Тройняшки для миллиардера. Воронцовы - Регина Янтарная

- Как так-то? – дед устремляет пронзительный синий взгляд на внука.

Миша выгибает грудь колесом, подходит к деду близко.

- Дед, у папы в фирме есть кому работать! Поэтому я пойду спасать с дерева котиков, вытаскивать заблудших овечек из притонов, доставать из рек и огня автобусы с людьми. Не хочу в бизнес, мне не нравится сидеть в офисе за компьютером целый день!

- Отлично! Одна модель, вторая хоккеистка, третий – полицейский. Кто бизнесом займется? Вася, придется вам рожать еще!

- Мы с Полиной пас! – отвечает за меня любимый, и я с ним полностью согласна. Надо этих троих на ноги поставить.

- Может, Василиса? – робко вставляю свои пять копеек, бросая взгляд на Асю с дочерью.

- Значит, Василиса! – быстро соглашается дед, бросая на новую внучку изучающий взгляд.

- Нас в расчет не взяли? – обиженно интересуется Алиса.

- Тебя можно поздравить? – осторожно спрашивает Яся.

- Тебя тоже! Скоро станешь бабушкой в четвертый раз!

- В пятый, - поправляет Яся, бросая взгляд на Ваську с синими васильковыми глазами и светлыми косами. Ощущение такое, будто небеса родили девочку специально для этой семьи.

Гляжу на всех этих красивых людей вокруг, понимаю, что никогда не могла мечтать о том, чтобы войти полноценным членом в их общество.

Семь лет назад думала, буду изгоем. Они никогда меня не примут.

Но всё изменилось. Всё, кроме одного… Виталины снова нет рядом. А это значит, что рана в груди до сих пор саднит.

Кто-то берет за руку. Оборачиваюсь – Марина. Улыбаюсь ей.

- Познакомьтесь, - радостно лепечу я, подзывая к себе маму.

- Мама - это Марина, моя лучшая подруга.

- Марина – это моя мама, - счастье переполняет мое сердечко.

Параллельные матери глядят неотрывно в глаза друг другу, не зная, что я их общая дочь… Одна на двоих.

И я не знаю, что две дорогие мне женщины, на самом деле, мои параллельные матери.

- Сноха, как тебя угораздило девочку отдать в хоккей? – слышу поставленный голос Егора за спиной.

Делаю над собой усилие, отрываюсь от мамы и подруги, гляжу в блестящие заинтересованные глаза свекра.

- Егор, это длинная история.

- Ничего у нас есть время, - свекр предлагает мне руку. Беру его под руку, уходим от праздничной толпы туда, где нас никто не потревожит.

Виталина (Изабелла)

Распахиваю в ужасе глаза, наблюдаю за людьми, облепившими мое кресло.

- Неужели нельзя было сразу сделать УЗИ? – орут где-то рядом.

- Кому она нужна, чтобы делать ей УЗИ? – отвечает строгий мужской голос.

От ужаса за себя и ребеночка ничего не соображаю. Удивляюсь тому, что комната сильно похожа на операционную.

- Успокойся, детка, - женщина в белом улыбается именно мне. Берёт за руку. По возрасту она годится в мамы, которой у меня никогда не было. Незнакомка относится ко мне бережно, хочет помочь, а не уничтожить, как сделала моя родная мама, бросив меня, едва родила.

Улыбаюсь отчаянно. Уверенность и спокойствие чужой женщины передаются мне. Послушно выполняю команды. Между ними истерю, когда боль становятся невыносимой.

- Мне тужиться? – спрашиваю наивно у медсестры, пристегивающей мое запястье.

- Нет, малыш, не надо! Тебя будут срочно кесарить?

- Это как? Зачем? Я же сама могу родить.

- Нельзя самой. Они не справятся, слишком крохотные.

- Кто они? – закусываю губу, плачу. Очень больно и страшно за себя и ребенка. Я – клубок страха и оголённых нервов.

- Я умру?

- Успокойся! - приказ сверху.

- Почему ее так поздно привезли? Изверги. Еще чуть-чуть и девочка бы не выдержала!..

- Эндотрахеальный наркоз. Начинаем! – распоряжается кто-то другой.

Забываю всё на свете, кто я, откуда меня привезли. Отключаюсь через десять секунд после того, как игла вгрызается в мою вену, а на мое лицо водружают маску.

Открываю глаза, когда негромкий крик оглашает палату. С удивлением гляжу на живой комочек в руках акушерки.

Медсестра проводит манипуляции с ребёнком, а я протягиваю к ней руки.

- Дайте мне сыночка! Дайте!

Его кладут мне на грудь. С удивлением смотрю в узкие глазки. Не пойму, какого они цвета. Так нервничаю, что не могу сконцентрироваться на какой-то одной черте внешности. Жадно рассматриваю младенца.

В голове стучит одна мысль: - Мой сынок.

Глажу головку со светлым пушком, нежно хватаю пальцами розовые пяточки и пальчики. Он такой маленький, почти игрушечный. Недоношенный? Провожу пальчиками по лицу ребенка, мурлычу нежно: - Мамино счастье!

Внезапно ребенок начинает задыхаться у меня на груди.

- Он синеет! Помогите! Помогите!

Оглядываюсь по сторонам. Никого. Мне некому помочь. Все ушли.

Грудь невыносимо жжет! Гляжу – вижу горстку пепла.

Кричу громко, надрывно, до хрипа, пока не теряю голос.

С трудом успокаиваюсь. Встаю на ноги. Они абсолютно меня не держат. В промокшей от крови сорочке иду по длинному белому коридору.

Грудь набухла, и я знаю, что должна покормить сыночка, но не могу его найти.

В одной из комнат вижу розовый кулёчек. Он надрывно кричит.

Вхожу в утробу помещения. Аккуратно убираю ткань с лица малыша. Девочка. Милая. Сладкая девочка. Беру ее на руки.

Кулёк визжит как живая сирена, вонзаясь в мой мозг.

Затыкаю уши. Материнское сердечко подсказывает, что надо покормить девочку.

- Тихо, - рассматриваю аккуратное личико с чуть раскосыми зелеными глазками.

Маленькие губки складываются в бантик и причмокивают, когда я подношу к ним грудь. Девчоночка неумело ищет сосок, тычется губками, как новорожденный котёнок.

Умильно улыбаюсь, помогаю ей найти сосок. Она нежно льнёт губками к разгорячённой коже.

- Девочка, - глажу ее светлую пушистую головку.

Малышка прикрывает веки, с удовольствием посапывает, засыпая на ходу.

- Детка, где же мой сыночек? – сквозь рыдания спрашиваю у спящей малышки.

- Мамочка, принимайте крикунью, - слышу голос из-за спины.

- Нет. У меня сын! – улыбаюсь сквозь слёзы.

Гляжу на девочку в свёртке. А её больше нет. Кукла… Я держу в руках пластмассовую куклу.

Комната превращается в черный ящик. Её стены сжимаются, так и норовят раздавить меня.