Француженка по соседству - Лекси Эллиотт

– Господи, Кейт, и ты только сейчас говоришь мне об этом? – Похоже, в нем закипает праведный гнев. Я должна подавить его еще в зародыше.

– Прекрати, Пол. Это все ерунда. – Я делаю вид, что спешу, но на самом деле пытаюсь задушить в себе чувство вины. Мне стыдно за мое наплевательское отношение к смерти Северин. Однако я самоуверенно продолжаю: – Поскольку шестеро из нас видели ее живой последними, полиция решила допросить нас снова. Вот и всё. Уверяю тебя, никто не хочет меня арестовать, – говорю я, глядя ему прямо в глаза и пытаясь вложить в этот взгляд всю имеющуюся у меня силу внушения. Мне остается лишь уповать на то, что все из сказанного мной – правда.

– И все же зря ты мне не сказала. Не хватало нам пятна на нашем имени… Ты ведь знаешь, как люди обычно думают: нет дыма без огня.

– Чушь! У нас есть контракт с фирмой «Хафт и Вейл», а теперь и со «Стоклиз». Для клиентов такие вещи гораздо важнее. Вряд ли эти фирмы доверили бы поиск персонала рекрутинговому агентству, чья владелица подозревается в убийстве. Это всего лишь сплетни, которые будут забыты в ту минуту, когда какого-нибудь старшего партнера застукают за траханьем со своей секретаршей. – Возможно…

Похоже, я почти убедила Пола. По крайней мере, его гнев остыл, хотя он по-прежнему дуется на меня.

– Если все это ерунда, почему ты не сказала мне об этом раньше?

Может, он в чем-то прав? Мы с ним партнеры по бизнесу. Мы каждый рабочий день видим друг друга. Может, мне и вправду следовало бы его предупредить? Тем более если молчание способно негативно отразиться на нашем бизнесе. Но ведь мне и в голову не могло прийти… И вообще, откуда Джефферсу это известно? Наши имена никогда не попадали в газеты – за исключением родителей Тео как владельцев этой злосчастной фермы.

– Потому… – Я делаю еще один глубокий вдох и на этот раз говорю ему чистую правду: – Потому что мне не нравится говорить на эту тему. Это была знакомая парня, в чьем доме мы отдыхали. Мы практически всю неделю общались с ней, а затем она… – Я умолкаю. – Извини, наверное, мне действительно следовало поставить тебя в известность.

Но, если честно, мне в голову не приходило обсуждать это с кем-либо. Интересно, со сколькими людьми говорила об этом Лара? А Себ? Том? Каро?

– Понятно, – вздыхает Пол. Похоже, ему и в голову не приходило, что мне может быть больно. – Извини. Это действительно ужасно.

Он неловко кладет руку мне на плечо. Я в ответ на его жест слабо улыбаюсь ему. По натуре я одиночка. Мне комфортнее всего, когда я одна, но до меня впервые доходит, что в офисе, где работают три человека, работают каждый день и почти всякий раз допоздна, это означает, что я навязываю свое одиночество и Полу тоже, хотя это чуждо его натуре. Наверное, мне следует быть более общительной и с ним, и с Джулией.

– Все хорошо, – говорю я и поворачиваюсь к двери. – Пойдем, подыщем для «Стоклиз» нужных им кандидатов.

Мы входим в офис. Я оглядываюсь по сторонам, рассчитывая увидеть Северин. Плохо верится, что она не захотела подслушать нашу маленькую сцену с Полом, но ее действительно нет за моим рабочим столом. Странно. Я надеялась увидеть ее, чтобы… Чтобы что? Извиниться? Сказать, что я сожалею? Но я стараюсь не подрывать боевой дух Пола. На данный момент для меня это куда важнее, нежели оскорбленные чувства призрака и десятилетнего прошлого.

И все же… Ее убили. От этого не отмахнуться. Эта мысль неотвязно следует за мной. Тот, на чьей совести это преступление, может остаться безнаказанным, и тогда кому-то покажется, как будто ничего страшного не случилось, что смерть Северин – пустяк, не заслуживающий внимания, потому что если наш мир существует дальше, то мы как будто оправдываем это. Но мы не оправдываем. По крайней мере, я. Для меня это не пустяк.

Сев за стол, я первым делом отмечаю в своем графике новое время для размышлений.

* * *

Квартира Тома. Я топчусь на улице и пытаюсь не думать о том, когда в последний раз была здесь. Я жду Лару. В последнюю минуту я испугалась и вызвала на подмогу кавалерию. К тому же Ларе здесь тоже нужно быть. Она уже явила миру свою храбрость, отвергнув Модана. Что касается Тома, тот открытым текстом дал понять, что намерен обсудить тот случай. Правда, от моего внимания не ускользнула свое-образная ирония: себе в союзники я выбрала ту, кого Том хочет вместо меня. Именно по этой причине мне в первую очередь и требуется поддержка.

Лара появляется со стороны станции метро. На ней серо-голубое платье, светлые локоны подсвечены золотисто-красным вечерним солнцем, чьи лучи проникают сквозь кровавое облако над горизонтом. Рядом Северин, она с кошачьей грацией шагает босиком. На ней хорошо знакомая мне черная льняная туника, голова обмотана красным шифоновым шарфом. Сандалии болтаются на одном пальце. Я поворачиваюсь и иду им навстречу, любуясь зрелищем, которое они обе являют на фоне заходящего солнца. Лара и Северин, одна белокурая, другая темноволосая. Неужели эти двое – единственные, кому я могу доверять в целом мире?

– Ну как ты, дорогая моя? – спрашиваю я, обнимая Лару. Это не пустая любезность. Пока она подыскивает, что сказать в ответ, я отстраняюсь и пристально смотрю ей в лицо.

– Нормально, – говорит Лара, слегка печально скривив губы. Она немного бледна, и косметики на ней меньше, чем обычно, однако васильковые глаза ясны и не красны от слез. – Не то чтобы очень… но нормально.

Болтая о том о сем, мы вместе идем к квартире Тома. Это Лара, но только какая-то притихшая ее версия. Я не ощущаю ее обычной энергии, и от этого у меня щемит сердце. У крыльца мое самообладание иссякает, и я на миг останавливаю ее:

– Давно хотела спросить у тебя одну вещь…

– Что именно? – подсказывает она, когда я умолкаю.

– В ту ночь, на ферме, с Томом… вы все время были вместе? И еще: ты хотя бы сколько-нибудь спала?

Она с прищуром смотрит на меня:

– Пытаешься вычислить, мог ли это быть Том?

– Я всего лишь пытаюсь взглянуть на это с разных сторон, – натянуто отвечаю я. На этот раз я не продинамила час размышлений, и этот вопрос – один из результатов моих мыслительных усилий.

– А как же я? – с вызовом спрашивает Лара. В ее глазах вспыхивает незнакомый мне яростный огонь. – Если ты готова обвинить Тома, то почему бы и не меня?

– Потому что это не ты.

– Это почему же? – Ее глаза пылают яростью. – Почему никто не берет в расчет меня? Хорошенькая пустышка Лара… нет, она не способна на убийство. Лучше не будем забивать ее хорошенькую головку такими вещами.

Я растерянно смотрю на нее. Я знаю: это как-то связано с Моданом, однако я не уверена, как мне быть с этим дальше.

– Ну хорошо. Скажи мне честно: ты убивала Северин?

– Разумеется, нет, – говорит она. Внезапно ее злости как не бывало. – Разве я на такое способна?

Абсурдность такого предположения доходит до нас одновременно, и мы обе хихикаем. Когда же последние смешки стихают, я тихо спрашиваю: