Главное - доплыть! - Элизабет Хайд

— Может, заткнешься?

— Ничего бы со мной не случилось. Сэм ведь прыгнул. И все обошлось. Это был мой единственный шанс. Я больше сюда не приеду. Эй!.. — воскликнул он, когда распрямившаяся ветка ударила его по лицу.

— Извини.

— Вот почему я ненавижу пешие прогулки. Вечно меня хлещут ветки. А еще из-за ядовитого плюща. Как думаешь, здесь есть ядовитый плющ?

— Не знаю.

Они прошли шагов тридцать молча.

— Интересно, что на ужин? — снова заговорил Питер. — Ты не знаешь?

Эми пожала плечами:

— У меня нет аппетита.

— Ты просто чемпионка по нытью. Ты всегда такая?

— Это из-за жары, — ответила Эми. — Я бы предпочла пиво. Сколько банок у тебя еще осталось?

— Пять.

— По пять на каждого или всего?

— На каждого.

— Прекрасно.

— Надеюсь, ты возместишь мне убытки, как только мы вернемся к цивилизации.

— Обратись к моей матери. Она просто счастлива, что мы пьем с тобой пиво, и охотно заплатит вдвойне.

— В последний раз, когда мы это проделывали, она вовсе не выглядела счастливой.

— Когда?

— Когда Сэм прыгнул.

— Ты имеешь в виду, что у нее было вот такое выражение? — Эми обернулась и гневно поджала губы. — Наверное, она думала, что Сэм не должен прыгать. Моя мать очень любит критиковать решения, принятые другими родителями.

Питер был так голоден, что у него слегка кружилась голова. Он поискал виноград среди листвы.

— А моя мать была бы не прочь, чтобы я прыгнул, — сказал он. Листья были большие, как тарелки, и ярко-зеленые. Виноградин, впрочем, не нашлось. — Скорее всего она бы сама меня подтолкнула.

— Замолчи.

— Подтолкнула бы. Моя мать — сущая злюка.

— Судя по тому, что ты рассказываешь, она очень одинока.

— По-твоему, я виноват?..

— Полить цветы, — вздохнула Эми. — Посидеть с ней. Выпить стакан лимонада. Возможно, больше ей ничего и не нужно.

— Ну да, как будто ты сама будешь настолько любезна с собственной матерью, когда та состарится. Тогда я приду и прочитаю тебе нотацию, — сказал Питер, — и напомню, как сурова ты была со мной.

— Ты уже через две недели обо мне забудешь.

— Нет. Я не Ллойд.

— Ллойд такой милый, — сказала Эми. — Нужно скопить денег и приехать сюда следующим летом, вместе с Руфью и Ллойдом. Разумеется, без матери.

— И без Митчелла.

— Особенно без Митчелла.

Они вскарабкались на карниз, откуда открывался вид на устье Гавасу. Внизу, в бухте, похожей на фьорд, резиновые плоты толкались друг о друга. Воды Гавасу, цвета карамели, вливались в коричневое русло Колорадо.

— А вот и он, — сказала Эми. На плоту Джея-Ти стоял Митчелл и расстегивал шорты. Эми вытащила фотоаппарат и сделала снимок в ту самую секунду, когда Митчелл принялся мочиться.

— Митчелл больше ни за что никуда не поедет, если увидит свои фотографии в Интернете, — сказал Питер.

— А он может подать в суд?

— За что?

— За вмешательство в личную жизнь.

— На тебя — может, — ответил Питер. — Но не на меня.

* * *

Джей-Ти сразу заметил, что к вечеру компании перетасовались. Митчелл и Лена ужинали вместе со Сьюзен и Эвелин. Марк и Джил уютно устроились спина к спине; от Джея-Ти не ускользнуло, что супруги то и дело брались за руки. Он развеселился, когда после ужина, во время чтения стихов, они улизнули. Джей-Ти надеялся, что они не повстречают змей — помнил, что где-то поблизости живет разжиревшая на мышах гремучка, — и был рад, что Компсоны вернулись прежде, чем наступило время отбоя.

Еще две ночевки, сказал он себе, укладываясь спать. Джей-Ти лежал на спальнике и чувствовал, как ветерок холодит голый живот. Он свесил руку и пощупал собачье ухо.

— Думаю, ты чересчур избалован, чтобы спать в корзинке, — пробормотал он. — Наверное, привык спать в хозяйской постели, э? Вне зависимости оттого, один там хозяин или с подружкой. Да, да… ну ладно, поглядим.

12 июля, день десятый

Я так хотела, так хотела, чтобы они видели меня сегодня на Гавасу, чтобы они оторвались от «Секретов Виктории», веб-сайтов, трехсот фотографий с прошлой вечеринки и увидели, как я плескаюсь в пруду и как Джей-Tи сказал нам, что мы должны ему довериться, задержать дыхание и нырнуть, не открывая глаз, но при этом прикрыть рукой голову, чтобы не удариться об острый камень, потому что, если не повезет, можно стукнуться, когда вынырнешь. И мы вынырнули в подводном гроте, он весь был как будто агатовый, и там журчала вода и было тихо, затем Джей-Ти сказал, что пора идти, и мы снова нырнули и нащупывали дорогу вдоль скалы, а потом вынырнули. Было так тепло и ярко…

Я бы все на свете отдала, лишь бы не торчать еще 180 дней в школе.

Заберите меня, пожалуйста, далеко-далеко…

Утром того дня, когда предстояло выйти к Лаве, Джей-Ти сварил кофе вдвое крепче обычного. Потом он достал швейные принадлежности и починил лямку на спасательном жилете, а затем умылся и подстриг ногти. Наконец, покопавшись в сумке, он извлек «счастливые шорты», в которых уже сто двадцать четыре раза проходил Лаву.

Когда кофе отстоялся, Джей-Ти принес на плоты три дымящиеся кружки. Дикси набросила одеяло на плечи и подула на кофе. Эбо сидел и хлопал глазами.

— Просыпайся, — тормошил его Джей-Ти. — Судный день настал.

Он мог бы даже и не объяснять, потому что все трое мечтали об этом дне с минувшего вечера. Водопады Лавы, сто семьдесят девятая миля, десять баллов из десяти. Лава со внезапным отвесным падением и «бочкой», способной затянуть человека в преисподнюю.

Дикси отхлебнула кофе и поморщилась.

— Возьмите-ка. — Джей-Ти протянул коллегам витаминные таблетки.

— Это всего лишь Лава, — усмехнулся Эбо. — К чему столько шума?

Джей-Ти знал, что парень шутит, но в его в словах была доля истины. Лава, несомненно, — большой порог, но количество ужасающих историй, связанных с ней, явно не соответствовало реальности. Разумеется, именно об этом и заговорил Митчелл накануне вечером — об утоплениях, сломанных костях, лодках, разбитых в щепы. Пока минуешь Лаву — успеешь поседеть.

— Митчелл запугал Сьюзен до смерти, — пожаловалась Дикси. — Она спросила, можно ли им с Эми обойти Лаву берегом.