Обязательно должна быть надежда - Сергей Протасов

Завершив совещание словами — мол, ей не хотелось бы докладывать наверх о пассивности группы, ее низком профессионализме и слабом руководстве, она подняла свое наделенное с избытком всякими женскими достоинствами тело и, гордо покачивая ими, покинула комнату.

Оставшиеся мужчины, кроме Шарова, сначала подумали одно и то же короткое слово, глядя ей вслед. Шаров же отдельно подумал: «Как я мог изменять с ней жене? Идиот! Теперь будет мне мстить. Слава богу, никто не знает». Следующей, после короткого слова, мыслью Токарева и Солнцева была: «Как он мог с ней крутить? Это же тихий ужас в юбке». Мещанов о краткосрочном адюльтере Ивана Ивановича и Валентины Геннадиевны пока ничего не знал. Следует добавить, что осталось неизвестным, о чем в эту секунду думал старший лейтенант Кривицкий, поскольку он единственный занимался делом — с утра успел опросить водителя автобуса, а теперь был направлен к квартире пропавшего Владилена Феликсовича на разведку и уже имел результаты.

* * *

— Вы всё поняли, Алексей Николаевич? — широко зевнув, осведомился Токарев, когда они с Солнцевым вошли в свой кабинет. — Директивы ясны?

— Ясны, конечно, что ж тут может быть неясного? На то они и директивы. Дальше, выше и гораздо быстрее. Я, между прочим, вообще не ложился сегодня, — Солнцев включил чайник и всыпал в свою коричневую изнутри кружку приличную порцию растворимого кофе. — Спать хочу, умираю.

— У вас кружка по количеству питательных наслоений не уступает унитазу на нашем автовокзале.

— Надо будет почистить. Принесу соду и почищу. Смотри зато, сколько материалов по ночной стрельбе собрал. Ужас!

— Это хорошо, приобщите еще показания гражданина Свекольникова, для полноты картины, — следователь протянул коллеге несколько листков. — Если можно — коротко, что нового удалось выяснить. Чего я на совещании не услышал?

— Судя по всему, охранник непричастен. Там вообще проходной двор — кроме парадного три служебных выхода, а охранник один. Злоумышленник, надо полагать, вошел вместе с посетителями, переждал, потом поднялся по черной лестнице. Выход с нее недалеко от двери палаты. Никто его не видел, видеонаблюдение пока в планах, но не этого года.

— Жаль.

— Согласен. Знаешь, я в свое время попросил фиксировать посетителей нашего Эдуарда, так вот они там, оказывается, фиксировали до последнего момента. Что любопытно, Роман Сергеевич с первого дня своего появления, с пятнадцатого числа, всегда приезжал на автобусе, я запомнил расписание: автобус приезжает один раз в час, через пять минут наш герой на месте, все просто. Но начиная с семнадцатого стал приезжать как попало.

— Такси?

— Не-а. На личной автомашине приезжают. Охранник рассказал. Приезжает, паркует. Когда сыр-бор развернулся, эта машина спокойненько себе стояла за углом. Если не забрал, стоит и сейчас.

— Скорее всего, уже забрал. Номер есть?

— И номер есть, и марка, и модель. Я уже пробил. «Тойота» принадлежит гражданину нашего города Пронину Сергею Капитоновичу. Вот его установочные данные. Возникает несколько вопросов: Зачем машина? Кто ему Пронин? Почему дал? Или Пронин уже убит? Наверняка у следствия могут возникнуть и другие вопросы, такие, которые операм и в голову прийти не могут.

