Два шага на небеса - Андрей Дышев

Госпожа Дамира скрывала какую-то тайну, возможно, тайну сына, и очень боялась разоблачения. После того как Стелла «рассекретила» меня за обеденным столом, Дамира немедленно попросила капитана, чтобы он открыл в ее каюте иллюминатор. Зачем? Не для того ли, чтобы выкинуть за борт какой-то компромат, который потом пришлось сжечь в унитазе?

Я еще раз посмотрел на обрывок фотографии. Ну и что в нем компрометирующего? Не похитил же Виктор эту пластину из римского музея, черт подери!

А как объяснить, что капитан пытался вступить с Виктором в сговор, предлагая ему тайно сбежать с яхты? Если капитан уверен, что Виктор – преступник, которого разыскивают власти, то логичнее было бы не поднимать шум, а сообщить на берег и дождаться патрульного катера. Не значит ли это, что капитан боится Интерпола и обыска «Пафоса» больше Виктора?

Я вышел в коридор и без стука открыл дверь капитанской каюты. Гостиная была пуста, столик с остатками закуски сиротливо стоял рядом с помятым диваном. Я приоткрыл дверку черного ящика. Ключи от кают висели на маленьких бронзовых крючках. Я снял ключ, помеченный биркой с цифрой 5, и вышел. Посмотрел по сторонам, прислушался и быстро подошел к каюте своей милой соседки. Замок приглушенно щелкнул, дверь беззвучно отворилась. Я вошел, прикрыл дверь и вставил ключ в замок, чтобы его нельзя было отпереть снаружи.

Каюта Алины ничем не отличалась от моей. Точная копия, с той лишь разницей, что через открытую створку платяного шкафа можно было увидеть пестрый ряд платьев да постель была застлана каким-то пионерским способом: одеяло сложено конвертом, а взбитая подушка поставлена на угол, напоминая наполеоновскую треуголку. И еще в воздухе стоял запах сладких духов.

Я стоял напротив пустого стола и не знал, с чего начать, явственно ощущая движение времени. Я совершал не бог весть какое преступление, и все же ужас сковывал мою волю, едва я представлял скрежет ключа в замке и удивленный голос Алины за дверью.

Тумба! Я поочередно выдвинул все ящики, найдя только пакет с нательным бельем.

Платяной шкаф… Ничего, кроме пустой дорожной сумки и одежды на полках.

Холодильник… Нетронутый комплект спиртных напитков.

Упав на колени перед кроватью, я просунул руки под матрац. Пусто! Заглянул под стол, под кресло. Ни-че-го! «Чиста, как ствол автомата…»

Я вскочил на ноги. Карт-бланш, который мне выдал капитан, не принес никакого результата. Я не мог, не хотел поверить в это! Я должен был за что-то зацепиться, хоть кончиками пальцев, хоть ногтями, хоть взглядом! Метнулся в прихожую. От злости ударил кулаком по панели гардероба с пустыми бронзовыми крючками. Все, больше смотреть нечего.

Я топтался у двери, понимая, что если сейчас выйду отсюда, то уже больше никогда не зайду. Взгляд упал на матовую дверь душевой кабины. Наступая на горло своему чувству, которое противилось обыску, я сдвинул дверь в сторону и, не заходя внутрь, посмотрел на зеркало, на полочку, тесно заставленную флаконами с косметическим молочком, гелем для душа, дезодорантом, кремом, шампунем и пеной… Я замер, не сводя глаз с голубого бритвенного станка «Жиллетт». Взял его в руки, посмотрел на сверкающее сталью двойное лезвие. Что меня насторожило? – подумал я. У каждой женщины есть такой станок. И ничего удивительного, что…

Я надавил на маленькие круглые кнопки, и блочок лезвия упал мне на ладонь. Положив станок на прежнее место, я подошел к двери, прислушался, затем открыл замок и вышел в коридор.

Вернувшись к себе, я с порога кинулся в туалет, опустился на колени и заглянул под унитаз. Мизин таким способом умудряется зарабатывать деньги, подумал я, доставая из-под никелированной трубы выброшенное вчера двойное лезвие, очень похожее на то, которое я крепко сжимал в кулаке.

Потом сел за стол, включил лампу и положил перед собой оба лезвия.

Мне не понадобилась лупа – обязательный атрибут всякого уважающего себя сыщика. И на одном, и на втором лезвии, на верхних ребрах блочков, без труда можно было рассмотреть мелкие царапины, оставленные одними «клешнями» станка. Эти царапины напоминали остроугольные галочки и были настолько похожи друг на друга, что их по ошибке можно было принять за фирменные логотипы.

Я выскочил в коридор, с яростью распахнув дверь каюты. Если бы в этот момент Мизин стоял рядом, растопырив ухо, то его отбросило бы к двери кают-компании. Я ударил кулаком в дверь Алины. Дверь была заперта, за ней стояла могильная тишина. Взлетев по лестнице, я заглянул в салон, оттуда поднялся на палубу, пробежал вдоль борта до кормы, собрав удивленные взгляды Стеллы, генерала и госпожи Дамиры, развернулся и кинулся на нос. Там Алины тоже не было. Пропала девушка! Провалилась сквозь палубу!

Кидая взгляды то за борт, то на крыши надстроек, я пошел обратно, попутно поднялся на ступеньку рубки и через стекло увидел Алину, стоящую рядом с капитаном.

– О! – воскликнул капитан, как только я вошел в рубку, и посмотрел на меня как-то отчужденно. – А мы только говорили о вас. Вот у Алины есть некоторые претензии…

Он замолчал и убрал глаза. Алина повернулась ко мне. Такого беспощадного выражения мне еще не доводилось видеть на этом милом лице.

– Ты был в моей каюте? – с придыхом спросила она.

– Да, – ответил я.

– Прекрасно, – произнесла Алина. – Я тебя предупреждала. Теперь не обижайся. Ты сам вынуждаешь меня рассказать капитану всю правду.

Капитан, стараясь олицетворять собой власть, законность и справедливость, придал лицу участливое выражение. На меня он уже не смотрел.

– Да, да, – с готовностью выслушать и принять меры произнес он.

– Простите меня, господин капитан, – заметно волнуясь, сказала Алина, – но я вынуждена была скрывать правду, потому как у меня были некоторые сомнения относительно этого человека. Теперь же…

– Никаких сомнений нет? – перебил я.

– Абсолютно! – подтвердила Алина, кинув на меня быстрый взгляд. – И я хочу сказать, кем он является на самом деле.

– Очень интересно! – оценил капитан, потихоньку привыкая к тому, что время от времени одна из пассажирок предъявляет мне претензии.

Алина расстегнула сумочку, в которой, безусловно, была бомба против меня, но она не успела погрузить туда руку, как я крепко обхватил ее за талию и в считаные секунды вынес из рубки на палубу.

– Отпусти, мерзавец! – крикнула Алина и врезала мне кулаком по уху.

– Извините, господин капитан! – сказал я, захлопывая ногой дверь. – Мы сами во всем разберемся!

В Алину вселился бес. Пока я оттаскивал ее от рубки, она обрушила на меня град ударов, попутно кусая и царапая мне лицо и руки.

– Дрянь! Мерзавец!! Предатель!!! – неистово кричала она.

Я наступил на поломоечное ведро и едва не грохнулся вместе с Алиной на палубу.

– Замолчи! – попытался я урезонить девушку. – Выслушай меня, психопатка!