Горечь моей надежды - Сьюзен Льюис

– Ну, так вы даете согласие? – оборвала его Алекс.

На Уэйда было жалко смотреть.

– Как я уже сказал, вы не оставляете мне выбора.

– Спасибо, – ответила Алекс. – В том числе и за то, что уделили мне время. Надеюсь, вы понимаете, что все мы печемся о благе Отилии.

– Разве я не пекусь?

– Я ведь сказала «мы». Я вижу, как вы привязаны к дочери. А теперь, боюсь, мне пора.

Прежде чем он успел что-то сказать, Алекс выскользнула мимо него в дверь и под дождем побежала к машине.

Открыв дверь со стороны водительского сиденья, она бросила взгляд на окно второго этажа. Из-за стекла на нее смотрело личико Отилии.

Алекс тотчас просияла улыбкой, в надежде, что Отилия улыбнется ей в ответ. Но нет. Отилия лишь проводила ее взглядом, пока ее машина не скрылась за углом.

Остудив пылающие щеки потными ладонями, Брайан Уэйд ворвался в кухню.

– Ты разговаривала с Отилией сегодня днем? – сердито спросил он у жены. Эрика молча продолжила мыть чайные чашки. – Я спрашиваю: ты разговаривала с Отилией сегодня днем? – прорычал он.

Когда она вновь не ответила, он схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Заметив, как ее губы скривились в усмешке, он побагровел и шагнул к ней почти вплотную.

– Осторожнее, Эрика! – процедил он сквозь зубы. – Слышишь, осторожнее!

С этими словами он резко развернулся на пятках и зашагал наверх, к Отилии.

Та была в своей комнате, лежала на кровати вместе с верным Ботиком спиной к двери и засунув в рот большой палец. Кроссовки и лосины она, похоже, забыла в туалете. Сейчас на ней была лишь вязаная кофточка и трусы в цветочек. Ноги девочки были сплошь в синяках. Слава богу, что эта любопытная особа из органов опеки их не видела.

– Встань! – негромко сказал он.

Отилия послушно перекатилась к нему лицом и соскользнула с кровати.

– Ты сегодня была хорошей девочкой и непослушной девочкой, не так ли? – спросил ее Уэйд, вытирая шею платком.

Детские глаза наполнились страхом.

– Ты очень хорошо себя вела, – продолжал он, – пока не заговорила со злой ведьмой.

Отилия вздрогнула и сильнее прижала к себе игрушечного мишку.

– Твоя мать наверняка сказала тебе, что с ней можно говорить, ничего не боясь? – сердито произнес он. – Но она ошибается, Отилия. Это опасно. Тебе крупно повезло, что злая ведьма не украла твой язык. Зато теперь она приведет к нам домой много разных людей. Я же не всегда бываю дома и не могу проследить, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты должна дать мне обещание, что не станешь ни с кем из них разговаривать. Так ты обещаешь мне?

Отилия быстро кивнула головой.

– Молодец, ты хорошая девочка. А что бывает, когда ты хорошо себя ведешь? Правильно, тебя ждет награда. Но сначала я должен наказать тебя за то, что ты меня не послушалась. – С этими словами Уэйд отошел, чтобы закрыть дверь на замок. – Ты готова? – спросил он, оборачиваясь к дочери.

Глаза Отилии были полны слез, а по ножке побежала струйка мочи.

Алекс вернулась в офис лишь после шести, ощущая себя совершенно разбитой после визита к Уэйдам. Не говоря уже о том, что ее не отпускала тревога по поводу Отилии – точно так же, как и тогда в парке. Разница заключалась лишь в том, что теперь она знала, по поводу чего ей тревожиться.

– На первый взгляд, – сказала она Томми, который все еще сидел за рабочим столом, – ребенок здоров, присмотрен и ухожен. Но присмотримся пристальней и суммируем факты: девочка не говорит, к ней не ходит патронажная сестра, и Отилия полностью отгорожена от внешнего мира. – Алекс озабоченно покачала головой. – В этом доме явно что-то не так. Я пока не уверена, что именно, и связано ли это с отцом, или с матерью, или же с обоими родителями. Но одно я точно знаю: Отилия Уэйд живет не так, как должна жить трехлетняя девочка, которой скоро будет четыре.

– Почему, по-твоему, она не разговаривает? Потому что не хочет или боится? Или потому, что так и не научилась? – поинтересовался Томми, большой любитель полагаться на внутренний голос.

– Я почти уверена, что говорить она может, другое дело – насколько хорошо? Я добилась от нее лишь одного – узнала имя ее медвежонка. Ботик. Правда, мило? У него на задних лапах такие черные фетровые ботиночки.

Томми изумленно выгнул бровь.

– Отец уверяет, что девочка любит поболтать, – добавила Алекс, пожав плечами. – Лично я этого не заметила. Но, с другой стороны, по словам отца, ребенок очень застенчивый.

– Так что в итоге? Удалось тебе провести стандартную проверку? Родители пошли на сотрудничество?

– Да. По крайней мере, меня впустили в дом и позволили поговорить с девочкой. Она была в лосинах и кофточке с длинным рукавом, поэтому толком рассмотреть я ее не могла. Впрочем, не похоже, чтобы ей было больно или что-то доставляло ей физический дискомфорт. Меня больше волнуют ее зубы. Не считая пары слов, которые она мне сказала, ее рот был крепко сжат. Как будто она держала его на замке. – Алекс посмотрела на Томми, и они обменялись понимающим взглядом.

– У нее или проблемы с зубами, или же кто-то сказал ей, что если она заговорит со мной, то эта плохая тетя украдет ее язык, – что-то типа того.

– Обычная форма манипулирования в случае психологического или сексуального насилия, – встревожился Томми. – А сама ты как думаешь, что там происходит?

Алекс вздохнула. При одной только мысли о пухлых пальцах и потных ладонях Брайана Уэйда тошнотворный комок подкатывал к горлу. Неужели мистер Уэйд посмел распустить руки и прикоснуться к этому ангельскому созданию?

– Я пытаюсь убедить себя, что, потеряв сына, отец проявляет чрезмерную заботу о втором ребенке, – сказала она. – Хочется верить, что только этим дело и ограничивается.

– Понятно, но такова специфика нашей работы. Иногда мы просто обязаны думать худшее, – мягко сказал Томми. – Даже если жертва – маленькая девочка, на которую мы не можем смотреть без умиления.

Алекс в упор посмотрела на него. Томми видел ее насквозь.

– Да, я бы не стала исключать сексуальное насилие, – согласилась она. – Хотя сегодня я не заметила тому подтверждений, не считая момента, когда ребенок начал стягивать с себя лосины.

Томми сделал большие глаза. Алекс лишь пожала плечами.

– Отец сказал, что если она хочет писать, то может пойти на горшок. И она тут же начала раздеваться. Вполне возможно, что она не приучена поступать неправильно, а просто забылась и машинально начала стягивать с себя штанишки. Заранее. Так делают многие дети.

– И потому ты готова исходить из презумпции невиновности?

– Не знаю. С другой стороны, мы не должны забывать, что он замдиректора начальной школы, а значит, прошел все необходимые проверки.