Морской князь - Евгений Таганов

– Ну и что ты сказал?

– Войско есть, но о его численности знает только князь.

– С Карикосом они разговаривали позже тебя или раньше?

– Сначала со мной. Карикос сперва все прятался от них. Пока Корней не сказал ему: не бойся, я не дам тебя в обиду и представил им Карикоса, как твоего лучшего друга.

– А дальше что? – рассмеялся Дарник.

– Ну вот для надежности и сам поплыл с твоим илархом на дромоне.

– Так что они толком хотят от меня, ты не узнал?

– Собирают общее ромейско-хазарско-словенское войско и хотят, чтобы ты его возглавил, раз уже ходил за Итиль и бил там кутигуров.

– Надо послать в Новолипов гонца, чтобы они нам оружия прислали.

– Уже сделано. Шесть больших повозок с мечами, доспехами и луками едут вместе с харчами.

– Может быть, ты еще и хорошую казну из Новолипова прихватил?

– Зачем из Новолипова? Им сейчас самим дирхемы нужны. Я из Липова тебе казну привез.

– Как привез? – изумился князь. – И до сих пор молчал?!

– Ты не спрашивал, а мне было жалко с твоим серебром расставаться, думал себе притаить.

– И сколько?

– Четыре тысячи дирхемов. Но думаю, тебе хватит и двух тысяч, остальное Туру. Княжичу без казны тоже никак.

– Ну ты и лис! – с нескрываемым восхищением воскликнул Дарник.

Таким уж был его наместник: никогда сразу до конца не открывался, самый сладкий пряник припрятывал напоследок.

Однако надо было поспешать в Бирему – дромон по воде двигался быстрей груженых повозок по колдобистой дороге. Вечер и полночи скакали до Варагеса, там немного приснули и по утреннему холодку вместе с ватагой хорошо вооруженных тервигов сделали еще один бросок на Бирему.

В княжескую ставку прибыли буквально за два часа до появления херсонесского дромона и, как могли, даже подготовились к встрече. На самом высоком взгорке выставили княжеский шатер, а в нем весь нарядный походный набор: укрытые скатертями и накидками стол, скамейки, сундуки, на столе серебряные и золотые блюда и кубки, пируй – не хочу. Всем велено приодеться, включая стратиотов и петунцев. Женщины те вообще носились по лагерю как угорелые – слыханное ли дело: целое чужеземное посольство плывет.

Дромон действительно был могуч и представителен. Сто двадцать весел загребали размеренно и слаженно. На носу и корме возвышались квадратные башенки для баллист и лучников. Выдвинутые над бортами четыре сифона с ромейским огнем ясно указывали, что с таким чудовищем шутки плохи.

Не затруднив себя заходом в их бухточку, дромон пристал к берегу с наружной стороны песчаной косы. Там их уже поджидала команда биремы. Входя в воду, стратиоты подставляли свои плечи высоким гостям и одного за другим относили их на берег.

Надо было куда-то, хоть в Варагес, отослать часть биремских стратиотов, запоздало спохватился Рыбья Кровь. Сейчас перед ним, если сложить обе судовых команды, было около четырех сотен ромеев против полусотни бортичей, десяти ополченцев, пятнадцати хазар, двадцати тервигов и полусотни забывших прихватить с собой оружие петунцев.

Веселый Корней уже вел чужеземное посольство к княжескому шалашу. Мирарха сопровождала рослая парадная декархия в шлемах, украшенных синими султанами. На их фоне сам Леонидас, тридцатилетний не слишком мускулистый мужчина, выглядел вполне заурядно. Идущего позади него дородного хазарина Самуила сопровождали два чернокожих здоровяка, вооруженных кривыми мечами. Последним шел Карикос, не вполне уверенный в том, что ему можно присутствовать на этой встрече.

Обменявшись с гостями вежливыми приветствиями, Дарник пригласил их в шатер. Размеры шатра указывали, что с телохранителями туда входить не стоит. По знаку мирарха и хазарина их стратиоты и негры остались снаружи. С ними чуть задержался и Карикос, но князь вопросительно глянул в его сторону, и просиявший от радости иларх тоже поспешил в шатер. Таким образом, получилась встреча три на три: по одну сторону продолговатого столика уселись Дарник, Борть и Корней, по другую – Леонидас, Самуил и Карикос. Да сбоку на сундуке затаились княжичи послушать важное-княжеское.

– Прежде чем начать основной разговор, я хотел бы сделать тебе, князь, подарок, – мирарх развернул небольшой матерчатый сверток, который держал в руках, и протянул Дарнику небольшую книжицу. «Жизнеописание словенского князя», прочитал Рыбья Кровь на обложке. – Эта книга была написана два года назад, и в Константинополе и Херсонесе продано уже сто пятьдесят ее копий.

Дарник держал книгу в руках, раздумывая, будет ли приличным сейчас ее раскрыть и посмотреть, о чем там внутри.

– Она написана отцом Паисием и рассказывает о тебе, князь, – пояснил Леонидас, чем окончательно озадачил хозяина шатра.

– Я читал, все наши князья умрут от зависти, – тихо по-словенски обронил сидящий рядом Корней.

– Очень рад твоему подарку, – сказал Дарник и, не открывая, положил книгу на стоящий позади себя сундук.

По бритому лицу Леонидаса пробежала чуть заметная тень, видимо, он рассчитывал на более восторженный прием своего подарка.

Князь широким жестом пригласил гостей к трапезе и первым пригубил кубок с ромейским вином. Гости не заставили себя упрашивать, вежливо выпили и по чуть-чуть попробовали то, что было на блюдах. Пользуясь моментом, Смуга соскользнул со своего места, добрался до сундука за спиной отца и вместе с ромейской книгой вернулся к брату. Все сидящие за столом сделали вид, что ничего не заметили. По-хорошему мальчишек стоило изгнать из шатра, но теперь они являлись полноправными княжескими наместниками-наследниками, поэтому имели право знать все.

– В этой книге говорится, как ты с малым войском переправился через Итиль и разбил в Заитильских степях тридцатитысячное кутигурское войско, – заговорил мирарх. – Теперь там находится стотысячное кутигурское войско, которое собирается переправиться через Итиль и обрушиться на хазарского кагана и на Таврику. Мы знаем, что ты хороший полководец и всегда добиваешься победы в самых трудных условиях. Что тебе надо, чтобы разбить это кутигурское войско?

Княжичи уже не столько слушали взрослых, сколько жадно впитывали содержание подаренной отцу книги, чем слегка отвлекали внимание отца.

– Стотысячное степное войско бывает только в испуганных головах глупых лазутчиков, – неторопливо, чтобы Борть с Корнеем тоже понимали его ромейский, отвечал Дарник. – Сто тысяч конников со всеми запасными, упряжными и вьючными лошадьми это не меньше ста пятидесяти тысяч лошадей. Уже через два часа в том месте, где они остановятся, не останется ни одной не выщипанной травинки. Двадцать тысяч конников, ну тридцать тысяч самое большое может находиться в таком войске. И еще: нашествие степняков может быть грозным, только когда их войско вбирает в себя воинов побежденных племен. Насколько я знаю, кутигуры никаких союзников к себе не принимают, поэтому после первых же десяти сражений оно исчезнет само по себе. А если они будут оставлять гарнизоны в захваченных городищах, то это произойдет еще раньше. Поэтому до Таврики им никак не добраться, растеряют всю силу на хазарской земле.