Рандеву с "Варягом" - Александр Харников

Те орлы, у дороги которые, попадали сразу. Кто был убит, а кто просто притаился… Но впечатлены они по полной. А нам пора делать главное дело, пока наши клиенты в себя не пришли. Короткими очередями завалили мечущихся, как испуганные бараны, солдатиков с «арисаками» наперевес. И с матюгами вперед. Слух японцам «факелы» не отбили, наш топот они слышат. Один из узкоглазых благородий хватается за револьвер, другой тянет из ножен «селедку». Времени у нас мало, даю команду рассыпаться и окружить «дичь». Выстрел из револьвера грохочет, словно полуденная пушка на Петропавловке. Пуля летит в белый, то есть в черный, свет как в копеечку. В ответ я всаживаю одиночную пулю из «ксюхи» в предплечье тому, который с саблей.

— Готовченко!

«Селедка» падает на землю, а ее владелец вскрикивает от боли. Японец с револьвером оборачивается в другую сторону и опять стреляет наугад. С басовитым гудением в полуметре от моей головы пролетает пуля. Тит сбоку делает бросок и берет психа с наганом на болевой.

— А хрен его знает кто это, вдруг цельный генерал.

Ребята бросаются вперед и, скрутив, укладывают господ офицеров ничком, связывая им руки пластиковыми стяжками за спиной. На головы им черные шапочки-балаклавы, отверстиями назад. Ну ни к чему им знать лишнее.

Так, надо оценить обстановку. Бой у дороги вошел в вялотекущую фазу. Сюда, на выручку своим командирам никто не рвется, но и оставлять позиции тоже никто не собирается. Докладываю командиру о захвате четырех офицеров, один из которых ранен. Задача выполнена, приказано отходить. Адреналин зашкаливает, сердце молотит прямо у горла.

Интересно, а чего это господа японцы именно здесь решили встречать гостей? Ага, меж двух больших валунов у самой кромки воды вижу небольшой, аккуратный такой причальчик. Примерно для рыбачьей лодки среднего размера. Даю команду катеру подойти к нам, а заслону — перекатами отходить к берегу. Ну, они по дороге еще пару фенек на растяжку поставят, будет япошкам шикарный «привет» из XXI века.

Катер подходит. Командую своим:

— Так, парни, в темпе, в темпе. Давайте шустрее, не копайтесь.

В ответ на голос от дороги бабахают несколько «арисак». Пули тоненько цвикают в темноте.

— Ах вы, суки!

В ответ по тому месту, откуда стреляли японцы, ударило несколько автоматных и пулеметных очередей. Наши «гости» лежат, уткнувшись мордами в грязь. Точнее уже не лежат — ребята волокут «языков» за шиворот к причалу. Там под берегом мертвая зона, их не достанет шальная пуля. Оглядываюсь.

Катер уже почти причалил. И на миноносце, кажется, тоже все в порядке. Бросив уже спущенную шлюпку, он тихо-тихо отходит от берега. Силен наш старлей — убедил японскую команду не делать глупостей. Заслон, перекатами отошел почти до линии берега, а японцы тупо намылились за ними. Зря. Растяжки, они, мля, и в 1904 году растяжки. Бах — и еще одна японская душа (а может, и не одна) прямиком к богине Аматерасу.

Когда ребята паковали пленных в катер, один, самый крупный из них, начал брыкаться и что-то мычать. Хороший удар по почкам прекратил его физзарядку. Оглядываюсь в сторону берега. Такое впечатление, что к нам рвется стадо кабанов. Теперь еще, млять, надо оторваться от толпы поклонников. Это кого же мы скрали, что к нам такой интерес?!

У пулеметчиков в коробах закончилась лента. Менять уже некогда, ждем только их. Кричу:

— Жорж, в катер, в темпе! — А сам один за другим швыряю еще четыре оставшиеся у нас «феньки». Хоть секунд на тридцать они япошек задержат. Нет, ребята, я, конечно, уважаю искусство хентай и всяческое там аниме. Но сейчас вы враги лютые с не выбитыми еще зубами.

