Новый год со спецэффектами - Валентина Андреева

– Ты говорила про сведения, разглашения которых боится Василиса…

– А ты про ангину.

– Не цепляйся к словам! Скажи честно, тебе что-то известно?

– Могу только догадываться.

– Ясненько. А если Василиса Премудрая догадывается о том, что ты догадываешься? Есть шанс стать вторым Ренатом.

– Нет шанса. Он единственный и неповторимый. Красавец-мужчина, очень похожий на своего отца.

– Не в моем вкусе. И не в твоем. Не спорь! – Подруга предостерегающе подняла вверх руку. – Полная противоположность Ефимову. А почему ты так самоуверенна?

– Василиса Михайловна уже сломалась. Кроме того, она полностью убеждена в следующем: кроме мужа, Рената и, скорее всего, Катерины, никто ничего о ее прошлом не знает. С Катериной Васенька скорее всего успела решить вопрос, дав понять на примере зятя, что ни перед чем не остановится. Она считает, лично мне достоверно известно только одно: она пыталась убить Рената. В конце концов я случайно могла это видеть. Можешь мне поверить, к моменту нашего возвращения Василиса Михайловна постарается объяснить свое поведение тем, что входит в категорию, как ты и говорила, «теща-зараза». Мстила за Машеньку и Алечку. И оба супруга Гусевых будут умолять нас никому ничего не говорить. В молчании Катерины и Рената они уверены. Понимаю, что в отношении Рената это звучит парадоксально, но как бы то ни было, не в его интересах болтать. Во всей этой заварушке я искренне радуюсь только одному обстоятельству – полному отсутствию вмешательства со стороны какой бы то ни было нечистой силы. Бабка Варвара, спасибо ей большое, держит нейтралитет. Хотя в свое время являлась активной участницей всех событий.

– Ты, кажется, забыла про столбняк на дороге.

– Ну что ты… Я о колдунье с исключительным уважением.

Дома нас явно ждали. Выспавшаяся, но грустная Машуня хлопотала на кухне. Невыспавшаяся и нервно-оживленная Василиса Михайловна, закутавшись в пуховый платок, сидела на диване, карауля наше возвращение. Радовалась она ему очень шумно. Карл Иванович, как выяснилось, отправился набираться сил и здоровья в спальню. Раздеваясь, Наталья выразила надежду, что остатки гроба он с собой не прихватил.

– Я эти доски в баню отнесла. Они сухие, как раз пойдут на растопку! – крикнула из кухни Машуня. – Дуйте сюда, поможете накрыть на стол!

Звон грохнувшейся на пол посуды мигом подстегнул Наташку.

– Эдак и вкушать приготовленное Машкой не из чего будет! Ирка, слабо лопать картошку из общего тазика половником?

– Запросто! – весело отозвалась я и, пытаясь повесить свою куртку, оборвала вешалку на Наташкиной.

– Ирочка, давай мне эту вещицу, я сделаю все в лучшем виде. Только подай мне катушку с белыми нитками. В ней должна торчать иголка. Вон тот верхний ящичек комода открой…

Василиса Михайловна указала мне направление, и я опрометью кинулась исполнять просьбу.

– У меня к вам, Ирочка, конфиденциальный разговор, – тоном заговорщицы прошептала Василиса Премудрая.

За время нашего с Наташкой отсутствия супруги Гусевы успели выработать правильную с их точки зрения тактику. Я смиренно уселась рядом и поскучнела – еще и получаса не прошло, как излагала Наташке все, что собиралась услышать.

Предчувствия меня не обманули. Василиса Михайловна тихо и доверительно каялась, рассказывая о своем состоянии сильного душевного волнения на грани помешательства, которое возникло у нее с появлением к праздничному новогоднему застолью зятя со своей молодой любовницей. К сожалению, теперь уже ничего не исправишь. Я вольна рассказать следствию всю правду, и Василиса Михайловна готова умереть в местах заключения. А она непременно умрет – здоровье-то слабое. Но беспокоит ее не это. Просто из солидарности сразу же погибнет Карл Иванович. А каково будет жить на белом свете сироте Машеньке, неся на себе клеймо дочери убийцы. Ощущая постоянное чувство вины перед преждевременно ушедшими из жизни родителями. Да и от Алечки нельзя будет скрыть правду. И все это из-за одного нехорошего человека – Рената, который уже через неделю вернется к своей любовнице живым и здоровым и будет тихо посмеиваться в кулачок над всеми.

Дверь спальни супругов Гусевых явно нервничала – слегка колебалась от активного подслушивания разговора Карлом Ивановичем. По всей видимости, он готовился выступить во вторую смену. Слушать одно и то же, пусть даже и в другом исполнении, мне не хотелось. Поэтому я сразу же твердо заявила:

– Василиса Михайловна, вы можете спать спокойно. Если получится. Я ничего не видела и ничего никому не скажу. Едва ли мы когда-нибудь еще увидимся, а на шантаж, как некоторые, я не способна. Будем считать, что эта половина дела улажена. А как вы уладите свои вопросы с бабкой Варварой, меня не касается. Хотя шутки у нее, прямо скажем, экстравагантные.

Реакция Василисы Михайловны на мои последние слова была не такая, как я ожидала. Она восприняла их достаточно спокойно. Такое впечатление, что вообще пропустила мимо ушей. Тщательно скрываемая радость от моего заявления о невмешательстве в дело о причинении телесного повреждения, не знаю какой степени тяжести, Ренату не померкла в ее глазах. Василиса Михайловна покончила с Наташкиной вешалкой и с довольным видом передала мне куртку в тот момент, когда сама Наташка со стопкой тарелок вошла в холл.

– Зачем ты вцепилась в мою куртку? Уговариваешь ее выполнить роль салфетки? Так их куча на столе. Кроме того, можно вытереть руки об универсальный самоочиститель – собаку.

– Заметаю следы преступления. У твоей куртки неожиданно оборвалась связь с вешалкой. Василиса Михайловна умело ее восстановила.

– Да шут с ней, с вешалкой. Там Машка тихонько плачет. – Наталья кивнула в сторону кухни и осторожно поставила посуду на стол. – Рената жалеет, Альку, родителей… Короче, всех, кроме себя. Вот что значит, выспаться! Если бы не выспалась, ничего кроме раздражения против всех не испытывала бы. Порывается пешком сбегать в больницу.

– Скажи ей, что Рената она там уже не застанет, – вырвалось у меня. – Ну, мне так кажется, – поторопилась я смягчить категоричность своего заявления. – Зачем почти здоровому человеку валяться на больничной койке, когда можно прекрасно отдохнуть дома… В смысле, где-нибудь подальше от запаха лекарств и дезинфекции.

– Дома у любовницы! – подвела итог Василиса Михайловна, бросив на меня торжествующий взгляд.

– Мужик с воза – кобыле легче! – отрезала Наташка. – Ир, пойди поговори с нашей кобы… Машуней, я хотела сказать. Предложила выдать ее замуж в течение месяца – не хочет. А вы, Василиса Михайловна, сидите! – заметив попытку Машуниной матери немедленно отправиться к дочери, заявила Наташка. – Машуня знает ваше негативное отношение к зятю. Вам что, хочется лишний раз заработать какой-нибудь нелестный титул?

Василиса Михайловна испуганно затрясла головой и с мольбой посмотрела на меня. Я медленно встала, повесила Наташкину куртку на место и направилась к Машуне.