— Да-а… — протянул уставший Токарев, но закончить мысль помешал зазвонивший телефон. — Это Кривицкий, неужели что-то нарыл? Слушаю, Геннадий Михайлович! Так, так, ага. Что ты говоришь? Вот так поворот! Слушаю-слушаю, говори. Так. Нормально! И это узнал? Ну, ты просто лучший в своем сегменте! Как фамилия? Вайчулис Алексей Викторович? — он показал Солнцеву знаком: «запиши». — Диктуй. Космонавтов, 17. Пятиэтажное здание, вход с торца в подвальное помещение. Вывеска. Хорошо. Гена, давай оставайся там, мы с Николаичем сейчас будем. Всё, отбой, — Токарев посмотрел, как Солнцев наливает кипяток. — Ну, товарищ капитан, поехали. По дороге все расскажу.

— А кофе?

— Кофе — в постель! Едем.

День выдался на удивление солнечным. Ночной снегопад внезапно закончился, и во все стороны распространилось летнее голубое небо. К концу февраля местные коммунальщики совсем перестали чистить снег, дворы превратились в узкие лабиринты, дороги — в накатанные ледяные горки и глубокие колеи. Токарев осторожно выруливал со стоянки отдела милиции, объезжая припаркованные машины и белоснежные сахарные айсберги.

— Чую весну! — с подъемом произнес он, выдыхая густые клубы морозного пара. — А вы чуете, Алексей Николаевич?

— И я чую, куда ж деваться, — поддержал Солнцев, понимая, что Токарев тянет время. — И дворники, верно, чуют, поэтому и не работают.

— Точно подмечено! Я пару раз так глушителем зацепился, думал, оторву.

— Не оторвал?

— Вроде нет, — следователь замолчал, обдумывая, полученную от Кривицкого информацию. — Крепкий оказался… Так вот, Гена сегодня с утра подъехал по адресу Бабина. Дверь заперта, следов отмычек на замках не видно, окна закрыты. Опросил соседку-пенсионерку. Там на площадке по две квартиры. Бабушка отметила некую активность в последнее время вокруг квартиры ветерана. Обрати внимание, он живет один в четырехкомнатных апартаментах. Приходили какие-то женщины, мужчины. Короче, давно такого не было. Кривицкий направился в ЕИРЦ и выяснил, что 6 февраля там был зарегистрирован договор ренты, заключенный между гражданином Бабиным и гражданином, фамилию которого Кривицкий знает, но говорить отказывается. Но это еще не всё. Вчера новый хозяин передал в ЕИРЦ свидетельство на собственность квартиры Бабина на свое имя, с обременением. То есть шикарная квартира в центре города Бабину уже не принадлежит, причем бывший владелец пропал бесследно, видимо, чтобы побыстрее снять это самое ненавистное кому-то обременение. Согласитесь, возникают вопросы и версии.

— Например, кто Вайчулис?

— Вайчулис — нотариус, к которому мы сейчас и едем. Версия такая. Новый владелец, возможно, один из членов банды, которая заключает договора ренты, потом избавляется от рентополучателей. Нотариус — их подельник, он штампует договора, скорее всего, без ведома стариков. Схема не новая. Это второй член. Третий — Эдуард Свекольников, который, пользуясь служебным положением и должностными обязанностями, находит стариков. Четвертый — ночной убийца, которого видел Роман Свекольников. Надеюсь, если он судимый, по отпечаткам пальцев на оружии в ближайшее время установим его личность. В любом случае кое-какие приметы его есть, также нам известно, что у него пробита правая рука в районе бицепса. То есть четверых мы знаем. Наверное, есть и другие, но нам хватит и этих. Далее. После заключения договоров бывших хозяев квартир душат струной, трупы увозят и прячут, а квартиры быстро перепродают. Все просто. Вопросы?

— Вопрос первый. Кто и зачем отоварил Свекольникова-младшего? Насколько я понимаю, он ключевая фигура.

— Объясняю. Скорее всего, в банде вышел внутренний конфликт. В бандах всегда рано или поздно возникают внутренние конфликты. Деньги не так поделили или еще что. Может быть, он претендовал на лидерство. Неважно. Эдика сначала пытались убить, а потом добить. Важно то, что, когда он заговорит, у него будет мотив раскаяться и выдать всех. В каком-то смысле это для нас хорошо.