Змея и Ворон - Екатерина Оленева

– Я сам справлюсь со своими демонами.

– Вот видишь? Ты не даёшь к себе приблизиться. Ты меня отталкиваешь, но от меня хочешь полного подчинения и признания? Так не бывает. Так это не работает. Либо мы пытаемся наводить мосты с двух сторон, либо – строим между нами стены. Но опять же – с обеих сторон.

Ворон, наконец, повернулся к Александре, для того, чтобы привлечь к себе и обнять. Её сразу же окутало теплом. Его горячие губы прикоснулись, наконец, к её губам, то ли отнимая её дыхание, то ли вливая его к ней в губы.

Он жадно всасывал в себя её кожу, так, что на нижней губе Александры, как на сливовой кожице, образовалась тонкая солёная трещинка, к которой жадно устремился его язык.

Её заводила эта его безоглядность и страстность. Он забывал обо всём, будто бросался вниз, с обрыва, в водоворот страсти, увлекая за собой Александру.

Всё вокруг казалось солёным: брызги моря, вкус губ, жар его кожи, с которой хотелось сплавиться в единое целое.

На этот раз они обошлось без долгой прелюдии. Ворон просто поднял пышные тяжёлые юбки Александры и, расстегнув ремень, не тратя время на то, чтобы что-то скидывать или расстёгивать, жадно и глубоко вторгся в её тело одним жёстким толчком.

Александра закусила губу, пытаясь не закричать.

– Ты мазохист, – укорила она, вцепляясь пальцами в его плечи и выгибаясь, как кошка, навстречу. – Предпочитаешь насилие – нежности?

Валун, к которому он её прислонял, закрывал их от случайных любопытных взглядов. Останавливаться, в любом случае, уже не имело смысла, да и не хотелось. Низ её живота успел налиться приятной тяжестью, алчущей заполнения так же, как тьма жаждет проникновения света. Жёсткие, немилосердные толчки наказывали Александру за своеволие и в тоже время награждали, заставляя плавиться, раскрываться, словно раковину, чтобы принять его целиком, полностью, без оглядки и утайки, до самых недр.

Жёстко, максимально жёстко! И в тоже время так сладко, так полно…

Мышцы её лона, как перчатка, горячая и тугая, смыкались на его твёрдом члене, будто умоляя его наконец излиться. Ворона хрипел и стонал, и вбивался в её тело, снова и снова, раз за разом, глубоко, до боли, до сладких волнообразных судорог, зарождающихся в глубинах её тела и передающихся ему.

Он сцеловывал с её губ сладострастные стоны, глуша собственные хрипы.

Она оставляла жалящие укусы и красные засосы на его шее, на тонких ключицах. Оставляла следы от ногтей на его спине и плечах, утратив всякий контроль и стыд, когда дошла до пика и мир превратился в сплошной фейерверк. Острое удовольствие затопило, как волна, и оставалось только держаться за него, чтобы её окончательно не вынесло из этого мира.

– Уф-ф! Ничего себе? Мне показалось, или на этот раз всё было как-то иначе?

Он ничего не ответил, лишь крепче прижал Александру к себе.

– Через меня словно ток идёт, – вздохнула она счастливо, обнимая его за шею. – И… я никогда в жизни ещё не чувствовала себя такой…

– Какой?

– Счастливой. А ты? – она чуть отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

И невольно нахмурилась, увидев, что оно кажется осунувшимся и напряжёнными.

– Что-то не так? Что?..

– Если кто-то посмеет причинить тебе вред… или встать между тобой и мной… этот человек умрёт, – тихо и твердо проговорил Ворон. – Тебя я никому не отдам.

– И не придётся. Я скоро стану твоей женой. К чему эти речи?

– Забудь! Я сегодня слишком устал, вот и несу бред, – Ворон принуждённо засмеялся. – Просто я давно ничего не хотел получить так, как хочу получить тебя.

– Но разве ты меня сейчас не получил? В очередной раз?

– Не совсем. Мне нужно кое-что большее, Змейка. Гораздо большее – твоя ядовитая душа.

– Душа у меня солнечная и ничего общего с ядом не имеет. Не бойся. Я из разряда целебных змей. Я помогу тебе исцелиться из всех печалей и бед. Я буду дарить тебе сладкие ночи и тёплые дни. Но при одном условии?..

– Каком?

– Ты должен любить меня. И не убивай Дэмиана, пожалуйста. Я люблю его не так, как ты думаешь, но всё же он очень дорог мне.

– Не трону я твоего Дэмиана.

– Даёшь слово?

– Даю.

– Себя тоже береги!

– Естественно. А теперь доедай шоколад, и пора возвращаться. Твой папочка- Цербер не велел нам задерживаться.

– Думаю, он подозревает, как обстоят дела на самом деле. В конце концов он и сам не ангел.

Ворон ничего не ответил, лишь притянул девушку к себе и поцеловал её в макушку, целомудренно и нежно.

Утро встретило головной болью и стуком.

«Господи! Пусть это будет не Дэмиан», – обратилась она с горячей мольбой к Всевышнему.

– Госпожа? – втягивая огромные уши в плечи и вращая глазами-блюдцами шепелявила брауни. – Господин просил вас одеться и немедленно спуститься вниз.

– Что опять случилось?

– Прибыл очередной гость. Господин хочет, чтобы вы помогли ему его встретить.

– Что за гость?

– Я не знаю, госпожа?

– Моя мать не могла в это помочь? Обязательно было будить меня?

Увидев вытаращенные от ужаса и удивления глаза брауни, Александра лишь махнула рукой. Кого она спрашивает?

Домовики её раздражили, казались нелепыми и глупым. Ждать от них разумных разговоров тоже самое, что дискутировать с собаками, если бы те вдруг неожиданно научились бы разговаривать. Но, с другой стороны, нужно отдать брауни должное – свою работу они выполняли безукоризненно. Без них Александра со всеми этими юбками-кринолинами и корсажами провозилась бы в разы дольше.

Что за махровый анахронизм? На дворе двадцать первый век, в здесь эта странная стилизация готических костюмов, которые невозможно отнести ни к какому реально историческому периоду, ни местами действия и в них чувствуешь себя ужасно неудобно.

– Спасибо. Как следует к тебе обращаться? – спросила Александра у брауи, разглядывая себя перед зеркалом.

Брауни поклонилась, ткнувшись мохнатым лбом почти в пол:

– Дуна, госпожа. Верную брауни зовут Дуна.

– Спасибо, Дуна. Ты молодец. Я тобой довольна.

В конце концов, причина недовольства Александры заключалась не в несчастной Дуне, так что и не стоило на ней срываться. Даже по прошествии нескольких лет Александра никак не могла привыкнуть к новому миру, со всеми его новыми правилами, а брауни лишь подчеркивали различия между Магическим Сообществом и тем миром, в котором она выросла.

В глубине души Александра до сих пор оставалась обычной девчонкой. Все эти перевоплощения в страшную змею, дракона, суккуба это не меняли.