее не менее открыто и внимательно, а Эйб и Рэйчел с интересом переводили взгляд с одной на другого и улыбались. Сантэн пришлось чуть встряхнуть руку, чтобы освободиться от его пожатия, и, к своему ужасу, она почувствовала, что жаркий румянец заливает шею и щеки.

«Я краснею!»

Впервые за много лет.

– Мне повезло – я и раньше был знаком с вашей семьей, – сказал ей Малкомс. Зубы у него тоже были крупные, квадратные и очень белые. Широкий рот в улыбке становился еще шире. Она удивленно улыбнулась в ответ:

– Правда?

И поняла, что это не самое блестящее начало разговора, но ее сообразительность, казалось, куда-то пропала. Сантэн, как школьница, стояла, краснела и глядела на него. Глаза у него были поразительного зеленого цвета. Они отвлекали.

– Я служил во Франции под командованием генерала Шона Кортни, – сказал он, по-прежнему улыбаясь. Кто-то слишком коротко подстриг ему виски, поэтому большие уши торчали. Это ее раздражало, и все же торчащие уши делали его милым и трогательным.

– Он был настоящий джентльмен, – продолжал Блэйн Малкомс.

– Да, – согласилась она и выругала себя. «Скажи что-нибудь забавное, что-нибудь умное. Он сочтет тебя тупицей».

На его темно-синем с золотом мундире красовались два ряда орденских нашивок. Ее с детства привлекала военная форма…

– Я слышал, в 1917 году вы несколько недель провели в штабе генерала Кортни в Аррасе. Я оставался на линии фронта и до конца года не бывал в штабе.