Прыгаю в катер, последним. Макс сначала сдает назад, потом закладывает разворот и рвет так, что я чуть не вылетаю за борт. Спасибо — парни удержали. И в этот момент начинается… На «Ушакове» с грохотом вспыхивает яркое бело-розовое пламя, огненные капли срываются с барабанных установок и косо летят по небу. «Ушаков» прикрывает наш отход! Замечательно. Как эта штука называется? Ага — РБУ-1000. Внушительная такая дура, калибром 300 миллиметров. Годится против подводных лодок и торпед, но и пехоте от нее тоже несладко. Сколько там в бомбе взрывчатки — 100 килограммов или 60? Не помню! Но катер на полном ходу уносит нас в море, а на берегу творится настоящий ад.

Все, можно перевести дух, кажется, все живы и на ногах, что значит — если кого и зацепило, то не тяжело. Внутри что-то отпускает, задание выполнено, без артиллерии нас уже не достать. А на берегу после удара шести реактивных крупнокалиберных РГБ-10 не осталось ничего и никого.

Дрожащими руками достаю из кармана бушлата смятую пачку «Мальборо» и закуриваю. Под ногами кто-то копошится. В свете огня зажигалки видно, что кадр, лежащий у меня под ногами, одет не так, как остальные японские офицеры. И кого же это мы сперли, уважаемые товарищи? Из-за кого такой шум?

Сдергиваю с его головы мешок.

Ой, мама! Ну и улов. Настоящий сэр! Выпученными глазами на меня смотрит типично британская морда. Да и сегодня такие рыжие усы так и называются — английские. А полушубочек-то у дяди ничего, не нашей ли, не российской работы? Вот начальство обрадуется! За такое вроде орден положен — хоть у нас в Российской Федерации, хоть здесь — Георгиевский крест от щедрот царя-батюшки. Ладно, доложу — обрадую начальство.

ПОЛЧАСА СПУСТЯ, У ПОБЕРЕЖЬЯ КОРЕИ.

ЭМ «АДМИРАЛ УШАКОВ».

Капитан 1-го ранга Михаил Владимирович Иванов.

Да, такого улова я и не ждал. Думал, что в лучшем случае возьмем курьера с приказом, типа «стоять насмерть», и какого-нибудь полковника — командира бригады или дивизии. Документы, лежащие передо мной, свидетельствовали об обратном. Самой жирной рыбиной, угодившей в наши сети, был, как ни странно, даже не генерал Куроки Тамэмото… Самым крупным нашим уловом стал британский «советник» генерал Йен Гамильтон. Два японских штабных офицера и командир миноносца проходили при этом по графе «разное».

Вы спросите, как мы читали японские документы? — А очень просто, английский язык был официальным языком для делопроизводства в японских вооруженных силах с самого начала «революции Мэйдзи» и вплоть до XXI века… Ага, как в России официальным языком начала XVIII века был немецкий язык или в конце XVIII — начале XIX века в деловой переписке изъяснялись исключительно по-французски. Как говорил наш высокоученый преподаватель политэкономии в училище: «Сие неизбежно, если нация заимствует не отдельные технологии, а полностью технологический уклад…»

Ну ладно, ближе к делу. Вместе со мной документы, изъятые у пленных, изучал наш особист. Да, не верьте, когда вам говорят, что разведчики и контрразведчики — две разные профессии. На самом деле одно с легкостью превращается в другое, стоит только, фигурально говоря, вывернуть китель наизнанку. Когда мы с Аркадием Петровичем перебирали улов наших морских пехотинцев, то переглянулись и сразу поняли, что на все двести процентов оправдалось мое авантюрное на первый взгляд решение не топить миноносец в Корейском проливе, а попробовать захватить и его, и тех, кто приедет его встречать…