Никогда не разговаривай с чужими - Рут Ренделл

Джон прошел по набережной до Рендолфского моста и, перейдя по нему реку, направился в Февертон. Дженифер объяснила, что ее строительная фирма «Олбрайт-Крэвен» размещалась в комплексе на площади в Февертоне. Фирма занимала площадь раз в пятьдесят большую, чем была у Мейтленда, но он не мог не среагировать на аналогию с Черри. Казалось, вся его жизнь состоит из параллелей и предзнаменований.

Дженифер сейчас, должно быть, там. Понедельник, вторник, среда и четверг — по утрам, так сообщила она свой график работы. Джон скользнул взглядом по окнам, пытаясь представить, за каким ее офис. Совсем так же, как в те дни, когда он простаивал под окнами коттеджа Питера Морана, наблюдая за ней. Небо было пронзительно синим, солнце, отражаясь во всех стеклах и серебристом металле рам, слепило глаза. Он раздумывал, не пройтись ли пешком, а лучше доехать на автобусе через Ростокский мост до кошачьей лужайки. Правда, за последнюю неделю он побывал там несколько раз, но в тайнике центральной опоры ничего не было. Казалось, что мини-Мафия снова затаилась.

Невинская площадь была запружена народом. «Как палаццо в каком-нибудь зарубежном городе, — подумал Джо, — заполнена туристами».

Все выползли на солнышко после пасмурных дней. Городской совет распорядился сделать клумбы с декоративной капустой coleus в ярком разнообразии оранжевых, коричневых и пронзительно зеленых соцветий, перемежающихся с красными и золотистыми шелковистыми перьями петушиных гребешков и amaranthus caudatus, что в народе называли просто «кровавыми любовниками». Джон присел на низкий парапет, ограждающий статую Лисандра Дугласа, глядя на свисающие стебли «любовников» с ярко-малиновыми цветами. Солнечные лучи играли в струях фонтана, расположенного позади памятника, дробясь в водяной ныли на тысячи маленьких радуг. Когда-то давно, в такой же невыносимо жаркий день, Черри, еще совсем малышка, подбивала его, тоже подростка, прыгнуть в фонтан. Но он не был смелым мальчиком и так и не отважился сделать это.

Джон развернул газету и начал просматривать ее. Глаза наткнулись на репортаж из зала суда о группировке, занимавшейся рэкетом. Двоих из нее обвиняли в вымогательстве денег с применением насилия. Что ж, старая песня, хоть он знаком с этим больше по страницам триллеров, чем из жизненного опыта. Банда, если это действительно была банда, обещала владельцам небольших магазинов или хозяевам пабов защиту от вандализма за еженедельную плату. Одним из свидетелей проходил хозяин паба у Бекгейтской лестницы. Фотографии паба были напечатаны в газете тоже. Джон рассмотрел на снимке подвешенные над входом в салон корзинки с цветами, которые привезли из Троубриджа и которые он сам рекомендовал и выбирал.

Хозяин свидетельствовал, что после еженедельных проплат пусть даже не очень значительных сумм он в конце концов отказался это делать дальше, ему вдребезги разбили телефон позади паба и порезали обивку диванов в комнате отдыха бара.

Было установлено более полудюжины свидетелей и предполагалось завершить дело в течение нескольких дней.

Джон вернулся на первую страницу газеты и увидел сообщение, что тело пропавшего школьника Джеймса Харвилла нашли в озере где-то в Мидленде.

Прошло более двух месяцев со времени его исчезновения, но, несмотря на жару, Джон зябко поежился.

«Господи! Отпусти грехи наши своим благословением, — пел Манго. — Наполни сердца наши радостью и покоем. Веди нас любовью всеобъемлющей, торжествуй в спасительной милости!..»

Когда вся школа собиралась в церкви Россингхема, было так тесно, что следовало прижимать к себе локти, чтобы не врезаться ими в сидящего рядом. Обычно служба шла по расписанию, сначала для третьих и четвертых классов, затем для пятых и шестых, но сегодня день был особенный, последний день семестра, последний день учебного года. Поговаривали о расширении церкви, число учащихся Россингхема значительно возросло. Но дело оказалось значительно труднее, чем выглядело первоначально, так как потребовалось специальное разрешение, — церковь, как сказал отец, была памятником прерафаэлитизма, то есть эпохи Возрождения. Манго оглядел синие и малиновые окна, роспись на стенах — менялы, продавцы птиц, полевые лилии, птицы в небе, караваи хлеба и рыбы — и перевел взгляд на соседние скамьи.

«…Укрепи нас в скитаниях по пустыне…»

Было невыносимо жарко. В солнечных лучах плясали пылинки, лазурь и киноварь росписей ярко высвечивалась. Грэхем О'Нил сидел рядом и старательно выговаривал слова. У него ломался голос, и петь ему запретили, в то время как его близнец — три мальчика сидели между ними на скамье — просил восстановление сил в пустыне уже отличным настоящим баритоном. Начальная школа была впереди. Патрик Крэшоу и Чарльз Мейблдин пищали не прошедшими мутацию голосами, Роберт Кук ревел, как осел, почти тенором, Николас Ролстон немного ниже, чем обычно.

«…Господи, помилуй…»

Не первый раз Манго задумывался, что как-то странно просить «умереть с миром», как будто они только и думают умереть. Но, возможно, это не самый подходящий кусочек из Библии для школьных каникул.

Грэхем ехал к ним домой на часть каникул. Он проведет две недели вместе с Камеронами на Корфу, в то время как Кит поедет с тетей и дядей в Швецию. И когда они вернутся на занятия в следующем семестре, они будут уже в пятом. И как у старшеклассников у них будут отдельные комнаты, большая свобода. Но первым делом необходимо разгадать шифр Штерна, сказал себе Манго.

Ему разрешили накануне сходить в Сант-Мари, но от Харибды в тайнике под кормушкой ничего не было. В следующем году спрашивать разрешение на такие походы ему уже не придется. Будет достаточно просто отметиться в журнале. Странно, что Ангус отказался от руководства, именно когда получил свободу, необходимую для главы Лондонского Центра. Манго во всем шел по стопам Ангуса и с момента, как себя помнил, редко чувствовал, даже когда Ангус мягко напоминал ему, разницу в возрасте между ним и своим братом. Но эту бездну ему однажды придется перепрыгнуть, подружка и заявление в медицинский колледж ожидают его на другой стороне.

А сейчас в течение восьми недель — никаких школьных занятий. Можно сказать «до свидания» миссис и мистеру Линдси, обязательные слова благодарности кастелянше, внимательно осмотреть и убрать комнату. В следующем году у него уже будет другая, больше и этажом ниже. Ему казалось, что у него вещей больше, чем у кого другого. «Сверхсекретные» материалы Лондонского Центра, различные книги, касающиеся того, что Ангус упорно продолжал называть Краем привидений, заняли целую сумку.

— Ты не видел мою «Армию броненосца»? — спросил он у Грэхема. — Мне нужно для шифра.

— Подожди! — изумился Грэхем. — Я думал, ты поменял шифр, когда Штерн разгадал его.

— Только переменил рассказ. Вместо третьего теперь восьмой. Думаю, это довольно хитро.

Они попросили Роберта Кука помочь им снести сумки вниз. Во времена Фергуса он был бы обязан выполнить просьбу старших, или, в случае отказа, его побили бы, к примеру, щеткой для волос. Но в демократичной атмосфере сегодняшних дней за услуги младших товарищей, за их тяжелую работу они должны заплатить.