Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

— Все, хватит с меня, укатала канарейку клетка-лабиринт! Сейчас домой, спать, есть, еще раз спать, еще раз есть…

Тут я впервые с момента возвращения пристально поглядела на Полянку…

— Чего? — вскинулась Полли. — Чего ты на меня глядишь, как больной пекинес на микстуру?!

— Поль, — пролепетала я, — тебя били по лицу…

— Реально! — согласилась Полли. — Весь кочан обдолбили… Ой, драный кирпич мне в темечко!!! У меня ж вся морда синяя, как будто ее в кухонный комбайн затянуло!

Полина принялась растерянно ощупывать свои фингалы и шишки. Я топталась рядом, не зная, что предпринять.

— Маманя, конечно, не одобрит… Чего ж делать-то? Может, об штукатурку где-нибудь потереться? Дак это что же — не мыться, пока не пройдет?..

По закону жанра мне, как ведьме, или, вернее, ведунье, надо было вспомнить какой-нибудь подходящий заговор или просто исцелить Полли наложением рук, но… Увы, в жизни не все так просто. Я не знала ни одного заговора, потому что решительно не хотела учиться магии, а руки просто побоялась накладывать. Еще останутся от Полины обугленные косточки и кучка пепла…

Я еще немного потопталась и предложила:

— Дойдем до нас, я тебе специальную мазь вынесу с заживляющим эффектом. Тетка Ида готовила, она у нас спец по зельям. Там хорошие травки — буквица, василек, гадючий язык… Дня за два синяки свои вылечишь.

— А два дня мне что, в противогазе ходить и есть через трубочку пищу космонавтов?! — чуть не плача произнесла Полина.

— Ну ты что-нибудь придумаешь! Например, что ты участвовала в любительском чемпионате по боксу…

— Верняк! — оживилась Полина. — Боря Боровков хотел взять реванш, накостылял мне в первом раунде, во втором я хуком снизу отправила его в нокаут, в третьем…

— Вот-вот! А теперь пошли домой, пока мамулины нервы не начали отплясывать лезгинку…

— Рясу-то сними, попенок! Хочешь маманю с порога в инфаркт кинуть?

До дома мы добрались достаточно быстро. Я взяла неожиданно быстрый темп, даже прыткая Полли за мной не поспевала.

— Тебе в спортивную ходьбу надо! — пропыхтела она, когда мы были уже на подходах к улице Генерала Козлякина. — Отомстишь за всех эстонцев…

Я с опаской поглядела на дом. Слава богу, свет не горит. Значит, милицию еще не вызывали…

Я подкралась к окну комнаты для гостей и осторожно стукнула. Тут же высунулась растрепанная апельсиново-рыжая голова Нюшки.

— Сестрица, блин тебе оладушек! — приветствовала меня кузина. — Где тебя черти носили?! Теть Яна уже предвкушает истерику!!!

Я решила быть предельно вежливой и не драться.

— Анетта, — сказала я. — Анетта, будь так добра, принеси мне заживляющую мазь, а себе — касторки, хоть чем-нибудь займешься!!!

— Клюшка эстонская! — добродушно выдала сестричка и исчезла.

Через пару минут она выскочила обратно и сунула мне мазь. Я отдала коробочку Полине, и та пообещав позвонить, если мама оставит ее хотя бы инвалидом, помчалась домой.

— Тетка Роза после третьего коктейля что-то увидела в шаре, — просвещала меня Нюшка, пока я неуклюжим ежиком вползала в окно. — Да возьми и сболтни при тете Яне! Та немножко повопила, больше ей бабуля не дала. Ба сказала, что если, мол, тебя, как нормального человека, занесло в кабак, то она не позволит теть Яне испортить тебе праздник. А тетка Роза не унимается (говорю же, ей текилу без лимона пить нельзя совсем). Вижу, орет, вижу, в дерьме племянница по самые ушки. Надо бежать, спасать… ну, в общем, заснула потом с мамкой за столом. Мамка-то у нас самая тихая, зелья наварит и — бум в кастрюлю головкой. Устает, родная…

— А моя мама что? — спросила я, очутившись наконец в комнате и прервав Нюшкин живописный рассказ.

— А ничего! До трех утра они с бабулей пели дуэтом, мы с Хрюней подтягивали, пока не окосели. Ну там еще соседи начали просить выгулять наконец собаку… К четырем теть Яна начала, немножко бузить, но бабуля еще не спала и пригрозила дать ей ремня. А вот к пяти уже и бабуля перестремалась… А ты и вправду где была?

Я вздохнула:

— Придется собирать семейный совет. Мы действительно вляпались. Я кое-что узнала, и это может для нас плохо кончиться…

— Так я и знала! — патетично завопила мать, вбегая в комнату, одной рукой придерживая полы праздничного халата в мелкую мимозу, а второй желая сразу надергать мне уши, надавать по заду, ощупать на предмет наличия повреждений на моем тщедушном тельце и прижать к сердцу. — Михайлина, ты меня в могилу пинками вгонишь!!! Ты и Розка, Сивилла хренова!

— Мамуля, что за выражения?! — укорила я родительницу, увертываясь по мере возможности от материнских рук.

Навесив мне пару шлепков по шее, мамуля притиснула меня к мимозам, да так сильно, что я всерьез испугалась, что эти цветочки могут стать последним зрелищем в моей жизни.

— Идем в комнату… Анетта, почему не в постели? Бери пример с сестры, она уже давно так сладко хрюкает… ой, то есть сопит…

— Уже нет! — Хрюшка высунула рыжие косички из-под одеяла. — А чего, Мишке дадут по попе?! Теть Ян, да она ни при чем. Миха, ты ж ни при чем? Ну завалила в кабак, с кем не бывает, она и там, наверно, детское питание отыскала! Да ладно вам, тетечка!!!

Под Хрюшкины уговоры и поддакивания Нюшки мы добрались до гостиной, где осторожно собирала себя со стола тетя Роза.

— Текила — дрянь контрафактная! — Это были ее первые членораздельные слова. — О, племянница, жива, цела, не беременна? Ну-к давай, говори, что случилось! Только не сразу, а когда твоя старая тетка Роза вспомнит, что такое кофе и как его варят.

— Я уже сварила! — С кухни притопала бабуля с громадным подносом. — Кофеек отменный, слоновья доза пустырника специально для Иоанны, для Розы — с брусничкой, если не поможет, антипохмелин на полке в ванной, и просто кофе для Ираиды, чтоб проснуться, ну и для всех остальных…

Тетя Ида подняла голову из лужицы приворотного зелья и оглядела всех затуманенным взором. Бабуля ловко сунула ей под нос чашку с кофе. Тетка Роза где-то с третьей попытки тоже ухватила чашку и поморщилась от запаха брусничного настоя. Мамулька недрогнувшей рукой вбухала в дикую смесь пустырника и кофе полпузыря валерьянки и, подумав, разбавила все сгущенкой. Нюша и Хрюша налегли на домашнее печенье.

— Ну…— начала бабулька. — Глаголь, внученька, кто опять против нас клыки кариесные точит?!

Я только открыла рот, чтобы начать свое эпохальное повествование, как в окно кто-то радостно, задолбился. Все, кто был в состоянии, повернули головы к окну и узрели веселую и бодренькую, как арбузик, бабулю Виолетту, висевшую верхом на метле где-то в метре от земли.

— Низами летела сестрица, — резюмировала бабуля Дара, — конспирировалась…